Назад в светлое будущее.

Мечта о Советском Союзе не тускнеет с годами, а наоборот разгорается всё ярче и ярче. И что интересно, больше всего об этом мечтают молодые, которые при советской власти были либо в слишком юном возрасте, чтобы, что-нибудь понимать, либо ещё вообще не родились. Тем ценнее личные воспоминания людей достаточно зрелого возраста, живших в различные периоды истории СССР. Одно такое воспоминание «Жизнь русского инженера» Владимира Избякова привлекло моё внимание (http://gidepark.ru/user/2159334548/article/397536  и продолжение http://gidepark.ru/community/Rodina_Russia/article/401432 )

Я жил в то же самое время, и хотелось бы сравнить наши ощущения и представления. Любые воспоминания несут на себе отпечаток личности их автора и поэтому такой анализ целесообразно предварять краткими биографическими сведениями об авторе воспоминаний. Владимир Избяков дал для этого достаточно материала.

 «Родился в 1927 г., коренной москвич, безотцовщина, мать – старший техник, жил в одной из коммунальных квартир в шестиэтажном доме на Плющихе». К 8-ми годам «умел писать  и читал  газеты». О школьной учебе не пишет, судя по всему, учился в вечерней школе («в 1942 г работал учеником на катере»). Окончил в 1952 г Московский Авиационный институт (МАИ) и был распределен на работу в Конструкторское Бюро С.В.Илюшина, где проработал 4 года и ушел в очную аспирантуру, которую закончил в 1960 г. и был устроен «в одном из НИИ старшим инженером». По совместительству устроился преподавателем во «Всесоюзный заочный машиностроительный институт». Первый раз женился в 32 года, «(окончательно женился в 53, дочь родилась, когда мне было 54. Естественно, в промежутках между женитьбами были романы)»

Моя биография в целом похожа на эту, хотя и имеет некоторые заметные отличия.

Родился в 1933 г., тоже безотцовщина, мать преподаватель русского языка и литературы, не москвич, в Москву приехал в 1950 г. для поступления в институт после окончания школы. Также жил с матерью в коммуналке, но не в таком престижном доме, как в Москве на Плющихе, а в гораздо более худших условиях, и тоже в 8 лет читал газеты – сводки Совинформбюро. Окончил в 1956 г. МВТУ им. Баумана и был направлен на работу в Физико-энергетический институт (ФЭИ), город Обнинск. Обратно в Москву вернулся (перевелся по работе) в 1976 г. Женился один раз, сразу по окончании института и на всегда, (двое детей, шесть внуков и одна правнучка).

Воспоминания Владимира Избякова многослойны, они содержат: 1) Личные впечатления от окружающей действительности, бытовые условия (жильё, продукты питания, одежда, цены, зарплаты и т.д.), интересы людей (уровень культуры, моральные ценности, отношение к идеологии), организация производства на примере собственной работы в ОКБ Илюшина.  2) Сведения, почерпнутые из газет и других официальных источников о действиях власти и предпринимаемых ею реформах. 3) Видение прошлого из сегодняшнего далека. И всё это разбито по этапам.

Итак, начнем по порядку:

Что запомнил В.И. о 1941-м годе? Ровным счетом ничего, а ему было 14 лет, мне всего 8, но я (на всю жизнь) запомнил две вещи. День 22 июня, лица моей мамы и дяди (её брата), когда он сообщал ей о слышанном им по радио выступлении В.М.Молотова. И, второе, моё впечатление от сводок Совинформбюро в первые дни и месяцы войны: бесконечные сообщения об успешных боях и уничтоженных группировках немцев, и в то же время непрерывное отступление и сдача одного города за другим. В моей голове такое не укладывалось. В 1942-м г. мне было 9 лет, и я уже готов уличать 15-летнего В.И. во лжи. Вот, что он пишет.

«Во время ВОВ всегда выступал Сталин. 6.ноября 1942, когда немцы были на Кавказе и в Сталинграде, он сказал «Будет и на нашей улице праздник». Я издевался две недели, а 19 ноября началось наступление под Сталинградом.»

