К обсуждению стратегии России.

На модерации Отложенный

1. Вступление.

 

     Насущной, но неразрешенной проблемой и косыгинских реформ, и горбачёвской Перестройки, и Либерализации демократов, и ныне, при разработке стратегии до 2020 года является мотивация к труду. Мотивация работника совокупного труда к результату труда обособленного предприятия. Советские мыслители чувствовали эту проблему. Демократы - попытались её решить… введением капитализма. Но отчуждение труда – факт.

     И хоть «разговорами» его не исправишь. Тем не менее. Неотъемлемым шагом решения, для когда-нибудь состоявшегося разрешения, является понимание проблемы. Поэтому свой вклад в обсуждение стратегии России мы видим в разъяснении современных тенденций.  

 

     В обсуждении «Стратегии», прежде всего, хочется сориентировать общественность в том, что «должное и сущее не совпадают». Наши советы и даже пошаговое принятие Программы развития России до 2020 года полностью не совпадут с действительностью.

     Ведь любое осуществление, во-первых, всегда сложнее и разнообразнее прогнозов. Уникальнее по сравнению с самыми обоснованными планами.

     И дело не в том, что мы обязательно ошибёмся, а «Бог располагает». Дело в том, что кроме уникальности самой практики, «мы предполагаем» всегда в сиюминутной обстановке. Воззрения строятся из прошлых и настоящих обстоятельств. А человечество движется в круговороте: каждое из достижений порождает всё новые, расширяющиеся потребности. Поэтому даже самые замечательные достижения будут нивелироваться. Потребностями, преломлёнными этими достижениями. Подобно тому, как современные демократы - получившие жильё и образование при советском строе - обгадили ложью советское время. Подобно этому, наши будущие поколения «нежданно» обнаружат «ужасы» наших достижений. И опять - «получится как всегда».

    Во-вторых. Кроме круговорота потребностей, в «Стратегии 2020» необходимо учесть экономические кризисы. Только на графике стратегия развития может выглядеть непреклонно восходящими показателями. Эволюционным развитием. В современной жизни, где кризисы - атрибут рынка, развитие скачкообразное. Пульсирующее. Кризисы - естественны, как рост производительности труда. Мы не пророки, чтобы запланировать даты кризисов, например, на 2012 год, на 2030 и 2048 гг. Но! Мы должны предусмотреть их.

     Соль в том, что в кризисах рыночная экономика низводит развившиеся и отсталые свои составляющие к соразмерному балансу. Демократы же обещали, что «рынок сам собой всё наладит». Вот, путём тайфунов банкротства, шагреневым сокращением производства целых отраслей, увольнением миллионов и низведением людей до скотского состояния он и «наладит».

     Экономический кризис не запланируешь, не объедешь и не перепрыгнешь. Но, его можно смягчить. Не только вечной готовностью резервных фондов и МЧС. Но и готовностью специально к экономическому кризису. К социальной катастрофе можно быть готовым по способам разрешения. Даже демократы предусмотрели волну безработицы 90 годов, раскинув сеть служб занятости и профинансировав их. Подобно тому, как мы расхлёбываем катастрофы вследствие природных явлений, мы можем смягчать социальные катастрофы. В частности, в «Стратегии 2020» нужно предусмотреть обвал некоторых отраслей производства и соответствующее бедственное положение их работников и населенных пунктов.

     Это совсем не значит, что планировать бесполезно, и прогнозы не нужны. При любом шаге человек ориентируется в обстановке. Прогноз есть лишь ориентация общества в предстоящих годах. Россия движется. Естественно, что надо бы знать: как, откуда и куда. При этом просто надо быть готовым, что «хотели как лучше» не совпадёт с осуществлением.

     «Стратегия до 2020» - это не сотворение бытия. План – это лишь луч умственного освещения в клокочущей Вселенной. Если мы неправильно отражаем действительность, то барахтаемся против течения. Тенденции будут прокладывать себе дорогу независимо от лиц и обстоятельств. Но люди, которые будут сообразовывать свои действия с объективными тенденциями, смогут добиться своих целей. Стратегическая программа России необходима. Только нужно методологически правильно к ней относиться.

