Кризисному миру – от кризисной науки

Ни для кого не является открытием то, что нобелевские премии зачастую присуждаются через десятки лет после завершения тех исследований, которые они поощряют. Задержка объясняется не тем, что награда и кара Господни приходят через время, а скорее тем, что внимание привлекается к тем исследованиям, результаты которых оказываются востребованы практикой. А специфика научного труда в том, что применение его плодам может быть найдено спустя десятки лет после их появления.

Так и на этот раз, нобелевская премия по экономике за 2011 год была присуждена двоим американским учёным:  Томасу Сардженту и Кристоферу Симзу, - отчасти в сотрудничестве исследовавшим закономерности реакций макроэкономики на неэкономические факторы в 1970-80х годах. Ими были предложены методы неструктурного макроэкономического прогнозирования, в т.ч. оценки влияния политических решений на макроэкономику (ВВП, инфляция, безработица, инвестиции) опосредованно через ожидания. Теперь их исследования ложатся в основу политики руководства центральных банков и других финансовых властей.

Симзом было показано, что повышение центральным банком учётной ставки негативно сказывается на экономическом росте в большей мере, чем замедляет инфляцию. Это, кстати, иллюстрирует недостаточность монетаристского правила, рекомендующего расширение денежного предложения пропорционально экономическому росту ради сдерживания инфляции. Метод векторной авторегрессии Симза используется для прогнозирования эффекта изменения учётной ставки во многих странах.

Сарждент в большей степени фокусируется на теории рациональных ожиданий и эконометрической проверке теории в приложении к эмпирическим данным. Его вкладом считается исследование необратимых эффектов экономической политики на функционирование частных компний и домохозяйств.

Совместная работа Сарджента и Симза «Моделирование экономических циклов без претензий на априорные экономические теории» вышла в 1977 году. Их новшество состояло в том, что они не выводили своё прогнозирование из конкретных экономических теорий, таким образом оказываясь выше споров кейнсианцев и монетаристов. В получившейся модели каждая перемена влияет на состояние всей модели, что отражает интегральную взаимосвязь всех аспектов экономической системы и её неэкономического контекста. Нобелевский комитет поясняет: «Сарджент в первую очередь дал нам понимание результатов систематических изменений экономической политики, а Симс описал механизм распространения шоков на всю экономику».

Некоторые эксперты выражают мнение, что Сарджент и Симз получили премию именно сейчас, потому что их прогрессивные исследования касаются шоков в макроэкономике, и в кризисное время отвечают на особенно актуальные вопросы. Возможно, экономическая турбулентность действительно заставляет большее количество практиков, в т.ч. властей, обращаться к методам видных макроэкономистов. Однако спасительной эту практику назвать нельзя. Сам Симз отмечает, что его метод объясняет текущий кризис, но не даёт способа выхода из него.

Как же может быть, что передовые специалисты со всего мира с их прогрессивнейшими научными исследованиями не могут более, чем отчасти объяснить механизм кризиса? С другой стороны, представители власти используюти их объяснения и предлагают неработающие решения. Т.е. получается, что менеджеры ошибочно думают, будто знают, что делать; а исследователи не строят подобных иллюзий, а лишь могут частично описать причины кризиса. Где выход из этого порочного круга?

На самом деле наука вошла в кризис значительно раньше, чем практика, государственная и коммерческая.

Ведь учёным гораздо более свойственно сомневаться и признавать ошибки. Теперь мы видим, как кризисный мир практики как за соломинку хватается за разработки экономистов, появившиеся на заре кризиса в науке.

Трудные времена для науки настали около 30 лет назад. В макроэкономике с тех пор появился ряд новых моделей международной торговли, экономического роста, общественного сектора, повышалась реалистичность теории и функциональность выводов, однако на методологическом уровне происходит стагнация. Чтобы разобраться в методологической путанице, развивается дисциплина под названием «философия экономики». Однако с каждым годом становится всё очевиднее разрыв между нормальными базовыми представлениями о методологии экономической науки и стремительно меняющимися правилами игры реального мира.

Человеческие отношения, в частности общественные экономические связи, начинают отражать квантовые законы тотальной взаимосвязанности и неопределённости как основы бытия. В этих условиях совершенно несостоятельна методология, основанная на дискретных шкалах в декартовых пространствах с дифференциальными уравнениями и принципом «при прочих равных». Оказывается, принцип «при рочих равных» годится только в качестве детской игрушки. Да и детей им лучше не портить, потому что «прочие» оказываются на 100% зависимы от исследуемого параметра, какой бы параметр мы ни взяли.

Тотальную взаимосвязанность всех элементов в экономике отржали ещё модели общего экономического равновесия конца 19 века (Леон Вальрас внёс наиболее заметный вклад в доказательство взаимозависимости всех экономических агентов и параметров). Открытие этой сети связей как бы дало старт бурному развитию новой маржиналистской экономической теории. Сотню лет спустя теория наталкивается на всё ту же сеть связей как на препятствие, тольк эта сеть уже представляется не такой простой, как тогда. Тогда это была всего лишь система уравнений, связывающих условия равновесия на нескольких рынках: труда, капитала, благ и ресурсов. Теперь это паутина, связывающая между собой всевозможных агентов в их разных ипостасях, причём каждое действие каждого агента создаёт свой рынок или пучёк нерыночных эффектов.

Из существующих методологичесикх подходов отчасти справляются с задачей описания современной реальности математические модели с комплексными числами и вероятностными распределениями. Однако для разработки полноценного инструментария современного экономиста требуется огромное время, за которое мир уже спеет выйти из кризиса через войну или другое масштабное потрясение. Новая реальность с более низкой неопределённостью даст нам научные методы гораздо легче, чем кризисная. Штука в том, что ждать, пока кризис разрешится неэкономическим путём, противоречит самой идее человека разумного.

Пока мы ищем новые подходы к моделированию экономики, разумным представляется попытаться понять, к чему же нас обязывает раскрытие той сети взаимосвязей между нами, которое, видимо, и является основным двигателем кризиса. Многие учёные, пусть бессильные в предложении путей выхода из кризиса, описывают эту сеть в разных аспектах, каждый в соответствии со своей специальностью. Стоит собирать мнения учёных на эту тему и доводить до широкого круга мыслящей публики и властей. Так мы быстрее придём к значимым решениям.

Глеб Богатский, 24.10.2011