ГРЕХОВОДНИЦА
(записки Леонида Сергеевича)
— Не забудь захлопнуть
за собою дверь,
а ключи
оставить на столе.
Елена
«Если уйти не из моей квартиры, спуститься с пятого этажа, то попадёшь не в привычный дворик наших многоэтажек (не очень высоких, правда, если киснешь в провинции), а чуть ли не в пустоту. Но ничего радостного более ты для себя не обнаружишь. А потому и уходить мне не хочется, уходить страшно.
Жизнь, она не останавливается, а катится назад или вперёд (расхожая и прописная истина), но в частной человеческой судьбе она не то, что может остановиться, но как бы и прекратить своё существование. Как такое получается, одному богу ведомо. Да, пожалуй, что и неведомо даже и ему.
А что человек? Что знает, понимает человек? Я хочу сказать, что очень многое. Человек знает то, что никто более из известных тварей понимать, знать не может. Пусть же укажет сомневающийся, что хоть кто-нибудь значит превыше человека. Или прениже, уж как кому угодно. Я, например, знаю, что трёхмерное наше пространство не является подлинным, а потому все мои вертикальные измерения и сопоставления высветятся совсем не на той шкале и не в тех параметрах, чтобы судить хоть о чём-то.
Скажут, да, судить не надо. Не надо, конечно, я соглашусь. Но ведь всякий продукт моего собрата – есть уже мнение, суждение. Даже такой замечательный и непревзойдённый продукт как Библия.
Мне когда-то, по молодости, казалось, что Библия – это знание о внеземной цивилизации, что всякие там законы физики и химии совершенно разные на разных планетах. Потому и знание наше возможно упаковать в столь ёмкую форму, как Ветхий Завет.
О Новом Завете не упоминаю преднамеренно, так как он у всех на слуху. Остаётся лишь привести (не дословно) ключевую фразу: «И до того Бог возлюбил человека, что послал Сына своего Единородного»... Хотя, что там, Сына? Мне иногда кажется, что Господь послал всех нас. Ибо возлюбил нас и умертвил нас в Духе своём. И до того Господь возлюбил человека...
Так вот, если спустишься с пятого этажа, то в нашем дворике почти открытом, а не заставленным «коробками» со всех сторон, ничего интересного, кроме магазинчика, не увидишь.
Я спускаюсь к этому магазинчику, чтобы купить сигарет, если раздобуду, конечно, денег. Занимать часто приходится у соседей. А что сделаешь, если эта проклятущая привычка давно меня одолела, а рука всё равно будет тянуться к сигарете, а губы наслаждаться затяжкой? Хотя, какое в том наслаждение? Это, как и пьянство: каким бы похмелье ни казалось, а надо, надо и надо. Так что, и за это судить?
Я спускаюсь вниз, и покупаю сигареты...
А почему всё так? Почему очень давно, ещё в 1978 году одна набожная женщина сказала обо мне: «До него что-то было»?..
Но прошло более трети века после того, и я понял, наконец-то, значение её слов. Тогда был молод. А в молодости, как известно, самые простые слова стариков кажутся непонятными. Наверное, поэтому все прописные истины остаются для человека известными, но недоступными. Помните, как я сказал о нашем знании?
* * *
Спускаешься вниз, потом взбираешься с несколькими пачками сигарет снова на пятый этаж – и бытуешь практически в чужой квартире. Хотя, кто так сказал, что она чужая? Я сказал? Так ведь деньги за неё я до копейки выплатил – всего-то десять тысяч долларов лет пять, шесть назад. Добыла же эту квартиру женщина – не знаю, как её называть, потому что никак не хочется, и выйдет заблуждение.
Ибо в этом вопросе нет знания, о котором я упоминал вначале.
Чтобы никому не показались инородными мои суждения, скажу и о том, почему нужно писать не так, как «сочиняется», а о том, что болит, болит не переставая.
Получается, что оказываешь самому себе медвежью услугу, а людям позволяешь улыбаться, смеяться вовсю. А ведь это так обязывает. Ведь помню, как представлялось в молодости: как только человек явил перед тобой свою слабость, так ты и возрадовался. И тогда народная прибаутка «с нашей коровой хуже было» кого-нибудь, да спасает. А что, и вправду спасает? Что спасает человека, если даже и Евангелие говорит о том же? Люби Господа нашего Иисуса Христа, , и ты спасёшься, человек. От чего? Даже отвечать не хочу.
