О загадочной русской душе

В «Войне и мире» Толстого есть одна сцена. 1812 год. Наполеон подходит к Москве. Он ждет, что ему вынесут ключи от города. Но московские дворяне, привыкшее одеваться по парижской моде и говорить на французском языке, потому что на родном русском говорят все холопы-мужики и их жены-бабы, решают в патриотическом порыве выразить свое недовольство завоевателю. Они покидают Москву. По городу ползут карета, коляски, подводы. Мародеры грабят, бунтари жгут дома. Собирается и княжна Мария Болконская. Переезд в подмосковную усадьбу ей представляется простой процедурой. Однако у дворовых слуг свое мнение. Здесь, в московском доме, у каждого из них есть свой угол, своя работа и свой скарб. В усадьбе живет точно такая же дворня, и они не будут рады нахлебникам. Их расселят по чужим углам, по деревенским избам, - и начнутся взаимные трения. Русскому народу на своей необъятной родине вечно тесно. У него больше всех земли в мире, но квартирный вопрос его так испортил, что он воюет с соседями за сотки и убивает родственников за квадратные метры.

Русский народ хлебосолен? По крайней мере, он так утверждает. Россия – щедрая душа, сказано в рекламе шоколада. И русское дворянство точно никогда не скупилось на пиры, балы и и гулянья. Но откуда же взялась в национальной мудрости этого народа пословица «Незваный гость хуже татарина»? Легко и приятно потчевать гостей, когда закрома полны. Но русский народ на своей богатой земле нищий. Исторический раб необъятной родины. Идоложертвенное мясо империи. А когда семеро по лавкам и нет лишнего куска в доме, всякий гость оказывается хуже оккупанта. Ведь по христианским нормам гостя нужно уважить, да и внутреннее чувство это подсказывает, но чтобы сделать такое, необходимо отобрать кусок у своих детей. Тогда и становится православный сосед тягостнее некрещеного чужеземца.

Княжна Марья отдает приказ дворне собираться. И вот дворовые мужички, принимая все это во внимание, идут к своей госпоже и заявляют ей, что нет их согласия на то, чтобы покидать московский дом, где у каждого из них есть свой угол и кусок, и ехать в деревню. А во всем остальном они по-прежнему верные ей слуги и рабы. Княжна Болконская в полной растерянности. Мария – славная барышня, но она дитя своего класса. Эту сцену следовало бы описывать Гоголю. Ведь это гротеск! Утварь взбунтовалась. Где это видано, чтобы столы и стулья отказывались переезжать в другой дом? От этой гофманиады у Марии голова идет кругом.

Но тут на счастье в дом к ней заезжает Николай Ростов. Ныне он – гусар. Он отрастил себе усы, научился пить шампанское и портить дворовых девок. И вот, как пишет Толстой, этот гусар, не задумываясь, инстинктивно принимает самое выигрышное решение в этой ситуации. Нет, он не уговаривает мужичков, не призывает их к патриотизму и к христианской покорности. Нет! Он кричит: «Что? Бунтовать?» - и бьет их по их мужицким рожам, так что шапки наземь летят. И вот холопы озадаченно переглядываются, чешут затылки и бормочут: «А мы – чо? Мы -  ничо. Как велят, так и сделаем».

Девяностые годы 20 века. Пережит уж и царизм, и коммунизм, настал эра демократии. Шахтерам Кузбасса не платят зарплату. Не платят месяц, полгода, год. Этим людям нечем кормить своих жен и детей. Речь идет о выживании их семей на необъятной родине.

И вот, отчаявшись добиться справедливости на месте, они отправляют ходоков в Царьград за высшей правдой. Приезжают эти шахтеры в Москву, встают лагерем и ждут, когда имперская власть обратит на них внимание. Но избранному на волне народного воодушевления и в результате кремлевских интриг Ельцину некогда. Он в это время, надо полагать, водку хлещет и шапку Мономаха примеряет. А ходоки ждут. И вот, наконец, к этим мужичкам в камуфляжных робах и спортивных подштанниках выходят депутаты Госдумы. Такие же мужички, но только они научились носить дорогие костюмы и завязывать себе галстуки виндзорским узлом, - и на том основании вполне презирают свой дикий народ. Подходят они к этим шахтерам, у которых дети и жены год не кормлены, и говорят им: «А что, ребята, слабо вам с нами в футбол сыграть?» И вот мужички озадаченно переглядываются, чешут затылки и бормочут: «Отчего слабо? Мы – запросто!» Чего заслуживает чиновник, презирающий свой народ? Виселицы и забвения. Но нет, эти шахтеры не повесили своих народных избранников на их виндзорских узлах. Они пошли играть в футбол. И даже, кажется, проиграли. Но дружба народа с властью победила.

Начало 21 века. От сцены, описанной Толстым, прошло двести лет. Но как робела русская душа перед властью, так и робеет поныне. Пятьсот лет ей внушали, что российская власть, какой бы преступной не была, священна, а Кремль – град Божий. Поэтому нет этой душе во веки веков права на оружие, нет права на землю, нет права на суд. Нет даже права на проституцию, азартные игры и табак. Да и зачем они ей, этой холопской русской душе? Ее дело овечье – пастись и ждать, когда пастухи обстригут шерсть и зарежут на мясо. Вот кремлевский пастух по имени Бородин разорил тысячи овец и наворовал шерсти для себя и своего друга Лужкова. Все знали, что московский градоначальник – хам, плебей и негодяй. Но – молчали. Наконец, этот плебей в кепке не угодил вышестоящему плебею в виндзорском галстуке, и его уволили. Теперь каждый может плюнуть в Лужкова. Но ему и утираться не надо. И виселицы он не боится. Он уже далеко. А ваше дело овечье – курить и пить меньше. Это плохо сказывается на качестве имперского мяса. И вот российский интеллигент не стесняется заявить публично в телевизор: «Разве можно было возразить Лужкову? Он никого не слушал». А мы – чо? Мы – ничо. Как велят, так и сделаем.

Жил-был такой русский человек – Чехов. И в письме кому-то из своих близких (кажется, Суворину) он написал знаменитую фразу: «Я по капле выдавливал из себя раба». Думаете, Чехов родился каким-то особенным рабом? Думаете, у вас гладкие, барские шеи? Посмотрите на свои шеи. На них мозоли от ошейников. Почему же Чехову нужно было выдавливать из себя раба, а российскому интеллигенту не нужно? И совершенно неудивительно, что само слово «интеллигент» в русском словоупотреблении подразумевает ухмылку. Не уважает российское стадо свою мыслящую прослойку.

Жил-был еще один русский человек – Леонид Андреев. И он произнес чудовищную по своему смыслу фразу: «В России стыдно быть хорошим». Что же это за страна такая, в которой стыдно быть хорошим, стыдно быть честным, стыдно быть добрым, стыдно быть умным и утонченным, и только скотом быть не стыдно? Пожалуй, это и есть скотный двор Оруэлла.