Во-первых, Сталин выступал перед народом (по радио) всего два раза, в начале и в конце войны 3 июля 1941 и 9 мая 1945 (эти выступления я слышал собственными ушами и очень удивился его сильному грузинскому акценту). Во-вторых,  издеваться над Сталиным, да еще в том нашем возрасте, такое даже в голову никому не могло придти. И, наконец, что за предмет для издевательства. Каждый день, идя в школу, я проходил мимо огромного (как сейчас сказали бы) билборда, на котором нарисован Александр Невский и большими буквами написано  что-то вроде: «Били тевтонских рыцарей в 1242, разобьем и в 1942».

И еще у меня воспоминание – беженцы. В Москве, наверное, этого не было, но до сих пор стоит перед глазами огромная территория пристани в Баку, сплошь заполненная людьми со всем своим скарбом, ожидающими днями под открытым небом парохода на Красноводск.

День окончания войны 9 мая 1945 г незабываемый праздник, всеобщая радость, улицы, стихийно заполненные народом, на всех лицах улыбки, незнакомые люди обнимаются, пляски, песни, такое может увидеть только один раз. Остаётся гадать, почему В.И. этого не запомнил.

Бытовые подробности.

В.И. хорошо запомнил и подробно доложил все цены на товары и продукты, в военное и послевоенное (1946 г.) время. Я такой памятью похвастать не могу, но некоторые цены (на хлеб и молоко) помню, и мои воспоминания с его в этой части совпадают. Но вот что любопытно. Он помнит очереди за мукой, я этого не помню, зато помню очереди за хлебом и керосином (для готовки и освещения). Он помнит как (в 1946 г.) прикупал сахарку в коммерческом магазине, а я помню, что заглядывал в эти магазины только через витрину (слишком дорогие), зато хорошо помню это новое чудо, которое поставляли нам (в качестве помощи) союзники по войне: тростниковый сахар, яичный и молочный порошки.

Зарплаты подтвеждаю, моя первая зарплата молодого специалиста была даже выше, чем у него, 1300 рублей. Видимо «фирма», куда меня распределили, считалась более престижной чем его. Про пенсии в 16 руб. (это и есть 160 сталинских рублей, о которых говорит В.И.) не слышал, пенсиями стал интересоваться только уже в Хрущевское время, и тогда максимальная пенсия была не 16, а 120 руб.  Для особо выдающихся на поприще науки и техники могла быть надбавка в 10% (т.е. максимум пенсии 132 руб.). Налоги и взносы, комсомольские и профсоюзные, а также ежегодную подписку на заем подтверждаю, у меня такие же воспоминания.

Самой острой в СССР (впрочем, как и сейчас) была жилищная проблема, и она  у В.И. освещена, мягко говоря, слабо и неверно. Большой приток населения из сельской местности в города (еще со времен «ликвидации кулачества  как класса») и мизерное, по сравнению с этим, строительство (часто помпезных) жилых домов, якобы для народа, сделали  проблему неразрешимой. Если вам повезло работать на предприятии или в организации, имеющей (условно) собственное жильё, то вы могли его в течение двух – трех (не более 10-ти) лет получить. Если же нет, то будете десятилетиями (до самой смерти) ждать своей очереди, живя в коммуналке в одной комнате вместе со взрослыми детьми и внуками. Ситуация начала меняться только после 1958 г., когда Хрущев развернул в стране массовое строительство дешевого жилья (панельные 5-этажки), и одновременно разрешили строительно-жилищные кооперативы (ЖСК), квартиры в которых, были доступны людям с достаточно высокой зарплатой.

В.Избяков не пишет, как он из 11,5 метровой комнаты в коммуналке оказался в конце концов в отдельной трех комнатной квартире, вряд ли он вступил в ЖСК, очевидно, это ему (как и мне) повезло с работой.  Но вот про своих родственников он пишет, и тут выясняется (мимоходом), что они получали жильё «от работы». Много раз возвращаясь к этому вопросу, он ни разу не поднимает жилищной проблемы как таковой (и не делает разницы между получением жилья от работы и непосредственно от «Советской власти»), и всегда у него это выступает как свидетельство постоянного улучшении жизни после войны и заботы Советской власти о людях. В то время, как на самом деле это лишь свидетельствует о том, что в СССР не все граждане были одинаково равны. А его утверждение о возможности получении такого жилья по два раза, ничто иное, как сознательное затуманивание мозгов (чтобы не сказать хуже). Если это не прямое враньё, то единственное, что оно может означать – обмен, одно жильё поменяли на другое, более просторное (в связи с возрастанием семьи, или еще как-нибудь). Я, в таком случае, получал жильё даже не два, а четыре раза: первый раз комнату в 3-х комнатной квартире на три семьи, второй раз две комнаты в 4-х комнатной квартире на две семьи, третий и четвертый раз это была отдельная квартира, сначала 2-х комнатная, потом 3-х комнатная.

