Туризм по печали

Сартру приписывается мысль, что теперь «мы все – евреи», в смысле, что после Освенцима решительно все обязаны ими быть. Ну, коли так, господа, то не взыщите, если я несколько изменю изречение французского скомороха, сказав, что с появлением на свет всемирной паутины, «мы все – тролли».  Или обязаны ими стать.

Позавчера скончался Стив Джобс, в тандеме с Биллом Гейтсом сделавший больше для превращения человечества в массу общелягушечьей икры, называемой вселенским обывателем паюсной, чем Мао, Гитлер и Сталин вместе взятые, хотя справедливости ради следует добавить, что со стороны человечества метаморфоза была вполне добровольной.  Образ лягушачьего вакотья заимствован мною из стихотворения Пастернака, которое в считанные мгновения можно отыскать по Интернету вместе с годом падения Римской империи, средним размером ботинок детей дошкольного возраста и окончательным ответом на вопрос, почему в продаже нет сливочного масла:

Он видит, как свадьбы справляют вокруг,

Как спаивают, просыпаются.

Как общелягушечью эту икру

Зовут, обрядив ее, – паюсной.

Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,

Умеют обнять табакеркою,

И мстят ему, может быть, только за то,

Что там, где кривят и коверкают,

Где лжет и кадит, ухмыляясь, комфорт,

И трутнями трутся и ползают,

Он вашу сестру, как вакханку с амфор,

Подымет с земли и использует.

Заметьте слово «комфорт».  Я неоднократно писал, что считаю изобретение всемирной паутины культурным несчастьем в астрономические разы разрушительнее пожара, уничтожившего Александрийскую библиотеку.  Тогда мировая культура оправилась, ибо материальную утрату иногда удается восполнить.  Сегодня же ущерб непоправим, так как тривиализация, подобно потере девственности, необратима.

«Это удобно», в один голос отвечали на мою критику.  «Ничего не поделаешь, удобно и все!»  Совершенно верно, но ведь еще Маркузе писал, что комфорт и культура – антонимы, потому что культура построена на условных иерархиях, запрещениях и табу, а комфорт – на рациональном, безусловном, животном солипсизме, отрицающим все неудобные для индивида запреты.  Так, например, в высшей степени иерархичное, неудобное положение ученика или слушателя, историческое запрещение сидеть в монаршем присутствии, табу на ростовщичество, кровосмешение или богохульство, – каждый из этих, строго говоря, иррациональных запретов сыграл свою роль в становлении мировой культуры.

Механизм всемирной паутины, подобно железнодорожному разъезду, окончательно перевел человека с восприятия на ощущение. Такой путь предначертан в Библии в запрете на графическое изображение сущего – табу, обременяющем, как кажется на первый взгляд, восприятие, а на самом деле, обостряющем его за счет воображения.  Начертан он вновь уже в ХХ веке в видении будущего Олдосом Хаксли, предсказавшим эволюцию человечества к «Храброму новому миру», построенному на безупречно рациональных началах: «а, бе, це, витамин Д – жир в тресковой печени, а треска в воде». Предвидел Хаксли и появление в этом мире «ощутительных картинок»: выдуманное им английское слово пародирует «движущиеся картинки» тогда еще недавно изобретенного кинематографа.

Греческий корень «порно» означает «плоть». Ниточки, тянущиеся от идеографии, характеризовавшей европейскую культуру, к порнографии в широком смысле этого слова – огульному изображению всего сущего, – и выпряли ту всемирную паутину, в которой ныне запуталось человечество. Электронное ощущение действительности, закачанное, подобно трансляции советских времен, в каждое жилище от Каракаса до Карачи, вытеснило восприятие и мысль, не говоря уже о таких чувствах, как стыд или брезгливость. А без них человек, как спутники Одиссея в плену у Цирцеи, превращается в скотину.  Без них коллективная воля, сосредоточенная в руках бесплотных, беспечных и безотчетных элит, внедряющих храбрую новую систему безупречно рациональных ценностей, превращает его в невольника прогресса, раба порнографического восприятия вселенной, племенного дикаря или стадное животное.

Иными словами, если культура начинается с иррациональных условностей, запретов и табу, но развивается в направлении интеллектуальной и духовной свободы, то рационализм, наоборот, начинает удобством, комфортом и свободой от запретов, а кончает автоэротизмом и бесплодием.  «О жизнь, нам имя – вырожденье, Тебе и смыслу вопреки», как сказал Пастернак.               

Что же случилось позавчера?  Узнав о смерти товарища, Марк Цукерберг, естественно, обратился к своей странице на Фейсбук, написав следующее: «Стив, спасибо за то, что всегда был моим ментором и другом.

