Леонид Хабаров может выйти из СИЗО 18 сентября

В августе был арестован полковник Хабаров, подозреваемый в подготовке вооружённого восстания.

18 сентября истекает решение о мере пресечения опальному полковнику, вынесенное Верх-Исетским судом 12 августа.

Срок содержания под стражей полковника Леонида Хабарова, обвиненного в попытке организации вооруженного мятежа, истекает 18 сентября. Будет ли продлена мера пресечения или дело полковника Леонида Хабарова направят в суд для рассмотрения по существу, определит следствие. «Я надеюсь, что процесс будет открытым. Думаю, что закрывать его нет смысла», — сказал сын Леонида Хабарова, Дмитрий. Как он пояснил, точной даты, когда будет назначено следующее слушание по мере пресечения, пока нет.

Как рассказали в Верх-Исетском суде, здесь был рассмотрен только вопрос о мере пресечения. Само дело в инстанцию пока не поступало. «Если потребуется, то органы следствия снова к нам придут продлять меру пресечения», — пояснили сотрудники суда.

Ранее, 15 августа, Леонид Хабаров подавал надзорную жалобу, в которой просил изменить меру пресечения, отменив постановление суда от 12.08.2011 года, и освободить его из СИЗО. Это связано с резким ухудшением здоровья полковника.

Сейчас полковник Леонид Хабаров по-прежнему находится в СИЗО. К нему никого не пускают, кроме адвоката. Сам адвокат комментарии не дает.

Напомним, что ранее следственным отделом УФСБ Свердловской области было возбуждено уголовное дело по ч.1 ст.30 — ч.1 ст.205 и ст.279 УК РФ. Леонид Хабаров подозревается в попытке организации вооруженного мятежа и вербовки (вовлечения) лиц в террористическую деятельность.

Полковник Леонид Хабаров был задержан 19 июля 2011 года. Также по подозрению в организации мятежа были задержаны еще четверо «сторонников Квачкова»: Сергей Катников, Владислав Ладейщиков, Виктор Кралин и Александр Ермаков, которого называют лидером зачинщиков мятежа. Отметим, что Леонид Хабаров — единственный военный в этом списке. Его сторонники утверждают, что ни с кем из задержанных он даже не был знаком.

Между тем, родные, друзья и коллеги Леонида Хабарова не верят в его виновность и называют обвинения, выдвинутые против него, безосновательными.

3 сентября в 11 часов у мемориала «Черный Тюльпан» состоится митинг в защиту и за освобождение Леонида Хабарова. На митинге будет озвучено открытое письмо президенту России и проведен сбор подписей.

После этого стартует автопробег Екатеринбург — Москва. Его участники доставят подписанное ветеранами-уральцами письмо в защиту полковника Хабарова в Москву. Как пояснил один из организаторов митинга Геннадий Кунявский, акция была согласована со всеми инстанциями.

Защитники полковника подали заявку на проведение митинга, в которой указали цифру в 2 тыс. человек. Позже исправили на 500. Сколько человек придет поддержать Хабарова в реальности, узнаем в субботу.

Полковник Леонид Хабаров по-прежнему находится в СИЗО. К нему никого не пускают, так что поговорить с ним лично практически невозможно. Зато полковник высказал свою точку зрения в надзорной жалобе, где заявил, что его дело является заказным. «Мне непонятно дикое унижение человеческого достоинства, разновидность пыток, это был заказ в отношении меня, и я догадываюсь, кем», — написал Хабаров.

Также полковник рассказал подробности своего пребывания в камере. Здесь же он изложил просьбу отменить меру пресечения в виде заключения под стражу. Хабаров ссылается на резкое ухудшение здоровья.

Напомним, что в ходе боевых действий полковник Леонид Хабаров не раз получал серьезные ранения (в частности, на перевале Селанг в Афганистане ему раздробило руку). У него два перелома позвоночника. «Часов 6-7 я еще терпел, но чувствую, что боль в позвоночнике превышает пределы (у меня два перелома позвоночника), да и сердце крепко прихватило», — пишет Хабаров в жалобе.

Полный текст жалобы:

Постановлением от 21.07.2011 г. Верх-Исетский районный суд избрал в отношении меня меру пресечения в виде заключения под стражу. Постановлением от 12.08.2011 г. судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда оставила названное постановление без изменения, а жалобу защитника — без удовлетворения. С названными судебными решениям не согласен. Считаю их не законными, не обоснованными, подлежащими отмене по следующим основаниям.