Почему ложь так благостна, почему её так любят? Что в ней такого красивого, что всех она устраивает? А ничего в ней красивого нет, но есть обещание. Ложь всегда обещает. Думаю, потому её и любят.
Во лжи, во всякой лжи есть будущее. А вот у правды будущего нет. Одиннадцать жён-декабристок поехали, конечно, за своими мужьями, а чем это закончилось? Но жена декабриста – это жена декабриста. Это звучит прекрасно, это символ. Только кто знает оборотную сторону этого трагического события? И жёны их обманулись, и мужья их оказались преданными.
Так вот, я не хочу никак называть женщину, которая выторговала для себя эту двухкомнатную квартиру на пятом этаже.
Вот так, живёшь себе, живёшь вдруг – и, оказывается, ты-то и стал жертвой этой самой сладкой лжи. Так чего тогда спрашивать, почему мы так любим ложь?
Только думаю я: лгать мне, играя словами, летя за воображением своим или писать правду? И понимаю, что правду читать не будут.
Тяжело человеку, а для этого ему нужна сказка. Так, давайте, я и напишу сказку... О ненависти.»
«В своём Wordе я вывел такую красивую надпись. И оказалось, что текст этой надписи (я подумал чуть позже) продиктован всей моей жизнью.
Излишне напоминать, что жизнь всякого человека однотипна и однозначна, и большим переменам не подвержена. Это некий штамп или печать, которые вытиснены самой судьбой. И изменить это, пожалуй, никому не под силу.
Быть может, по этой причине, я беру на себя двойственную роль. Я просто вынужден разделить себя на Автора, то есть, Леонида Сергеевича и просто себя-человека. Второй из них гибнет, а первый спасает. Вскоре это станет понятным, если я ничего не напутаю.
На всяческие же недоуменные «почему» у меня сыщется лишь один ответ. Любой из нас будет бежать без оглядки ото всякого отрицательного опыта. Но те, кто любят экспериментировать, издеваться над самими собой ради каких-то невразумительных страстей, вполне поймут и меня в моём глобальном идиотизме.
* * *
Я начну рассказывать как бы о себе, но это не будет никакой художественной правдой или же, иначе говоря, правдой вымысла. Скорее, образ, который я для себя здесь придумываю, более значителен для меня самого, нежели любой иной человек. Он, этот образ, живёт и действует в иррациональном режиме, являясь как будто бы и на самом деле героем столь непристойного повествования. Однако в известной и досточтимой манере авторов 19-го столетия я рискую начинать свои откровения.
Комментарии
Жизнь -действительно сложная штука.
Геннадий,пиши. Буду читать,критиковать не буду это точно. Я с тобой мой друг,смелей! :)
Всё ложь:
Вчера пятак,
Сегодня грош.
Не в этом суть.
Все рождено истлеть,
Коль не вернуть, .
Зачем жалеть!
Пусть впереди всё – серость, сырость,
Пусть позади – светло, пусть вёдро,
Зачем жалеть, скажи на милость,
Что у невесты шире бёдра,
Чем у твоей любимой первой,
Которую не ты ли стервой
Назвал, клянясь забыть тот час,
Когда чёрт познакомил вас?
А серость поздней осени
Не приятна ли глазу
После разгула красок прощания с летом?
Теперь, идя пО снегу,
Подумай об этом.
И ты поймёшь:
Всё зыбко, да! Но ложь?!..
А всё-таки жаль, что прекрасные чувства, прекрасные слова не находят своего завершения в форме. Просто жаль. Мне бы такие тексты под руку (если бы я только мог подобное написать), то непременно бы завершил.
Что есть форма, что содержание?... По сути, это одно и то же, только, как и всё подобное, имеет два названия, два слова, два обозначения. Есть латинское изречение "Третьего не дано". Однако, я так полагаю, что "третье" (оно же - "единое") существует. Это как день или ночь, добро или зло... Разные два состояния одного и того же явления.
О дне и ночи... Мы проносимся вместе с Вами во вселенной (каждый пребывает в своей точке) - и попадаем то в область света, то в область тьмы. Поэтому и обозначаем одно и то же (наш полёт во вселенной) двумя разными словами: "ночь", "день"... А, по сути, это очень неточно... Так обстоит и со всеми подобными парами.
К примеру, я являюсь содержанием комнаты, в которой нахожусь. Но, в то же самое время, моё внешнее тело представляет собой форму хотя бы для моих внутренних органов. Это бесконечное дробление всякой истины, конечно, не подвластно человеку непрестанно. Но понимать это как-то можно.