Спасибо, что показал нам, как то, что мы строим, может изменить мир.  Я буду по тебе скучать».  Тем временем интернетные жулики, не тратя лишних слов на соболезнования, затопили Фейсбук объявлениями о бесплатной раздаче айпадов «в память о Стиве».

Мне думается, что действия жуликов были искренней соболезнований Цукерберга.  Они почтили память усопшего в той бесчеловечной, безжалостной, эксплуататорской стихии, которую он помог создать, в то время как Цукерберг распустил нюни, старомодно расписавшись, подобно почитателям покойной принцессы Дианы, в собственной сентиментальности. Причислив себя к груздям рационализма, Цукербург не полез в кузов.  Скучать?!  Фи, как несовременно.  Может, дома у него даже есть мама?

Однако не жуликам, конечно, принадлежит почетная роль в истории сопротивления всемирной паутине.  Такая роль принадлежит интернетным троллям, с которых я начал этот нелестный некролог. Подобно повстанцам, известным нам по сотне футуристических фильмов, партизанам, живущим в подполье и совершающим дерзкие вылазки против тоталитарной власти – то ли обезьян, то ли инопланетян, – тролли борются с массовостью явлений и коллективностью ощущений в храбром новом мире.  Вот пример.

Ранним январским утром этого года, Кэрол Гелдер вошла в спальню своей 14-летней дочери, чтобы разбудить ее к школе.

Она сделала ужасное для любого родителя открытие.  Лорен лежала в постели, мертвая.

Дознание определило, что девочка, которая страдала легкой формой эпилепсии, умерла в течение ночи, вероятно, от приступа болезни.

Если Кэрол думала, что ее боль просто не может быть сильнее, то она ошибалась.

Сначала она получила некоторое утешение от сочувствия тысяч людей, которые прислали свои соболезнования в связи со смертью её дочери на RIP-страничке (RIP – Rest in Peace – Покойся с миром, мемориальная страница, примечание переводчика), созданной в память о Лорен на Facebook.

Затем, несколько недель спустя, она увидела там пост, который стал началом нового кошмара. Это была картинка, на которой лошадь тянула телегу с гробом дочери, и слова – «Счастливого Дня Матери» (Mother’s Day – День Матери – праздник в некоторых англоязычных странах, примечание переводчика).

День за днем, в течение почти месяца, на страничке появлялись эти ужасные послания. Каждое последующее было страшнее предыдущего, ещё глубже вонзало нож в сердце Кэрол.

На одном из рисунков Лорен просит – «Помоги мне, мамочка. Очень жарко в аду».

Каждый раз об этих посланиях сообщали на Facebook и комментарии снимались, но в течение часа они появлялись снова в ещё больших количествах.

Полностью эту сентиментальную дребедень, о которой мне напомнили панегирики президентов и премьеров в память об усопшем вообще и соболезнования Цукерберга в частности, можно прочесть по ссылке.  Подумайте. Вы – мать, и у вас умирает ребенок.  Что вы делаете?  Естественно, первым делом создаете страницу на Фейсбук, где «тысячи» незнакомых вам людей начинают вам соболезновать.  А тут приходят интернетные хулиганы и портят вам весь праздник!  «Вонзают нож» в материнское сердце!

Одна фраза интернетного хулигана – тролля, повстанца, героя сопротивления – поразила меня до глубины души.  Кстати, в русском переводе статьи из английской «Дейли мейл», статьи в три раза длиннее моей колонки, эта фраза – единственная, опущенная редакцией.  «Моя миссия до крайности проста, – сказал тролль, пишущий под кликухой «Профессор». – Я борюсь с туризмом по печали (grief  tourism)».

Реакция общественности на смерть одного из архитекторов храброго нового мира в очередной раз показывает, что комфортабельный симулякр – эрзац мысли, эрзац чувства, эрзац восприятия – это то, чем этот мир намерен жить в необъятном будущем. Глобальный рационализм, имеющий в своей палитре чувств лишь лубочный сентиментализм, чтобы почтить память о человеке, и не брезгающий страницей в социальной сети, чтобы описать ощущение невосполнимой потери, не может закончиться ничем иным, как вселенским концлагерем, где единственным, последним индивидом будет пресловутый тролль, партизан, герой сопротивления.

Нет ничего удобней интернета.  Но разве не был удобен циклон-Б, в особенности для народа, его производившего и применявшего?  Вот почему, с появлением на свет всемирной паутины, все люди доброй воли на земле – тролли. Или намереваются ими стать.