Кто в детстве не ел гудрон, тот анчоус

В детстве мы играли в казаки-разбойники. По вашему, дети, по-хипстерски это «квест» называется. Игра хорошая, главное вовремя (соскочит) вспомнить чему тебя учил старик-отец. Папа меня учил как быть двойным агентом, сморкаться на бегу и клинописи. Всё полезное, вы видите. Поэтому мы всегда побеждали команду Паштета из первого подъезда. Чей папа учил его делать из технического спирта и кедровых шишек элитный коньяк «Коньяк» и выжигать паяльником русалок по дереву. Но я, собственно, не об этом. Я про меню. В смысле про еду.

Настоящий казакразбойник никогда не приходит домой есть. Нет, он конечно приходит домой спать, но под давлением обстоятельств в виде папы. Папы не понимают, что детям нужен свежий воздух и общение со сверстниками. И пусть на районной помойке не так уж и много свежего воздуха. Зато там много (сверстников) удачных норок, коробок и металлической стружки. Папы совсем ничего не понимают в искусстве маскировки разведчика. Например, сколько детей может поместится в поломанный холодильник Донбасс. Или, что штаб лучше всего делать в мусорной куче на которую предварительно нужно насыпать хлебного мякиша. Тогда штаб сверху будет надежно укрыт в три ряда голубями и воронами. А птичье гуано почти не пахнет, правда пап?

От такого паркура дети пачкались так густо, что идентифицировать их с первого раза было невозможно. Поэтому мамаши разбирали тех детей которые ближе. Некоторые брали по два, чтоб наверняка. Самые хитрые дети жили на две семьи и дважды ужинали. Потому что днем нам питаться приходилось чем попало.

Давайте же рассмотрим список блюд. Собственно обед:
Салат: Щавель дикорастущий. Прекрасно заменятся листьями молодого одуванчика. Не вкусно, но пацаны засмеют, есть надо.

Первое блюдо: Морковка партизанская. Как? Вы не знаете? Это, дети, верблюжья колючка: вырываешь куст, пожуешь корень, а он по вкусу морковный. Кто-то из детей сказал, что эту колючку партизаны ели, когда сидели в засаде.

Второе: Самые смелые дети ели муравьиные жопки. Они были кисленькие и приятно освежали рот после партизанской морковки.

Десерт: На десерт мы ели цветы-кашки. В них жили обычно толстые шмели с мохеровыми ногами, поэтому детям приходилось бороться за еду. Иногда шмели побеждали, тогда дети долго еще не могли втянуть обратно в рот покусанные толстые языки. Некоторые суеверные дети ели на десерт сирень и клевер. Когда у них по пять цветков в соцветии попадалось. Суеверные дети боялись пропустить волшебный цветок, поэтому на всякий случай ели траву горстями. Гуано у детей тогда выходило разноцветным на радость испуганной маме и, напротив, чрезвычайно веселой эпидемиологической службе.

Закуска: А еще мы ели гудрон. Он прекрасно заменял жевательную резинку. Современникам сложно объяснить почему древние дети так любили бублегум. Бублегумов тогда на всех не хватало, потому мы жевали гудрон. Он сначала твердый, а разжуешь – нормальная черная жевачка. У нас в доме строители крышу перестилали. Так мы к осени двором весь гудрон и поели. Те, кто выжил.


Бывали, конечно, и зловещие исключения. Одна знакомая девочка ела жуков-солдатиков. А другая собирала белые собачьи какашки и думала, что это грибы. Или, например, предводитель команчей Паштет решил съесть тухлого кальмара и случайно в него наблевал. А опасная Петрова везде ходила с осколками от бутылок. «Янтарь» с деревьев срезать. Папа Петровой постоянно в эту смолу то кормой, то килем вляпывался, в зависимости от градуса дифферента, конечно.

На самом деле весь обед заменялся пятиминутным стоянием возле булочной «теётенькамаманаработеяключпотерялаоченьхочетсякушать». Хорошо еще было с полным ртом пустить слезу и попросить адрес «я вам тётя деньги за булочку вышлю, я же пионер». После чего тетя расклеивалась, как институтка, и дело заканчивалось второй, а то и третьей булочкой.

Сыночек вчера играл в звездные войны. Достать сапоги с антресолей ему мамина парадигма порядка не позволила. Ну или мамина лень, не важно. Поэтому сынок надел Карпатские онучи, привезенные бабушке из последней поездки, взял светящийся меч и приступил.

С точки зрения кота, события развивались следующим образом: в комнату вошли два огромных волосатых верблюда. Воняли незнакомыми овцами, зычно кричали. Кот, как нормальное животное, сделал три скачка назад, уперся в стену и упал в обморок. Шучу, как настоящий бойцовый сайгак, он сделал зверское лицо, распусти уши, сморщил нос и как закричит. Ну то есть, как зашипит. А сынок как заорет. И вовсе не потому что испугался, а просто от непривычки. На него еще никто так зловеще не шипел. Онучи спрятали, а бабушка нам сказала: «Не семья, а Лев Кассиль какой-то». Так как ход мысли нашей бабушки порою проследить бывает несколько затруднительно, я вздохнула и просто спросила: «А Лев Кассиль-то тут причем?» Маман высокомерно ответила герцогиней-на-отдыхе: «Разве он не писал про борьбу добра со злом?»
Хотела я ответить строгим голосом всей семье сразу, но тут перед глазами встала папина ментальная модель как живая. Модель топорщила усы и медленно вынимала из штанов ремень со звездой. Я вздрогнула и ушла записывать эту правдивую историю прямо в интернет. Добрый вечер.


Теперь у меня к вам самый важный вопрос: ели ли вы в детстве гудрон?