Последовательно и очень подробно рассказывая о своей жизни (и карьере), В.И. практически ничего не говорит о своей учебе в институте (кроме того, что он там балбесничал  и, придя на работу, не знал самых элементарных вещей). Из этого периода  1946-1952 гг. (судя по его воспоминаниям) ему запомнились две вещи: денежная реформа 1947-го года и то, как он ругал Сталина.

«Критика происходила, в частности, так. После занятий мы с товарищем располагались на двух диванах и в полный голос (не меньше 20 децибел) хаяли вождя народов. Как, видите, НКВД меня не съел.»

Я в это время еще учился в школе, и мы с моим другом бывало тоже обсуждали тогдашний культ личности И.В.Сталина, но максимум на что мы были способны, это в доверительной беседе высказывать сомнение в том, правильно ли поступает пропаганда (тогда это отнюдь не было ругательным словом), что возвеличивая и без того великого (без иронии) Сталина, вставляет его имя куда только можно. И это не потому, что мы были такие трусливые, а В.И. с приятелем такие смелые, а потому что того, что говорит В.И., просто никак не могло быть. Я вспоминаю случай на уроке литературы. Мы тогда проходили творчество В.В.Маяковского, и вот один из учеников (по фамилии Перумов) решил пошутить. Он, перефразируя известные строки о Ленине и партии из стихотворения Маяковского, вдруг громко произнес: «Мы говорим Сталин, подразумеваем солнце, мы говорим солнце, подразумеваем Сталин». Учительницу, чуть кондратий не хватил, она смертельно побледнела, потом пошла красными пятнами, но хорошо вовремя сообразила, что ей надо сделать в такой ситуации. Она завопила истошным голосом: Перумов, ВОН!!! из класса, а как только за ним закрылась дверь, продолжила урок как будто ничего не случилось.

Учась в институте (с 1950 по 1956 гг), живя в общежитии (4 человека в комнате) и тесно общаясь с сокурсниками, я за все время вплоть до февраля 1956 г не помню, чтобы мы хоть раз говорили о Сталине. Исключение, конечно, его похороны в 1953 г., но это отдельная история, и поскольку И.В. о таком значимом событии вспоминает только вскользь, то и я отложу свой рассказ до следующего раза.

О честности и скромности.

В.Избяков в своих воспоминаниях непрерывно повторяет, что всё в описываемый им период делалось без БЛАТА. Так и я тоже без всякого блата поступил в институт, распределился на работу и продвигался по службе. Ну и что это доказывает, что всё тогда делалось по честному, по справедливости, и все были идеально порядочными, как в кино (тех лет)? Тогда откуда же появились в конце 70-х начале 80-х высокопоставленные жулики и взяточники вплоть до первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС Медунова и первого секретаря ЦК КП Узбекистана Рашидова? Еще с детства я помню крылатую фразу, ходившую в народе: «блат выше наркомата». Наркомат, это сокращение от слова Народный коммисариат, так до 1946 г. назывались все министерства. В качестве образца порядочности и скромности высокопоставленных чиновников В.И. приводит в пример управляющего делами ЦК КПСС.

«Мой двоюродный брат дружил в то время с сыном управляющего делами ЦК КПСС, и я пару  раз бывал у них дома. Шестиэтажный дом 30-х годов в переулке Сивцев Вражек. Трехкомнатная квартира общей площадью 60-70кв.м. Примерно в такой я живу сейчас. Кухня метров 8-9. Кабинет 18-20кв.м»

Не надо вводить читателя в заблуждение, «у них дома», это наверняка означает «у сына дома». По рангу чиновничьей иерархии такая квартира могла соответствовать только значительно меньшей должности. Еще, будучи студентом, я однажды попал в такую квартиру, так вот это была квартира простого заместителя министра (был знаком с его дочерью). Значительно позже связи по работе привели меня в квартиру сына начальника оборонного отдела ЦК КПСС, так вот это тоже была такая квартира. Хочу уточнить свою позицию, у меня нет претензий ни к этим чиновникам, ни к их детям (по меркам сегодняшнего дня их квартиры это образец скромности), у меня претензии к автору воспоминаний. Не надо искажать действительность. Сын, о котором я упомянул, будучи еще довольно молодым парнем, недавно кончившим институт, имел должность зам. Главного конструктора серьёзного ОКБ.