     В этом смысле начинать надо с конца: каких результатов мы хотим добиться.

     С другой стороны, как бы ни охаяли будущие поколения наши результаты, эти достижения нужны для нынешней России. Скачок необходим не потомкам – это нужно живым! В этом смысле прав Путин: если мы сейчас не перейдём к инновационной экономике, то не только не сможем обеспечить жизнь людей, но и оголим Оборону. Подвергнем Родину иноземному игу. Ясно же, что оснащение ядерным арсеналом многими странами есть показатель очередного перевооружения планеты. Не отстать от этого перевооружения можно только модернизацией экономики. Давно ли мы проиграли войну 1854 г. из-за отсутствия пароходов и машинного производства. Надо ли «наступать ещё раз на эти грабли»?!

     Аналогично с материальным благосостоянием. Ясно же, что нынешний рост ввода жилья на 5% в год не разрешит жилищного вопроса. Если ныне 80% россиян не могут обеспечить себя жилищем, то эволюционное развитие стройиндустрии, которое будет вводить по 160 млн кв.м только к 2025 г - оставит без жилья половину населения! Прав Путин: для обеспечения благосостояния необходим кардинальный рост производительности труда. Не только в 4 раза, а выше, гораздо выше. И это «не для жиру, а быть бы живу»: лишь для нормального развития. Лишь для ввода жилья по метру на человека в год. Жильё лишь для живущих.

     «Следуя этому сценарию (имеющейся производительности), мы не добьёмся необходимого прогресса в повышении качества жизни российских граждан». (Путин В.В)

 

     Второе, что хочется сказать во вступлении. Ныне  - доминирует мировоззрение демократов, Которое совсем не единично. Тем паче, не последняя истина в последней инстанции. В России, как и во всём мире, существуют и социалистическое, и консервативное мировоззрения. А не только оголтелый либерализм.

     В господствующем мировоззрении «демократической» России плюрализму мнений нет места. Вся их «свобода слова» воспроизводит старое как мир отношение: представление своих мнений как единственно верных, а всех инакомыслящих как еретиков. Либеральный «плюрализм», в сравнении с властью КПСС, лишь заменил все оценки с плюса на минус. Так, Октябрьская революция оказывается - «переворот»! Во Второй мировой войне Советский Союз, оказывается, был агрессором. А расстрел депутатов - это, оказывается, не вооружённый захват, а «мирная преемственность власти».

     Нынешнее обсуждение стратегии развития России до 2020 г может стать серьёзным обсуждением лишь в том случае, если осознает, что в западных странах осуществлялась не только либеральная политика, но и политика социалистов. Скрывать, что в Швеции, в Норвегии, в Австрии, в ФРГ, тем более во Франции, именно социальная политика, а не «свободный рынок» привёл к «обществу благосостояния» – это не только самообман, не только извращение действительности. Нет. Это, прежде всего, непонимание того, в чём состоит это «общество благосостояния», как прийти к «инновационной экономике».

     Ныне даже в старой Англии либерализм консерваторов отвергнут! Политика либералов - обречена. Во всём мире, как показывает Япония. А нам внушают о «конце истории» (Фрэнсис Фукуяма), о всеобщем принятии либерализма.

     Пусть мы, «глупые, как инфузории-туфельки», потому что не голосовали за правые силы (Валерия Новодворская). Однако практика либерализма показала не только своё пагубное действие 90-х гг и исцеление именно социальностью «национальных проектов», но и мировой практикой. Реформами лейбористов Великобритании. Властью социал-демократов Герхарда Шрёдера. Политикой социалистов Испании. Не говоря уж о социальных вершинах Норвегии. В супер-либеральной Японии расцвет экономики достигнут не эгом индивидуализма. Нет. Практика «пожизненного найма» хоть создавала патриархальную приверженность к своей фирме. Но экономически - создавала кооперативный социализм.

     Таким образом, обсуждению нужно иметь ввиду имеющийся в современной России стереотип либерализма. И не затыкать высказываний иных точек зрения. В противном случае выйдет не осмысление, а подхалимаж.  Ибо общественное мнение сейчас скачет лишь в зашоренных рамках.  В рамках дозволенного. 

 

 

 

 

2. Определение границ.

 

     Ясно, что мы ещё не достигли стадии гуманизма, где человек перестал быть средством для другого человека. Вероятно, мы уже вышли из стадии рукоприкладства, где право сильного было образом жизни людей. Но - на какой ступени стоим? И как разрешиться от бремени рождения инновационной экономики?

     Для наиболее успешного сформирования «Концепции социально-экономического развития страны до 2020 г» необходимо разобраться в значимости социальной составляющей для современной России. Да и в современной экономике вообще.

 

     Россия - в пику невежам, разглагольствующим о вечном русском отставании, - имела несколько периодов экономического роста. Например, в 11 веке, с 1480 по 1560 гг. А расцвет с преображениями ПетраI привёл к тому, что русским металлом кормилась вся Европа. Сами демократы любят напоминать о промышленном буме царской России конца 19 в. Между тем, советская индустриализация по своим масштабам, по темпам(!) затмила все бывшие экономические взлёты. Ныне, как бывало, мы вновь стоим на пороге роста. Каким он будет?, зависит, в частности, от правильной ориентации: где мы стадиально находимся, откуда и куда идём. Разговаривать будем в марксистских категориях.  

     Только ненависть демократов может отбрасывать марксизм как методологию. Между тем, даже западная концепция всемирно-исторического процесса в качестве смены «индустриального общества» «постиндустриальным», даже эта новомодная концепция основывается на детерминизме производством общественных форм. Так, демократы, которые отвергают социализм как исчадие ада, напрочь забыли, что понималось под «индустриальным обществом». Забыли, что западные мыслители считали капиталистическое (западное) и социалистическое (СЭВ) лишь разными проявлениями одной и той же основы – «индустриального общества». Общества с экономикой металлургии, угля и железных дорог. Производства крупной индустрии.

     Влияние производства на общественную форму признаётся публикой и в значимости высоких технологий для современности. Общепризнанно влияние Интернета, компьютеров, мобильной связи на нашу жизнь. Между тем, все эти вещи, в конечном счёте, являются не чем иным, как проводниками воздействия людей на предмет труда. Средствами труда. Средствами производства.

     Научность марксизма сводится к диалектике между людьми и средствами производства. К диалектике производства-потребления. Просто обмен веществ, характерный для всего живого, для человечества опосредуется производством. Удовлетворённые потребности, как и само производство, просто порождают новые потребности, которые, воплощаясь в цели и опредмечиваясь в деятельности, в продукте труда вновь создают предмет удовлетворения.

     Каждый раз, обрабатывая предмет труда, люди свои средства труда совершенствуют. При этом философский идеализм замечает только это «порождение» вещей сознанием. Точнее, он раскалывает труд на Субъект и Объект. Для марксизма Бытие не созерцаемая реальность, не только потусторонняя природа, но и воплощение целей людей. Антропогенное бытие. Правильно понятое Бытие не раскалывается на Объект и Субъект. Идеальное существует и отражением материального, и посредством материального. И главное! Воплощением в материальном. Опредмечиванием. Разница между естественно возникшим камнем и созданным орудием труда состоит в том, что гоминид в своей активности руководствовался определённым замыслом. В артефактах зафиксированы намеренные, стремящиеся достигнуть определённой цели действия.

     Между тем, опредмечивание не только создаёт антропогенное бытиё, но и творит сознание. Сознание не только осознанное бытиё, но и само продукт труда. С каждым актом достижения цели, с каждой серией ошибок, с каждым усовершенствованием средств труда, умозаключения развивали сознание. Сознание есть круговорот цели и достижения цели. Так, в артефактах зафиксирован не только замысел людей, но и определённая степень преобразовательных действий. Труд – не колдовство. Целеполагание людей развивалось также постепенно, как естественно. Соответственно уровню средств производства.

    Материалистичность марксизма в том, что самодвижение человечества видит в обмене веществ людей с окружающим их миром и, в связи с обменом веществ, в развитии производительных сил.

     Демократы любят частную собственность. Но что такое собственность, как не продолжение людей в окружающих их вещах? Научная категория «производительные силы» состоит как из самих исторически определённых людей с их уровнем сознания, умения, так и из всех средств производства, которые преобразуют вещество природы в предмет удовлетворения людей. При этом обыденно понимаемая собственность есть, на деле, лишь одна из форм связи людей со средствами производства. Гений Маркса открыл эту имеющуюся общественную связь в виде взаимодействия уровня развития производительных сил и общественных отношений.

     Нет ничего проще понимания, что первобытные люди жили в каменном веке, потому что были дикие, что многого не знали. Только материалистическое понимание истории раскрыло, что наоборот - люди были низкого уровня развития потому, что жили ещё обработкой предметов природы. Присваивающим хозяйством. С выплавкой металлов общество получило не только увеличенную производительность, но новые общественные отношения: государство, веру, наконец, правоотношения.

     Надо отметить, что западные мыслители, которых перепевают наши демократы, вообще не изучают общественные отношения. Для американских социологов есть только субъект и его действие. И ни грана свыше. Они даже право не рассматривают как правоотношения. Просто, в их мире «плюрализма» есть свои вето. Вето на анализ отношений эксплуатации. Капиталистических отношений. Из-за этого они отстранились от изучения отношений феодализма, и рабства, и первобытности. В своих исследованиях повседневности они изучают лишь конкретности. Не удивительно, что своей концепцией «пост-индустриального общества» они пытаются делать обобщения, постоянно путаясь в диалектике философских понятий общего, особенного и единичного.

     Научной заслугой именно советских учёных является раскрытие отношений людей. Во всей истории. В связи с этим читателю надо иметь ввиду, что знания, представленные этой статьёй, не есть «откровения» автора, а есть многолетние достижения советской науки. При этом не только историки-медиевисты разложили средневековье по полочкам стадиальности. И не только философы отчленили «царство необходимости» от «эры свободы», и экономисты показали неизбежное превращение частного в общественное производство. Но и астрономия, геология, биология, география дали неотъемлемый материал для исследования общественных отношений. Например, без палеонтологических данных биоты, как и без послойной классификации геологических пород – не может быть и речи о современном уровне исторических знаний.

 

     Лишь советские историки, пользуясь методологией общественных отношений, смогли расчленить первобытность. Хотя именно западные мыслители открыли социальное явление экзогамии. Тем не менее, исключительно советские историки определили суть первобытного человечества: родовое общество. В связи с этим стадия развития людей с установлением вето половых общений чётко отграничивается: как от стадии разложения рода, так и от предродовой стадии. Где каждая группа людей жила ещё в отношениях промискуитета - равнодоступное отношение всех к мясу и к самкам. (Семенов Ю. И.)

     Эта до-родовая стадия потому является уже стадией социальной формы материи, что своей социальной силой отринула животную систему доминирования. Отношения промискуитета возникли и существовали запретом права силы: запрет проявлений системы доминирования. В этом смысле запрет, и осуществление запрета был, очевидно, определённой системой Права. Не просто моральным нормированием, а требованием, обеспеченным применения силы: легитимным регулированием.

     Биологичность системы доминирования между живыми организмами видна в каждой травинке, которая своим стремлением к свету оттеняет любых соседей. Система доминирования ярко открывается в прайде львов, когда они рвут мясо из под носа друг друга, и когда повзрослевший подросток сменяет главу просто проявлением своей силы. Наглядность животности системы доминирования показательна в собачьих «свадьбах», когда самцы, овладевая самкой, рвут друг друга без разбору.

     Все-групповой запрет потреблять мясо старым путём «доминирования над другими» - ставит социальный заслон биологичности и осуществляется уже всеобщей силой над любой особью. Социальным регулированием. Положительное содержание этого социального регулирования заключалось в равнодоступности членов группы к мясу и самкам. Переход здесь от биологического к социальному очевиден. Люди в стадии промискуитета выживали уже не особью, а группой – предродовой общиной. Потому что атрибутом пользования средствами труда являлась передача индивидуального опыта в общее достояние. Ещё у обезьян подражательная деятельность имела значение для обучения. Производство же подражанием образцу приводила к устойчивой, относительно стандартной форме. Для достижения образца образец становился целью, воздействующей на изменяемый предмет природы. Таким образом, производство не только становится социальной формой передачи знаний, но и требует социальности.

