Нищая Россия. В борьбе с бедностью наша страна идет своим путем - без начала и конца
На основании исследований, проведенных российскими и зарубежными специалистами, объединившими усилия в рамках совместного международного проекта, Всемирный банк (ВБ) подготовил доклад об оценке бедности в России. Доклад не содержит чудодейственных рецептов избавления от социального зла, но предлагает вывести проблему из политических дискуссий и посмотреть на нее максимально непредвзято. В ходе последовавших за докладом дискуссий выяснилось, что и в борьбе с бедностью наше Отечество идет своим путем, так как российская бедность носит нестандартный характер.
--------------------------------------------
Неглубокая бедность?
Тема бедности, так волновавшая страну в конце 90-х гг., по мере преодоления кризиса перестала вызывать прежний интерес, хотя и не утратила своей актуальности. Полтора года назад проблема была поднята на самом высоком уровне: президент РФ поставил перед правительством задачу сократить уровень бедности вдвое в ближайшие три года. Всемирный банк, давно и основательно занимающийся проблематикой бедности, посчитал уместным ознакомить российскую общественность с результатами своих исследований.
Успехи России в борьбе с бедностью, по оценкам Всемирного банка, впечатляют. Самые яркие цифры: общая численность данной категории населения с постдефолтных времен (1999—2002 гг.) сократилась вдвое, а 30 млн россиян даже выбрались из бедности. Обозначенный период характеризовался усиленным экономическим ростом, превышавшим темпы роста большинства государств—членов ОЭСР, причем лидировали в этой «гонке» арьергардные ранее отрасли — сельское хозяйство, промышленность и строительство.
Тем не менее каждый пятый российский гражданин на сегодняшний день числится в категории бедных. Главная причина тому — экономическая нестабильность и ее производные: низкая зарплата и низкая производительность труда. Да и уровень неравенства в потреблении почти не изменился, по-прежнему высок, но зато бедность в России, по мнению ВБ, носит неглубокий характер: значительная часть неимущих сосредоточена у самой черты бедности. Стабилизация их доходов позволит им без особого напряжения преодолеть планку бедности. Это признают и отечественные исследователи. По данным Независимого института социальной политики, 40% бедных перестанут быть таковыми в случае повышения своих доходов менее чем на четверть. В общем, настоящей, серьезной бедности, такой, которая связана с голоданием, в России нет.
Есть места ее компактного сосредоточения: Северный Кавказ, Южная Сибирь и часть Центральной России. Это самые неимущие районы России, уровень бедности здесь превышает 30-процентный барьер, при этом разброс концентрации от 3 до 55%. К категориям, где бедность носит повальный характер, в первую очередь относятся: сельское население (за чертой бедности пребывает свыше 30% сельских жителей, тогда как в городах — 15,7%), значительная часть жителей небольших провинциальных городов и лица моложе 16 лет, то есть дети. В данной категории каждый четвертый ребенок беден (риск 25%).
Оценка глубины бедности — вопрос методологический. В России уровень бедности вычисляется на основании официальных доходов населения. Метод на сегодняшний день не очень корректный, поскольку широко практикуемые «серые» зарплатные схемы заметно искажают подлинное состояние дел. Всемирный банк использовал методологию, принятую в большинстве стран мира, оценивая долю бедного населения по их потребительским расходам. Конечно, такой подход может давать серьезную погрешность — Скупой рыцарь, наполнявший золотом «шестой сундук», оказался бы в категории самых отпетых нищих, а вдова, стоявшая целый день на его дворе в надежде на «списание» долга, — в числе людей, имеющих средний достаток. Но исследователи исходят из того, что люди часто искажают информацию о своих доходах и тогда погрешность в итоге окажется еще выше.
Прожиточный минимум в России в 2002 г., по расчетам ВБ, составивший в среднем 1056 руб. на человека в месяц (чуть более 3,5 долл. на человека в день), указывал на бедность 19,6% населения. Менее суровый подход российской статистической службы, определявшей прожиточный минимум несколько выше — в 1808 руб., давал более высокий показатель — 25%. Методологические споры специалистов могут показаться на первый взгляд несущественными — бедных в стране достаточно для того, чтобы одним из приоритетов государственной политики провозгласить сокращение этой напасти хотя бы вдвое. Однако эффективность прицельных (адресных) ударов по бастионам бедности не в последнюю очередь зависит от точности измерений.
u]Неравенство бессмысленное и беспощадное
Поставленная президентом задача по искоренению бедности к 2011 г., по расчетам ВБ, требует очень серьезных усилий. Прежде всего, рост потребления на душу населения должен быть стабилен и не менее 5% в год при условии, что выгоды от экономического роста будут распределяться равномерно. Между тем есть основания опасаться, что неравенство в распределении скорее усилится, чем уменьшится. Во-первых, тот же ВБ констатирует усиление неравенства в результате роста отдачи от образования, доступность и качество которого находятся в прямо пропорциональной зависимости от достатка семьи; во-вторых, по причине усиления дифференциации заработной платы. Хитрые коэффициенты неравенства, согласно которым данный показатель в России остается умеренным, не могут отменить очевидные для населения вещи, наблюдаемые ежедневно и ежечасно. За примерами далеко ходить не надо: Россия уже сейчас лидер по неравенству в распределении доходов среди стран СНГ.
Относительно роли неравенства в закреплении бедности как постоянного явления эксперты высказываются по-разному. Никто не возражает против очевидного факта — того, что неравенство способствует бедности, однако после этого признания начинаются отчаянные споры, в которых, заметим, политики гораздо больше, чем экономики и социологии. Эксперты ВБ, отмечая, что по международным меркам разница между богатыми и бедными не столь велика, вместе с тем вынуждены признать, что данный фактор играет роль катализатора в распространении бедности.
Отечественные исследователи в целом гораздо жестче оценивают влияние фактора неравенства в борьбе с бедностью. По мнению председателя общероссийского общественного политического движения «Развитие предпринимательства» Ивана Грачева, в России «проблема бедности — проблема неразумного, крайне жестокого и неравномерного распределения доходов по населению». Его утверждение основано на многочисленных статистических данных и графиках, свидетельствующих «о ситуации необычной, нехарактерной для нормальных стран и требующей проведения особой социальной политики».
Ряд специалистов, в частности директор аналитической лаборатории «Веди» Алексей Ведев, считает, что ключевую роль в борьбе с бедностью должен играть федеральный бюджет, который позволяет перераспределять доходы на все население. Между тем глава Счетной палаты Сергей Степашин во время обсуждения проекта бюджета-2005 в первом чтении прямо заявил, что его реализация не сократит пропасть в доходах между самыми богатыми и бедными слоями населения, и это «делает борьбу с бедностью проблематичной».
Аналогичные вопросы беспокоят и Минэкономразвития. По мнению представителя министерства Елены Китовой, продолжая исследования профиля бедности, в первую очередь необходимо выяснить, какова собственно доля неравенства в генерировании бедности.
Лучшее лекарство от бедности — экономический рост…
Стремясь помочь российскому государству в борьбе с бедностью, Всемирный банк предложил три компонента в борьбе с этой чумой: во-первых, необходим широкомасштабный экономический рост, который, может быть, сам по себе не скажется на уровне жизни всех групп населения, но бедным обязательно поможет. Во-вторых, надо повысить адресность действий по снижению бедности, сфокусировав внимание на особо бедных группах населения, и, в-третьих, необходимо усилить воздействие социальной политики на бедное население.
Российские эксперты не склонны рассматривать эти три компонента на равных, полагая, что главный акцент надо сделать на создание рабочих мест, а не на увеличение пособий. Эффективность социальных программ, по данным научного руководителя Центра стратегических разработок Михаила Дмитриева, в России составляет 20—25%, тогда как в странах Центральной и Восточной Европы — вдвое больше. К тому же усиление социальной помощи всегда сопряжено с риском генерирования иждивенческих настроений.
Осторожность специалистов ВБ в оценке возможностей экономического роста, вероятно, связана с тем, что восстановительный ресурс страны, по их данным, во многом себя уже исчерпал, а высокие цены на нефть могут рухнуть в любой момент. Предостережения на это счет и призывы «готовиться к испытанию» прозвучали недавно и из уст самого министра финансов Алексея Кудрина.
…и точная доставка социальной помощи
Чиновники министерств и ведомств, так или иначе ответственных за социальную политику, постоянно сталкиваются с проблемой неэффективности разрабатываемых и осуществляемых социальных программ. Адреса, по которым «проживает» бедность, установить довольно сложно: бедность мигрирует, рассредоточивается среди других категорий населения, не имеет доступа к информации о положенных ей льготах — одним словом, ведет себя, с точки зрения чиновника, очень неудобно.
В результате эффективность социальной помощи — нулевая, так как ее наиболее активными получателями оказываются люди с достатком. Так, например, половина получателей детских пособий (программы с наивысшей долей бедных!) приходится на 60% населения, относящихся к категории самых благополучных, тогда как достоянием 20% беднейшего населения становятся лишь 20—30% пособий. И таких примеров можно привести немало. Очевидно, что констатирующая часть доклада ВБ по данному вопросу заметно сильнее рекомендательной, что неудивительно, поскольку «черт сидит в деталях», редко доступных внешним наблюдателям.