О работе инженеров в СССР.

Наибольшее место в воспоминаниях В. Избякова занимает его работа в ОКБ-240 Ильюшина, где он проработал первые 4 года, из своей трудовой деятельности. Чтиво возможно интересное, много рассказано разных баек, про жизнь трудового коллектива, и участие в ней автора воспоминаний, но невозможно понять главного. Как при таком бардаке в организации труда конструкторского коллектива, какой, в сущности, описан автором воспоминаний, ОКБ Ильюшина сумело создать и широко внедрить самолеты ИЛ-86 и ИЛ-62 – гордость советского авиапрома. Да и ИЛ-14 для своего времени был гигантским прорывом в цивилизацию. Что мы видим?

Приходит молодой специалист, окончивший МАИ, где он пробездельничал большую часть времени (на первом курсе никак не мог освоить понятие бесконечно малых величин, на втором и третьем не знал, как решать дифференциальные уравнения, а на четвертом и пятом так и не научился конструировать). Пришел с одной мыслью в голове, что по закону в течение трех лет его не смогут уволить (хотя смысл этого закона в том, что молодой специалист не может уволиться по собственному желанию, а обязан отработать не менее 3-х лет, там, куда его распределили). Над чертежами, которые выходят из-под его пера, смеются, а он будучи, как говорит, «романтиком», увлекается новым (в то время) делом, электронно-вычислительные машины (ЭВМ). В  какой-то момент бросает конструирование и переходит к паянию электронных схем. А что же его начальники? Уволить они его не могут, и вместо этого дважды повышают (в должности и в зарплате). Уволился он сам, по истечении не 3-х, а 4-х лет, поступив в очную аспирантуру (видимо ждал свободного места).

Вообще-то очная аспирантура предназначена для тех, кто еще в ВУЗе проявил склонность и способности к научному творчеству, в аспирантуре дается старт его карьере ученого. Есть научный руководитель, он помогает сформулировать тему научного исследования, которое обычно заканчивается написанием диссертации на соискание ученой степени кандидата наук. Пребывание в очной аспирантуре длится не более трех лет, и аспирант всё это время получает стипендию (а научный руководитель доплату к зарплате). Разумеется, всё это можно превратить и в синекуру, три года ничего не делать, а деньги получать (нужно только регулярно выполнять бумажные формальности, составлять липовые планы, и отчеты об их выполнении). Именно такой случай описан в воспоминаниях. Автор поменял зарплату в 1800 руб. на стипендию 1000 руб., зато  полное безделье (гуляй, не хочу).

Описание дальнейшей трудовой деятельности автора воспоминаний в каком-то неназываемом НИИ и во Всесоюзном заочном машиностроительном институте предметно комментировать невозможно (хотя сам предмет я знаю наверняка не хуже автора). При чтении у меня возникает такое же ощущение, какое было, когда мой внук (который учится в 10-м классе) пытался мне объяснять, что он понял в теории струн (вариант единой теории поля в современной теоретической физике). Сухой остаток этого описания состоит в одном, В.И. защитил кандидатскую диссертацию, с чем я его и поздравляю.

Моя трудовая деятельность абсолютно не похожа на то, что рассказал про себя В.И., и я надеюсь, что истинную деятельность ОКБ С.В.Ильюшина, этот рассказ не отражает тоже. Этим я и ограничусь, здесь не место заниматься техническими подробностями.

О морали и нравственности.

Прежде всего, отметим ошибочное представление В.И. о целомудрии и проституции в СССР, которое он пытается нам навязать. Конечно, такой беспредельной сексуальной свободы, и такого почета к первой древнейшей профессии, которые есть сейчас, тогда не было. Но и не надо уподобляться той женщине (средних лет), которая произнесла знаменитую фразу на телемосте СССР – США в 1985 г. «У нас секса нет». Я сам, своими ушами слышал эти слова по телевизору, также как и ответный смех остальных участников. Всё, что говорит на эту тему В. Избяков, абсолютная чушь. Ответственно заявляю, что советские люди ничем не отличались в этом отношении от всех других нормальных людей. И проститутки были, и половая распущенность была, и было это всегда (в том числе и с 1952 по 1965 гг.).

