Эффективность и качество

Когда-то я понял, что безвольных людей не бывает, бывают разные цели. Алкоголик забывает данное накануне обещание и бежит за бутылкой, но вы посмотрите с каким упорством он преследует свою цель, какие невероятные препятствия готов преодолеть по пути к ней! Мы считаем, что он опять не смог сдержаться, что этот человек не способен ни на что, а он тем временем без копейки денег, с минусовым кредитом доверия и опухшей рожей сумел обмануть, убедить, подавить сопротивление родных и близких, и получить желаемое. И кто после этого безволен? У кого вечно ничего не получается?

Вы скажете – не смог, а я скажу – не захотел. Иногда истинное желание сидит так глубоко в подсознании, что человек о нем и не подозревает. И одним из главнейших искусств для нас становится искусство определить, чего же ты хочешь.

Узнав о почти стопроцентном результате Матвиенко на выборах, я подумал, что у наших властей, сколько бы мы их ни ругали за неудачливость, одна вещь получается идеально: удерживать эту власть в своих руках. Я верю, что правительство хочет искоренить коррупцию, развить высокие, вы-со-кие технологии и заставить страну процветать. Не получается ничего из задуманного. А причина проста: в подсознании у властей совсем не это. Все прошедшее двадцатилетие – это история удержания власти. В этом отношении не стоит делить лихие девяностые и стабильные нулевые. Посмотрим на этот отрезок целиком: приняв страну в состоянии полного хаоса, беззакония и анархии, Ельцин удержал власть в 92, 93, 96 и 98, и передал ее Путину в тот момент, когда никто не давал за того ломаного гроша; Путин же в свой срок тоже передал власть в надежные руки. Подумайте еще раз: возглавить бурлящий, жаждущий демократии народ и выстроить систему, позволяющую десятилетиями оставаться у власти. И эту власть вы называете импотентной? Это ее вы обвиняете в неспособности реализовать ни одну из долгосрочных целей?

Я верю, что власти хотят как лучше, а получается у них как всегда. Я не верю только что они хотят это до конца искренне. Возьмем Саакашвили и Кадырова – почему, при всех их минусах, в Грузии и Чечне так успешна борьба с коррупцией? Потому что для ее успешности достаточно одного: твердо решить, что ни одна сволочь больше не сворует. Остальное получится само собой. Но как только ты подумаешь, что возможны исключения – все, прощай борьба – через полгода у тебя вся страна будет состоять из сплошных исключений, а тебе останется только разводить руками и совершенно искренне недоумевать.

Теперь посмотрим, как власть добивается того, к чему действительно стремится. Например, как она защищает свои завоевания от критики. Те, кто говорит, что в России есть цензура, врут, те же, кто говорит, что ее нет – лукавят. Цензуры, с одной стороны, действительно нет, но ее функции выполняются более сложной системой. Эта система очень эффективна, поскольку перекладывает часть обязанностей вертикали на рассеянную санкцию общества. К этому механизму не прилагается технического описания, и его действие сложно описать словами. Просто все процессы идут так, что ты не скажешь ничего лишнего. Формальных запретов нет, они не обязательны и даже вредны. Необходимо и достаточно, чтобы человек понимал, что за какие-то вещи наказание будет не только неотвратимым, но что сам алгоритм возмездия, его силу и время наказуемому не дано предугадать.
Так предупреждали финдиректора "Варьете" у Булгакова, который как никто знал толк в драматических эффектах: "Не звони, Римский, никуда, худо будет". С таким предупреждением невозможно спорить. Если ты знаешь, что тебя, к примеру, заберут в милицию, уволят, даже посадят – зло становится измеримым, и появляется возможность его обойти.

Если же тебе не дают никаких параметров маршрута, сообщая лишь о его неизбежном финале, разумный человек сделает единственно правильный вывод. "Никакого разговора о том, чтобы звонить, больше и быть не могло, и теперь финдиректор думал только об одном - как бы ему поскорее уйти из театра".

После истории с Гусинским и Березовским, с НТВ и ТВ-6 никакая цензура на телевидении уже не нужна – телевидение само знает, что показывать. После истории с Ходорковским такое же понимание пришло и к бизнесу. При этом я вовсе не идеализирую никого из трех упомянутых лиц, и допускаю, что они и в самом деле виновны в тех грехах, которые им приписывают, - я только обращаю внимание, насколько ювелирно, без сложной, долгой и муторной делимитации территорий запретного и разрешенного была обозначена та граница, при переходе которой "худо будет". Разве станет после этого здравомыслящий бизнесмен спрашивать, что ему будет, если он откажется "договориться"? Какая разница. Варианты перечислены у Каганова в изумительном заклинании против злого начальника: "чтоб в твоем кабинете выла сигнализация, чтоб водоканал перекрыл канализацию, чтоб пожарник песка навалил в приемной, чтоб электрик штраф выписал огромный, чтоб санэпидстанция офис опечатала, чтоб все твои счета заморозили, падла, чтоб твоему заместителю испугаться и уволиться, чтоб тебе в сауне с авторитетами поссориться, чтоб на тебя патриархия с визгом наехала, чтоб налоговая просила взяток, а денег таких не было, чтоб тобой ФСБ интересовалась аккуратно, чтоб за тобой наружка велась, и всем это было понятно, чтоб менты у тебя даже денег не брали, чтоб твой юрист скрывался в Сенегале, чтоб тебе повестки из военкомата вдруг прибыли, чтоб в новостях сообщили про твои гигантские прибыли" ну и так далее.

Возьмем другой пример: "оранжевую угрозу". Где она в России? Нет ее, на зависть Лукашенко. Это все та же рассеянная санкция. В современной России декабристов никто бы не стал вешать. Их бы посадили за неуплату налогов или растление несовершеннолетних, а большинству вообще перегородила бы вход на Сенатскую площадь толпа улыбчивой молодежи, искусно закамуфлированной под презервативы.
Может быть, это было бы реализовано как-то иначе, но в целом процессы протекают так, что ты не выйдешь на площадь. Ты не знаешь, что тебе за это будет: штраф, звонок на работу или встреча со спортивными молодчиками в подворотне. Эта конкретика, как я уже говорил, не нужна и даже вредна. Ты знаешь главное – что-нибудь да будет, и лучше не проверять, что именно. Так аттестация: "дурное место" в народных поверьях (или "нехорошая квартира" все у того же Булгакова) действует лучше забора с колючей проволокой. Например, когда известный политолог вдруг заявляет, что следователи, расследовавшие избиение Кашина, вышли на "парней как-то связанных с кремлевскими молодежками, читатель не понимает, что там и как связано, но накрепко запоминает, что с кремлевскими молодежками лучше не ссориться. Ты по-прежнему не догадываешься, что именно нужно от тебя властям, но твердо знаешь, что впредь выполнишь все, что нужно. Это называется лояльность. И главный дефект наших властей вовсе не в их идеологии, а в одной сущей мелочи – в принципиальном нежелании сменяться. За 90 с лишним лет после ленинской фразы "Есть такая партия" у нас так никто и не понял, что главной политической проблемой России следует признать отсутствие не той партии, которая готова взять власть, а той, что согласится ее отдать.

Нет, эти ребята знают, как решать задачи по управлению страной. Просто мы неправильно представляем их задачи.