Все обвинения считаю абсурдными и полученными под давлением. На основании каких, чьих доказательств сделаны самые первоначальные обвинения? Хотя в первоначальном варианте ответы некоторых обвиняемых носили противоположный смысл, но в процессе нахождения обвиняемых в СИЗО-1 стали носить заданный, нужный смысл. Ни одного показания в первоначальных действиях (вариантах) не было предоставлено (статья 75 УПК РФ п.2 — к недопустимым доказательствам относятся показания, основанные на слухах, догадках, предположениях.

Статья 14 — указано, что все сомнения в виновности толкуются в пользу обвиняемого).

<...> Абсурдность обвинения еще в том, что при обыске квартиры у меня обнаружены боеприпасы, наркотики, оружие.

Что может коллекционировать человек, отдавший вооруженным силам 44 календарных года, прошедший две войны?

У меня была редчайшая коллекция патронов всех видов оружия, наших, зарубежных. <...> Эта коллекция находилась у меня на столе в кабинете, когда я без малого 20 лет был начальником военного института. Ее с удовольствием разглядывали представители высшего руководства вооруженных сил, МВД, ФСБ, милиции и правоохранительных органов. Я не помню, чтоб от кого-то было какое-либо предостережение.

Наркотики — аптечка с промедолом, которую положил мне на носилки после операции, после тяжелого ранения, хирург в Кабуле. Гангрена, остеомиелит и долгий процесс лечения. <...> Эта аптечка осталась невостребованной, как память. Срок годности, действия этого, с позволения сказать, наркотика — 5 лет, а прошел уже 31 год. О чем может быть речь вообще?

Оружие — нашли заброшенное приспособление — проржавевший предмет, похожий на авторучку под малокалиберный патрон. <...> Кто-то мне подарил его как сувенир. Я, в общем-то, и воспринял его только как сувенир, потому что об этом предмете как об оружии может говорить человек, не обращавшийся с оружием никогда.

<...> А откуда «дует ветер», я вам объясню: чтоб в преддверье выборной лихорадки показательной поркой закрыть рот самым ретивым. Пусть будет самая явная фабрикация, это не важно, главное то, что по команде наклеить нужные ярлыки и упрятать любой ценой.

<...> Когда был проведен суд через веб-камеру, я был приведен в «состояние не стояния», абсолютно не дееспособен. Была ли это преднамеренность, или это уже норма работы нашей правоохранительной системы, судите сами.

Подняли меня с подъема, можно сказать по тревоге, быстрей-быстрей. О каком-то завтраке, после которого я обязательно должен был принять лекарства, вообще вопрос не стоял. (Точно так же прошел обед). Повели через коридор, в котором цементный пол, залитый холодной водой. Был в комнатных тапочках, естественно, насквозь промочил ноги. Это после того, как я накануне вернулся с пятидневного лечения острого бронхита, без каких-либо изменений в лучшую сторону, тем более, что в начале года переболел пневмонией.

Загнали нас в небольшую камеру более пятидесяти человек, где не то что бы сидеть, стоять негде было. Духота, дышать нечем, а мокрые ноги заледенели. Часов 6-7 я еще терпел, но чувствую, что боль в позвоночнике превышает пределы (у меня два перелома позвоночника), да и сердце крепко прихватило. Попросил у охраны пару таблеток обезболивающего анальгина и нитроглицерин. Вроде немного отпустило. Но охране, видимо, мой вид стал не нравиться, предложили ехать в тюремный госпиталь. Но я посчитал, что раз суд ради меня собирается, с моей стороны было бы не здорово «распускать сопли», и попросил забрать после суда. Стали вызывать, и я где-то уже после обеда был вызван.

Но когда зашел в помещение, оборудованное веб-камерой, то понял, что сильно переоценил свои возможности. Разболелась голова, шум в ушах. И так плохой слух, а здесь сплошной шум. Чувствую, поднялась высокая температура.

Что говорили, я практически ни одного слова не понял. Диалог, как глухого с немым. В голове одна мысль: быстрее в камеру, на койку. Обратный путь уже помню слабо.

Коллеги по камере напоили меня горячим чаем, дали пару таблеток аспирина, укрыли тремя одеялами, но, видя, что меня сильно колотит, вызвали через охрану врача.

Итог — температура 39,4. Остальное — детали.

Мне непонятно дикое унижение человеческого достоинства, разновидность пыток, это был заказ в отношении меня, и я догадываюсь, кем. К чему я больше склоняюсь. Или уже норма нашей правоохранительной системы? (УПК РФ ст.9, где сказано, что унижение человеческого достоинства, насилие и пытки недопустимы).

Почему одни, нарушая закон, который основан на конституции РФ, — преступники, а для лиц правоохранительных органов — это норма? О какой справедливости закона вообще идет разговор? Выполнить государственный заказ любой ценой!

<...> На основании вышеизложенного требую: