Ивановы купили собачку

Пока что это мягкий шар на четырех ногах, который волочит лысое пузо по паркету и улыбается во сне. Но судя по удостоверению личности оно обещает вырасти в плотоядного чупакабру. Иванов страдает невообразимо. 

Тут, надобно заметить, наблюдается некоторая дуальность проблемы. Первое. Эта чупакабра стоит как породистая скаковая лошадь - но. Иванов любит свою жену, которая любит породистых чупакабр. Второе. Детская психологическая травма - но. Иванов, вроде бы вырос. Просто последняя живая собака Иванова жила у него ровно ночь. Для тогдашнего двенадцатилетнего Иванова это была ужасная, ужасная ночь.

Иванова я знаю с детства. Наши папы служили на одном корабле. Поэтому я его понимаю как себя. Два раза в год, когда у нас обострение, мы мужественно собираемся на «помолчать за жизнь». Мы смотрим футбол, дискавериченал и даже две серии обручального_кольца посмотрели…Тут от глубины обострения зависит. Недавно, например, в новостях  диктор задушевно сказал: «крейсер Адмирал Шапочников прибыл в иностранный порт – Бла-бла. Личному составу разрешили сход для покупки сувениров». Ага, сувениров. Мы с Ивановым расхохотались грустным басом и немедленно выпили закурили. Вот тогда-то я и узнала про случайную собаку Иванова.

Маленький Иванов разводил в доме болонок. На самом деле – одну разводил. На корм. Добрый мальчик любил животных. А пытливый ум Иванова любил Чарльза Дарвина и опыты. Неудивительно, что одним солнечным утром болонка Жужа коварно Иванова бросила. Конечно, с ежемесячной потерей хомячков юный естествоиспытатель  Иванов уже смирился. Но Жужа! Жужа казалась более долговечной, несмотря на размер черепа. Потом очевидцы рассказали.  Легкомысленная Жужа, зацелованная мамой Иванова до обморока, переходила дорогу в неположенном месте. Засмотрелась на случайного болона и – всё. Маленький Иванов даже плакал. Сами понимаете: опыты не закончены, реакции не изучены, что сказать на биологии не известно… Внутренний академиквавилов Иванова был расстоен. Но если б он знал, чем аукнутся  детские слёзы.

Папа Иванова эмоций сына не одобрял. И так не одобрял, и эдак... Маленький Иванов даже спрятал папин ремень. Пока не подкрался самый главный моряцкий праздник: День ВМФ. И папа ушёл. Праздновать. Мудрая семья спокойно легла спать: опыт прошлых лет подсказывал, что пару-тройку дней папа будет сражаться со своим внутренним контр-адмиралом. Был шанс отдохнуть. Но.
Ночью в дверь позвонили. Внезапно. На пороге стоял Иванов-старший, без сознания.  Что примечательно в чистом и в фуражке.

А рядом стояла корова. Так маме Иванова показалось. На самом деле это была собака. Её холка заканчивалась аккурат там, где у ивановского папы гордо висела медаль «За десять лет безупречной службы». А собакина попа подпирала дверь мичмана-шайфутдинова напротив. «Собака Баскервилей», - подумал начитанный Иванов и попятился.
Хотя папу явственно штормило, сильные папины руки крепко держали шкертик,  привязаный к опасному ошейнику. Собака устало сказала: «Гррррр», и сделала такое сложное лицо, что маленького Иванова и маму мгновенно сдуло из прихожей. Папа, из обморока, сказал голосом старенького Карабаса Барабаса: «Вот, сынок. Я тут тебе новую Жужу привел старая уже совсем прохудилась». Сделал три строевых шага, пал ниц и уснул поперек дивана.

Дело было прозрачное  как C2H5OH. Собака чужая, это раз. Судя по рваной брючине и укусанному ботинку, папа добыл ее в бою, это два. Что делать, не понятно, это три. Псевдо-Жужа, запертая папой в кухне, топала копытами и ругалась. Маленький Иванов представил, как этот гризли сидит сейчас на кухне и думает про людей, которые обманом заманили его в дом. Вздрогнул, и дал честное-пречестное пионерское слово самому дедушке морозу прекратить опыты над живыми болонками, отдал салют в красный угол и заснул.

Через три часа маленький Иванов проснулся от того, что на него упал потолок. Спросонья Иванов взял свой самый ценный набор солдатиков и привычно побежал эвакуироваться, когда понял, что это просто папа захотел пить. Оказалось, ночью папа встал. В горле привычно запершило. Папа включил свет и открыл кухонную дверь. И, как до сих пор любит вспоминать Иванов-папа, на него набросилась стая неуправляемых, как вражеские ракеты земля-воздух, собак. Стая плечом вышибла папу, проскакала коридором аллюром и, сквозь хлипкую входную дверь, унеслась через тернии – домой. Иванов-младший очень, очень надеялся, что домой. Добрая папина похмельная амнезия еще добрых трое суток кричала: «Что вы врете-то все на отца, байстрюки. Какая, к Рузвельту собака?» и воспитывала из сына стоика. С тех пор Иванов двадцать пять лет не любит животных.

А потом появилась Иванова. Иванова забрала себе фамилию, пароль от фейсбука и фамильные кофейные чашечки. А еще Иванова  любит больших породистых собак.

Теперь счастливый Иванов подолгу сидит над лотком с маленькой чупакаброй, воспитывает в себе толерантность и отращивает дзен(с).  Звал меня. Но, нет. Уж лучше футбол.