Что же касается формы в литературе, то важно, что Вы рассматриваете, о чём пишите в данной момент. И если верна смысловая направленность, то всё...
А говорю я не о статичности, а о завершённости. Скажем, как в архитектуре. Вы же, как мне кажется, говорите, имея в виду процесс - процесс создания, формирования. Но ведь мне, как читателю, на выходе нужна именно завершённость, в чём авторы, увы, не всегда нуждаются. А и впрямь, их дело как бы закончено, а тут пристают...
В общем, Вы меня поняли...
Кажется, для сочинения я уже одну тему подбросил. Коли желаете, могу выступить консультантом - не в плане преобладания, а в совершенно понятном смысле, для расшифровки темы, так сказать.
И коль "поехали", так поехали. Только не шибко быстро.
Частные же проявления (мои или Ваши) мало что значат. Ибо истина остаётся неизменной, и нисколько не нуждается в нашем суждении. Истина - сама по себе. Она, как составная часть природы, властвует, а мы остаёмся детьми неразумными, не желая даже замечать её.
Всего Вам доброго!
А жизнь - она штука нейтральная. Человек только не нейтрален, и им оставаться не может.
Не знаю, объяснил ли я тебе своё понимание вещей.
Если наши размышления (или размышлизмы) принимать за болезненное состояние нашей нервной системы, то всё так, и в таких случаях нужно уходить от той неблагоприятной ситуации, которое порождает в нас эти самые болезнетворные или зловредные мысли. Однако.
Есть, присутствует в нашем поведении и познавательная часть. Очищение, как известно, приходит через страдание, веру. Иначе катастрофическая разболтанность нашей психики приведёт нас, как минимум, к деградации. С этой частью проблемы я согласен.
А управлять?.. Чем управлять. Пушкин написал: "Учитесь властвовать собой". И относительно был прав, так как в абсолюте человеку не дано быть бесконечно и безупречно правым во всём. Не зря ведь и Лев Толстой называл творчество, творческое состояние, энергией заблуждения. И это - тоже правда. Но, опять же но...
А что есть такое в нашем сознании бесспорного, что не вызвало бы никаких возражений? Бесспорно, тем более, в абсолюте, у человека ничего быть не может. Бесспорна только природа.
Понимаю, что мои рассуждения на заданную тему чересчур общие, но... Вот тебе и поле для размышлений...
Видимо, можно говорить о дозе, о соразмерности наших мыслей - тем более, преподнесённых извне. Но ведь всегда есть выбор: принимать или нет то или иное лекарство, хотя не будем забывать, что самолечение зачастую оказывается вредным. Баланс и взвешенность необходимы во всём. Правда, некогда порой замечать это... Или скучно...
Медитация может отключать не только мысли и желания, но и волю, и, поэтому, кроме как созерцать им ничего не остаётся.
что умерли,и не жёны вроде,сожительницы.Не расписан с ними был,хотя и жи...
и на бумаге,или в инете,пишите.Почитаем,посочувствуем,поругаем,посоветуем что-то,- в общем,обсудим,- может чем-нибудь и поможем.Дерзайте!
А по поводу мемуаров мы, так мне думается, успеем поговорить. Некоторые мысли об этом у меня промелькнули.
И исповедь - конечно, трудная штука. Много потребует смелости. Но всего ведь всё равно не охватишь. А что касается, продолжение, то я уже разместил "Исповедь старика_2". Можете посмотреть.
ребенок от четвертой, любит тебя пятая, и эта пятая - твоя мать...
Хотя и есть общее видение вещи (прозаической), однако трудно с завершением, окончанием произведения. В целом, я бы сказал, что потенциал и реализация замысла трудно состыковываются. Но это уже особенности характера, который в данном случае мне очень мешает. Люблю начинать сначала, чтобы, как говорится, без сучка, без задоринки, но понимаю, что это совершенно глупый и вредный педантизм творит со мной свою злую шутку.
А как полагаете Вы?..
А на самом деле, всё выражено в Евангелии человеком, людьми... И выражено очень неумно... Не убеждает такая божья любовь в интерпретации человека. Так что грешат Апостолы, грешат, моя милая.
Психология полагает, что высшее проявление нашего интеллекта, это проповедничество. И в этом ключе я готов выслушивать любого человека, способного сказать новое слово о Боге. А начётничество я не признаю.