Такой же фальшивый и его другой тезис о морали в СССР.

«Расхожее мнение, что при социализме все были «несунами», кстати, высказанное впервые Брежневым – грубая ложь.

Во-первых,  что могли уносить работники тяжелой и машиностроительной промышленности? Я, авиационный инженер, должен был воровать шасси самолета?

Во- вторых, была все-таки мораль.»

При социализме почти ничего (кроме жратвы и одежды) нельзя было купить, а можно было только достать, и никакие заклинания про мораль здесь не помогут. Самый простой способ достать, это унести с собственного предприятия, если там это есть (отщепнуть маленький кусочек). Самолетное шасси уносить, конечно, никто не будет (кроме разве что каких-нибудь отморозков), а что-нибудь мелкое для домашних поделок могут, ну хотя бы канифоли и олова (или чем вы там паяете свои ЭВМ ?!). И не надо изображать невинность (закрыв глаза и заткнув уши).

«Воровали все в продуктовых магазинах. Это - то точно.

Мы все были тощие, а продавщицы продуктовых магазинов лоснились от жира.»

Ох, как глаза загорелись и руки зачесались. А ведь они были такими же несунами, как и все остальные, только уносили не государственное (т. е. ничьё), а Ваше кровное, которое лично Вам предназначено (за символические деньги). И тут Ваши глаза широко раскрылись. Возможно, их поступки более аморальны, чем обычных несунов, не спорю. Но «снявши голову (построив социализм) по волосам (о морали) не плачут». 

Еще одна «песня» о морали в СССР, это: «преподаватели ВУЗов не брали взяток»

«Если бы я, часто получавший двойки, предложил преподу деньги, в милицию он бы меня не отвел, но по морде бы надавал.»

Это действительно так, подтверждаю (он мог, кстати, и в милицию отвести). Но вот тот же вопрос, который я уже задавал. Так почему же в начале 70-х взятки в ВУЗах пошли полным ходом, это я заявляю со всей ответственностью. Что случилось с моралью? Она, ведь, у человека либо есть, либо её нет (даётся Богом при рождении).

Досуг и культурные ценности.

На эту тему В.Избяков преподносит нам любопытный винегрет из стиляг, диссидентов, культурного отдыха и здорового образа жизни. Но если «отделить мух от котлет», то останется обычный набор для досуга и развлечений советского интеллигента, перечисленный в его списке из 6 пунктов: туризм (пеший и автомобильный), отдых на море, посиделки с друзьями, кино, книги. Список неполный, там нет, например театра, и вообще никаких культурно-зрелищных и просветительских событий кроме кино, нет телевидения. Да и то, что есть, описано под каким-то не тем углом зрения.

Так, например, В.И. перечисляет подробно все сорта вин, какие пили, встречаясь с друзьями, а о чем при этом вели беседы – ни слова. Зато «треп обо всем. О Сталине и коммунизме, о сексе и науке» происходил у них якобы на лыжных прогулках. Странно, у нас это всё было наоборот. С глубоким знанием дела он описывает посещение ресторанов Москвы и их сравнительные достоинства и недостатки. Сегодняшних любителей тусовок может быть заинтересует эта тематика, и у них потекут слюнки от ресторанных ценников, которые он подробнейшим образом расписывает. Но смею вас заверить, что посещение ресторанов не входило в программу культурного досуга интеллигентов того времени и подавляющего большинства населения страны тоже. А вот посещение театров входило.

Еще, будучи студентом первокурсником, я участвовал в ночных бдениях у билетных касс Большого театра, где, сменяя друг друга, в огромной очереди дежурили мои сотоварищи в ожидании её открытия. Касса открывалась, и билеты на всю неделю почти на все спектакли бывали проданы в тот же день. Аналогичная ситуация, но в значительно меньшем масштабе была и с другими театрами (МХАТ, Малый театр). Позже в 60-е годы, та же картина, что в 50-е у Большого, была у театра на Таганке. Туда пришел новый главный режиссер Юрий Любимов, и театр начал «новую жизнь».

