НЕ ЗАМЕТИЛ СВОЕЙ СМЕРТИ...

  Шукшин жил как бы не замечая самого себя. Умер в 45 лет, забыв, что у него болит сердце.

  Сердце у него всегда привычно болело, потому что Шукшин  играл, писал и жил по совести. А совесть , если она есть, всегда болит.

  Ему не было нужды искать у кого-то ответа: как жить? По нему самому, как по камертону, можно отличать фальшь от правды, глупость от мудрости, суетность от вечности. Прочитаешь любой его рассказ - и настроишь себя, как скрипку,  говорить только правду, не прощать хамства, никогда не унижаться ни перед кем.  

  Герои его прозы – люди странные, часто непутевые. Часто жить им так скучно и оттого тяжко, так мелочно и постыдно обыденно, что убегают они от реала в придуманную жизнь, в фантазии о себе или в приносящее краткое просветление пьянство… Или на пустом месте погружают, накручивают себя до таких высот душевного страдания, отчаяния и смертной муки, что становится все равно: что жить, что помереть.

  Один придумал себе героическое и трагическое военное прошлое: будто он не сумел выполнить задание командования - устранить... Гитлера. Как подопьет, так рассказывает заезжим городским охотникам, как он, сволочь и предатель, провалил миссию спасителя человечества. Слушатели только рот разевали, с такими правдоподобными деталями, с таким душевным надрывом и слезами разыгрывал он свой главный в жизни спектакль. Рассказывал - и сам верил в придуманную историю, неподдельно страдал и каялся. 

Мне очень нравится его расказ про микроскоп. Взрослый человек, семьянин, обыкновенный работяга лелеял тайную мечту посмотреть в микроскоп, чтобы увидеть невидимую простым глазом жизнь. А денег-то нет, каждый рубль у жены под контролем. Он весь изоврался, чтобы объяснить пропажу зарплаты и появление в доме вожделенного микроскопа... Обман раскрылся, за него он расплатился семейными скандалами и урезаниями денег на обед, но он видел ЭТО! И сыну показал, и жене... 

 И мы куда-то вечно убегаем от суеты, от обыденности, от страшных прозрений о себе – одиноки!!! смертны!!! нелюбимы!!! В чем ищем спасения от подлости, от предательства, от грязи и неуюта жизни? А бежим кто куда – в детей, в иллюзии о собственной необходимости и уникальности, в философию, в мистику, в гонку «за лидером», в накопительство, в пьянство, в виртуал, в дальние страны...

  Только в себя – настоящих - боимся шагнуть...

  Василий Макарович во всем был сам собой, он был настоящим. Таких прозаиков не много. Астафьев, Белов, Распутин, Шукшин... Это они – культурный камертон страны. Это они позволяют нам поверять на истину все, что слышим и видим, отличать правду от лжи, искренность от притворства, а прозу и поэзию – от графоманства и стихоплетства.

  Тех, кто их читает и понимает, они навсегда высвобождают из рабства общепринятого, за уши оттаскивают  от увлечения поп-культурой, от пошлости «массового», общепризнанного, от безвкусного месива неприличной, пустой «телевизионной» мифологии о сегодняшнем и вчерашнем дне. Они помогают нам совершить рывок из маргинального мира, который и тогда, и сейчас – суть повседневной жизни страны.

  … Они пробуждают в нас шестое чувство Родины.

   Еще мало изучено литературное творчество Шукшина. Литературная критика еще не добралась до многих его глубин.

 И мы еще не до конца поняли его пророчеств о России, например, в сказке «До третьих петухов». Именно там посылают Ивана все, кому не лень, и свои, и чужие – за справкой, удостоверяющей в том, что Иван – не дурак. Посылают к Мудрецу. Чего только Иван не натерпелся в долгой дороге. Баба-Яга пыталась приспособить Ивана, чтобы тот ей «котэджик» срубил, а ее усатая дочка, как бы играя, спеленала Ивана, как младенца… И каждая из трех голов Змея Горыныча чего-то своего хотела от Ивана – сожрать, сплясать, потешить… И гламурные черти, осаждающие монастырь, где обитал Мудрец, заставили Ивана сподличать, чтобы войти в монастырь. Все во имя того, чтобы добыть доказательство, что он не дурак. И увидел Иван, что Мудрец и не мудрец вовсе, а просто старый пердун.

 Добыл Иван в срок, до третьих петухов, даже не справку, а саму круглую печать. И теперь сам Иван мог кого угодно и в чем угодно удостоверить…

  Так и Россию пытаются приспособить кому - «котэджики» рубить, кому -подличать, да чтобы доказала она, справку предъявила, что не дура круглая. Что как все – демократична и толерантна, что как все – вступает в ВТО, что как все – выплясывает под чью-то дудку. И до рассвета, до третьих петухов, когда должно развеяться наваждение, еще далеко…

 Василий Макарович пришел, чтобы дать нам вольную, чтобы вернуться к самим себе. Чтобы освободились мы от диктата внешних обстоятельств, от мелочности, от ханжества и злобы, от мстительности и подлости. От всего   преходящего, что иногда берет верх над нами и ведет нас по краткому времени жизни. И заставляет жить не своей, а придуманной кем-то жизнью.   Василий Макарович умер в свои 45, не заметив своей смерти - так интересна была ему жизнь.

 Как жаль, что нынче стали мало читать! Заставьте себя взять его рассказы, прочитать их – и вам станет легче переносить эту  невыносимую жизнь.