Нестандартная российская бедность
О том, что бедность как явление в России носит нетрадиционный и нестандартный характер, известно давно. Ее необычность в том, что российские бедные — это люди, имеющие и работу, и образование. Почти все они заняты в формальном секторе экономики. Вместе с тем есть люди, которые ни при каких обстоятельствах не смогут работать, это люди, человеческий потенциал которых исчерпан. Любые адресные программы, уверен ведущий научный сотрудник Высшей школы экономики Ростислав Капелюшников, будут тонуть, пока нетрадиционные российские бедные не будут отграничены от традиционных бедных.
Исправить ситуацию, по мнению научного руководителя Центра стратегических разработок Михаила Дмитриева, может изменение механизма предоставления адресной помощи. Неэффективность, считает он, связана как минимум с двумя причинами, о которых в докладе ВБ не упомянуто: прежде всего с неэффективностью действующих институтов социальной защиты населения, ориентированных не только на бедных, но и на другие категории населения. В сфере их внимания оказываются пенсионеры, инвалиды, ветераны, которые, конечно же, нуждаются в социальной защите, но как другие группы населения, а не как бедные.
Вторая потенциальная причина неэффективности заключается в структуре механизма влияния на приоритеты государственной политики. «У бедных нет механизма оказания давления на политиков, — не сомневается Дмитриев, — бедные — категория, недопредставленная в правительстве», поэтому вопрос выработки механизмов предоставления адресной помощи — вопрос политический. Что же касается оказания помощи отсталым депрессивным районам, то это проблема низкого этапа развития, а не бедности, здесь надо вести речь о программах содействия социально-экономическому развитию, содействия трудовой миграции.
Комбеды или новая экономическая политика?
Относительность успехов в преодолении бедности, материализовавшаяся в один из государственных приоритетов, стимулирует внимательное изучение проблемы и поиск наиболее оптимальных путей разрешения проблемы. Доклад, представленный Всемирным банком, дает возможность взглянуть на проблему бедности в России со стороны, не претендуя на то, чтобы являть собой некую стратегию сокращения бедности. На сегодняшний день это, пожалуй, наиболее крупная, масштабная попытка объективного анализа проблемы бедности в нашей стране, на которую ревниво откликнулись отечественные исследовательские структуры.
Отдавая предпочтение экономическому росту, российские политики и ученые главной его движущей силой видят развитие малого и среднего бизнеса в самых разных сферах, в том числе и инновационной. В России количество предприятий малого бизнеса в 10 раз меньше, чем это необходимо для соответствия развитым странам. «Можно за десять лет в пять раз увеличить количество малых предприятий, количество людей, которое пойдет в бизнес, это не составляет никаких проблем», — считает лидер движения «Развитие предпринимательства» Иван Грачев, ссылаясь на опыт первых кооперативов в период, когда были низкие налоги. Можно оглянуться и на более давнее время, припомнив катастрофическое положение страны в начале 20-х гг., из которого страна выбралась в рекордно короткие сроки, расправившись с нищетой с помощью отпущенной на свободу предпринимательской инициативы.
К сожалению, развитие малого и среднего бизнеса не имеет подлинной поддержки в руководстве страны. И не потому, что отсутствует интерес или желание, а потому, что реальное обеспечение такой поддержки требует коренной перестройки всей системы взаимоотношений в стране. Для развития малого бизнеса, по словам старшего советника по макроэкономике Центра развития фондового рынка Юрия Данилова, «нужно победить тех бандитов, которые крышуют бизнес, и уничтожить гэбэшников и эмвэдэшников, представителей силовых структур, которые тоже крышуют тот же малый бизнес». А это, предупреждает Данилов, традиции даже не вчерашнего дня — история тянется с 70-х гг., когда малый бизнес был нелегальным. С тех пор ничего не изменилось. А если не изменится и в ближайшее время, то будущее за новыми «комитетами бедноты».
Впрочем, с бедностью можно бороться и так, как это было принято в Древнем Риме — с помощью хлеба и зрелищ. Зрелищ, правда, хватает и без дополнительных усилий со стороны государства, а вот хлеба — не очень, поэтому применяются специальные раздачи, именуемые адресной помощью. Только вот раздачи в России в отличие от Рима все больше попадают к тем, кто мнит себя патрициями, а не к населению вымирающих провинций.
Ольга Киселева, кандидат исторических наук
Комментарии