Теперь о кино. Было много хороших советских фильмов военного и послевоенного времени, с замечательными актерами, песни из этих фильмов знала и пела вся страна в  течение многих лет. Об этих фильмах В.И. не говорит, он упоминает только трофейные фильмы, да и то очень избирательно. Да, на «Девушку моей мечты» мы убегали со школьных уроков, а вот всё остальное в глубоком тумане (разве что, еще запомнил «Багдадский вор», первый, увиденный мной цветной фильм). Зато хорошо помню, что очень увлекались американским фильмом «Джордж из динки джаза» и, что были прекрасные трофейные фильмы «Серенада Солнечной долины» и «Тетка Чарлея».

Память у В.И. столь же избирательна и в других вопросах. Вообще, он помнит только эпохальные события, которые записаны в школьные учебники, и о которых знают все без исключения и без его воспоминаний. Так, например, он отмечает запуск первого спутника в 1957 г., но ни словом не говорит о первом телевизоре КВН-49, который появился в 1956 г., и, в конечном счете, повлиял на повседневную жизнь людей в СССР никак не меньше, чем спутник. Он упоминает о том, что в 1957 г. в Москве –международный фестиваль молодежи, и больше ни о чем ни слова. А я вот, хорошо запомнил американскую выставку в Москве в 1959 г. Это была первая (и единственная) встреча рядовых советских граждан лицом к лицу со своим главным идеологическим врагом, где можно было задавать любые вопросы и вступать в дискуссии, почти у каждого стенда стоял гид, говоривший по-русски. Я также хорошо помню присказку, появившуюся еще в конце 40-х с началом холодной войны: «войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». Так вот, международный фестиваль молодежи, это было одно из главных мероприятий с нашей стороны в этой борьбе за мир. И американская выставка, это был, видимо, их ответный шаг.

Так под каким же углом зрения написаны воспоминания, чей это угол? Как ни странно это звучит, они написаны под углом зрения, столь ненавидимого их автором, стиляги. Под этим термином я понимаю молодых (достаточно) оболтусов, которых интересуют только чисто внешние атрибуты в облике и в поведении людей . Они уделяют главное внимание одежде и манере общения, тщательно следят за последними писками моды и никак не вникают в вопросы общественной жизни. В СССР проблемы со стилягами возникли не в середине 50-х, как пишет В.И., а в конце 40-х, и брюки с которыми воевали комсомольские патрули (ловили на улицах и работали ножницами) были то клешем, то дудочкой. Так, что согласно его же собственному описанию, у него тоже были стиляжные брюки, просто старого (к тому времени) образца. Только стиляжьи мозги, описывая то время, могли бы писать такие пассажи:

«Сегодня бывшие стиляги считают себя диссидентами………….К вечеру собирались фарцовщики со всей Москвы и известные интеллигенты……….Среди фарцовщиков были очень образованные, поговорить с ними было интересно.»

Общественные интересы и идеология

Воспоминания Владимира Избякова написаны с классовой точки зрения (как он сам выразился) и сильно идеологизированы. Он очень подробно и по многу раз описывает цены на товары и продукты питания, с очевидной целью показать, что в Советском Союзе людям материально жилось неплохо, и с каждым годом всё лучше и лучше. Но между 1946 г. (первый послевоенный год) и 1984 г (приход к власти М.С.Горбачева) были две денежные реформы, в 1947 и в 1961, изменившие номиналы денег в 100 раз (и зарплаты в 10 раз). Не говорить об этом, это значит сознательно запутывать читателей мемуаров, что В.И. с успехом и делает (употребляя эвфемизм – сталинские рубли). О реформе 1961 г. он не говорит вообще, а реформу 1947 г только упоминает и то лишь в связи с отменой карточек и коммерческих цен (теперь он может «прикупать сахарку» сколько угодно и во много раз дешевле). Среди пространного текста постановления, который он приводит полностью, как-то затерялся скромный пункт 3-д, который на самом деле  (при внимательном прочтении) означает повышение (и довольно значительное) цен на одежду и обувь. Теперь их можно каждый год снижать на 5-10%, непрерывно трубя от этом.

