Список на лето.

...Моя подруга ненавидит Пьера Безухова. Нет, разумеется, она не бежит рубить топориком телеэкран при виде Бондарчука-старшего, неумело затянутого в киношный фрак. Не сжигает она и томики графа Льва Николаича (по заветам доктора Геббельса). Просто словосочетание «Пьер Безухов» способно провоцировать у неё краткий приступ депрессивного состояния. Почему-то именно это имя вызывает к жизни тягомотные планы-конспекты о роли народа или ещё какие-нибудь образы грозы в пьесе Островского «Гроза» и образы мёртвых душ в поэме1. Гоголя «Мёртвые души». В общем, в этом имени сливаются воедино - брегет Онегина, топорик Раскольникова и «старомодный, ветхий шушун» терпеливой есенинской мамы. Обязаловка без права на помилование. Сдвоенные уроки, отданные под сочинения; цитаты с эпиграфами; училка, рыщущая в поисках шпаргалок и прочие безрадостные будни рядового, нормального школьника. (Оговорюсь сразу - лично мне школьная литература вовсе не мешала жить, хотя бы потому, что в старших классах у меня была другая учительница, но это уже нюансы).
1. Автор так решил - поэма и всё тут.

Если же составить рейтинг анти_популярности, то в ряду ненавистных понятий, связанных со всеми этими Пьерами, Евгениями и Сонечками, лидировать будет так называемый список на лето. Тонна обязательных томов, в которых всё кажется уныло и старомодно только потому что это - непременно, безапелляционно и на оценку. Полагаю, что если любая вещь, пусть даже наши детские хиты «Незнайка на Луне» и «Три мушкетёра» угодили бы в школьный (он же - расстрельный) список, отношение к ним было бы примерно таким же, как и к неподъёмной Войне с таким же Миром. Представьте себе сочинение на тему «Эволюция образа Пончика» или «Роль народа в романе А.Дюма 'Три мушкетёра'», а если ко всему этому прибавить уныло-равнодушную учительницу, живущую по принципу: «Скажите спасибо, что я вообще сюда являюсь», то ненависть к словосочетаниям «миледи Винтер» или, скажем, «макаронное заведение Скуперфильда» будет вам обеспечено! Потому что летом даже отличник хочет отдохнуть от всех этих «лишних людей», которые, собственно говоря, вообще не лишние, а самые нормальные дворянчики, просто не успевшие записаться в декабристы или в любовники к бывшим царским фавориткам.

Не знаю, как сейчас, но в наше время были три книги, которые всегда вызывали уже предварительную идиосинкразию у школьников. Это - «Война и мир» (в основном, из-за объёма), «Былое и думы» (в основном, из-за унылости, заключённой в самом названии) и - «Что делать?» (в основном из-за странноватого мифа, что это - не художественное произведение, а какая-то идеологическая ахинея, навроде «Антидюринга»). Поэтому если непуганные школьники кое-как осиливали за лето «Отцов и детей» (про резание лягушек циничным доктором), то вот с этими титаническими трудами про Наташу с Андреем, про былое с думами и про психоделику Веры Павловны было всё сложнее. Они вызывали скуку уже загодя.

А зря! А всё почему? Училка-неумеха, училка-распустёха навеяла и нагадила, а методисты из Мин.Образования с их книжечками - добавили. Иной раз я полагаю, что некоторые учителя сами всего этого никогда не читали! Им в своё время тоже было скучно - они швыряли в дальний угол общеобязательный томик с «дубиной народной войны» и неслись по библиотекам в поисках головы-профессора-Доуэля. Обязаловка преподавать заведомо скучное вызывает ответную реакцию в форме храпа, игры в морской бой, прогулов и попытки схамить, что Наташа Ростова была попросту дурой.

Кстати, вся эта система по привитию ненависти к Слову господствует и теперь. Даже училки всё те же, только им на 20 лет больше - они, разумеется, свято верят в тупость учеников и в априорную их испорченность. Не умея объяснить, кто такие денди и карбонарии, а также - зачем Герасим утопил свою Муму, тётки с дипломами словесников по-прежнему требуют учить наизусть фразы, вроде «Всевышней волею Зевеса». Преподавание литературы обязано быть интересным. Не развлекательным (Боже упаси!), а именно - интересным. Никто не призывает привинчивать господина Чичикова к афёрам 1990-х, приравнивая его брусничный фрак к братковским пиджакам такого же колера. Никто не требует от учителей фразы, что «Татьяна Ларина выскочила за папика и сделалась гламурной кисой». Но когда учитель не знает, что был такой поэт Парни, которого сильно уважал юный Пушкин, то это уже - край света. Когда учитель читает вслух: Пàрни (ну типа пацаны с раёна) и тушуется - уж не название ли это? А если название, то почему тут нет кавычек?! Помню ещё и такое - мои знакомые девчонки учились у преподавательницы, которая снижала оценку, если нет звонкого эпиграфа. А поскольку тогда Интернета не было, а девчата были дискотечно-шмоточные, то лазить по книжкам у них времени не было.

...Но получать на балл ниже им тоже не хотелось. Тогда они придумали вот что - сочиняли сами какую-нибудь выспреннюю лабуду и приписывали сие Сократу, Сервантесу или, скажем, Батюшкову. В общем, я как-то даже посоветовала сменить фразу, ибо Радищев просто физически не мог выступать за права рабочего класса... И вообще, сказала я им, переходите на более изысканные источники. Например, на переписку Вольтера с Эмилией дю Шатле или на раннего Хераскова. (Последняя фамилия, надо отметить, вызвала в приятельницах целую ассоциативную бурю и какой-то немыслимый восторг из серии: «Во, а я ещё хотела менять фамилию! А тут ещё и с такими живут!») Что самое интересное, сочинения, наполненные цитатами-подделками очень даже котировались у их учительницы. Она ставила в пример мошенниц, а те радостно рдели (немного даже и от стыда, но Остап Бендер - жив). Другая учительница вообще не проверяла сочинений - она точно знала, что Н. - отличница, а М. - троечница, посему несчастная М. могла создать любой шедевр, не будучи никогда замеченной, тогда как Н. имела возможность вставлять комбинации из трёх букв в каждую строчку или же обильно цитировать Хераскова - всё равно никто и ничего не заподозрил бы...