Это ежегодное Сталинское снижение цен В.И., разумеется, не обходит молчанием, и ставит ему в заслугу, как яркий пример заботы И.В.Сталина о народе. Но вот, что удивительно. Я, разумеется, также как и В.Избяков, прекрасно слышал и видел это ежегодное снижение цен (но не чувствовал, возможно в силу еще незрелости возраста). Но когда я сравниваю цены 1946 г. на хлеб и молоко, которые приводит В.И. с ценами 1966 г., которые я хорошо помню, то вижу их полное совпадение. Хлеб 16 коп (1,6 руб «сталинских»), молоко 30 коп/литр (3 р/литр). Парадокс, да и только!

В.Избяков в своих воспоминаниях тщательно избегает тему общественно-политических событий, игравших в жизни страны и людей огромную роль. Они либо наглухо замалчивались, либо  раздувались советской пропагандой (в полностью перевранном виде). Но в любом случае, не замечать их было невозможно. Одним из наиболее значимых таких событий был переход СССР от союзничества с Англией и Америкой во время войны с Гитлером к состоянию «холодной войны» вскоре после победы. Под этим термином понимается целый исторический период, оказавший огромное и определяющее влияние и на развитие страны, и на менталитет её граждан. Сорок лет люди жили с ощущением, что вот-вот должна начаться 3-я мировая война, на этот раз ядерная, которая может уничтожить всё человечество. В зависимости от реально происходивших событий противостояние сверхдержав (СССР и США) то ослаблялось, то обострялось (события в ГДР 1953г., конфликт вокруг Суэцкого канала 1956г, Венгерское восстание 1956г., поездка Хрущева в штат Айову, США 1959г., Карибский кризис 1962г. и т.д. и т.п.). Разумеется, советская пропаганда реальные события замалчивала и полностью извращала, но трескотню в любом случае, создавала такую, что только глухой мог её не услышать (США агрессор, который только и думает, как бы напасть на СССР всем своим ядерным арсеналом, а миролюбивый СССР изо всех сил борется за мир). А те, кто действительно интересовались, могли слушать «вражеские голоса» и разбираться в происходящем самостоятельно. Ну, так вот, у В.И нет ни единого слова, ни про холодную войну, ни про агрессора США, ни про борьбу за мир, ни про «вражеские голоса» – вообще НИЧЕГО.

Не меньшее значение, чем военное противостояние, оказывала влияние на менталитет советских людей и судьбу страны непримиримая идеологическая борьба с внешними и внутренними врагами. Для того чтобы её не замечать и не чувствовать на себе, надо было быть не только глухим но и слепым. Предстать уж совсем таким перед публикой В.И., видимо, постеснялся и какие-то отзвуки этой борьбы, слабо упомянул очень (для него) странной сентенцией:

«Последние  годы жизни Сталина запомнились морально как совершенно беспросветные: Все изобрели русские, все дураки, кроме нас. Сегодня, после знакомства с источниками, я понимаю, что в борьбе с космополитизмом было разумное зерно.»

Непонятно, это он что, Сталина ругает или жалеет? И потом, почему беспросветные, если рациональное зерно в борьбе, всё таки, было? Очень интересно, было бы узнать что это за «зерно». Ничего рационального и в этой, и во всей другой «идеологической борьбе», которую вел Сталин с 1946 г., не было. Это было продолжением классовой борьбы, как он её понимал, и которую «успешно» провел в 30-е годы. Просто люди после войны как-то расслабились, то ли забыли предвоенные годы, то ли, как победители (фашизма) почуяли воздух свободы. Надо немедленно всех призвать к порядку, сначала писателей, потом ученых, а потом и всех остальных слишком умных, «по ошибке выпущенных из тюрем, по окончании своих сроков». Я ведь, как и В.И. тоже жил в то время, но в отличие от него всё очень хорошо и слышал и видел. А последние  годы жизни Сталина запомнились мне фантастическим «делом врачей», которое мгновенно развалилось, как только он умер. И тут же  нашли стрелочника (некий следователь Рюмин), а ведь при жизни Сталина успели наградить орденом Ленина коллегу арестованных врачей, некую Лидию Тимашук, которая помогла разоблачить эту «банду шпионов и вредителей – отравителей».

Вот как по-разному, оказывается, можно видеть и помнить одну и ту же окружающую действительность.