     Западные исследования первобытности идут только по пути сравнения биологических видов. Их труды по антропогенезу и социогенезу неизменно противоречат друг другу. И даже отрасль знаний у них называется – антропология, а не история. Изучением человечества здесь занимаются не обществоведы, а биологи, точнее медики, даже хлеще того – стоматологи. М-да... И такие-то ограниченные специалисты претендуют нас учить коммунизму!

     Можно с ними согласиться, что при капитализме «человек человеку – волк». Но уже в стадии промискуитета такие биологические свойства, как половые влечения, были поставлены в социальные рамки. Переход же от капитализма к коммунизму делает следующий шаг этого выхода из животности: анархия экономических отношений - это всепожирание - будет социально регулироваться.

     Подобно тому, как современное общество постепенно переходит в коммунизм, социально защищая одну группу за другой – пенсионеров за инвалидами и т.д., подобно этому предродовое общество путём полового вето между ближайшими родственниками, колено за коленом, постепенно превратилось в родовую общину.

     Археологические находки загонной охоты в тыщи голов, возведение жилищ из костей мамонтов однозначно показывают производительную силу общины. Отсутствие собственности в значении собственности единицы было способом их существования. Демократы понимают вещный характер собственности. Общепринято понимание собственности в качестве обладания вещами. Но они не понимают эту связь глубже: вещи, в качестве присвоения Природы! В качестве противоположения природного человеку ещё до любого труда. В качестве - всеобщего обмена веществ трудом. «Дело обстоит так, что человек сам существует двояко: и субъективно в качестве самого себя, и объективно – в этих природных неорганических условиях своего существования.» (Маркс)

     Поэтому понимание демократами собственности пусто, потому что не фиксирует природу - мать всего богатства. В связи с этим связано и непонимание ими рабства. Стадиальность человечества на ступени родовой общины характерна признанием людьми только членов рода. К стати, общественные отношения, где «женщина – друг человека», ещё не наступили. Наоборот, родство исчислялось по материнской линии. Зато неродственные люди были лишь такими же природными вещами как бобры или травы. Канибализм в стадии родовой общины - естественнен. С другой стороны, труд, как отец богатства, присвоение природного всегда осуществляет определённой общностью людей – общиной, государством, разделением труда. Осуществляет связью людей. Отношениями людей, которые есть определённый способ соединения рабочей силы со средствами производства. Производство родовой общины и воспроизвоство не единицы, а рода выражалось отношением людей к окружающей природе в качестве общей промысловой территории, где средства труда – лишь частички этой родовой общности.

 

     Также естественно стадия родовой общины стала разлагаться. Само воспроизводство общины, в качестве обособления рода и половой связи родов, развило её отношения в сложную систему племён и этнически союзных племён. Простым ростом населения родовая община превратилась в родственную общность целого региона.

    Физико-географические различия регионов, естественно, выражались в разности продуктов труда общин. История открывает, как - ещё до земледелия-скотоводства - племена разных регионов обменивались продуктами. Так, обсидиан с Кавказа доходил до Средиземноморья, а раковины с побережья широко распространялись в глубь Африки.

     Возникновение экономического явления спроса, как и определённый экономический избыток специализации тех или иных племён, породил знаменитую частную собственность. Маркс неоднократно указывал, что собственность возникает не внутри общин, а в соприкосновениях общин: обособленный продукт труда от продукта труда иных общин. Больше того! Частная собственность возникала под эгидой общины. Сама общинная собственность в контактах с другими общинами выступала обособленностью, тем самым, - уже частной собственностью.

     Подобно этому современное производство под эгидой частной собственности, в форме собственности капиталиста, превращается в общественную собственность. Непрерывное обобществление, свершаемое капиталистическим мотивом, непреклонно расширяет производство, применяемое совокупной рабочей силой. Общественный характер производства превращает частную собственность в свою противоположность. Человечество даже нашло адекватное, этому экономическому явлению слово: общак. Правда, выраженное в сленге криминала.

     Называть собственность общины – общественной собственностью, строго говоря, некорректно. Собственность и община – несовместимы. Только с возникновением индивидуального характера производства – с генезисом земледелия и скотоводства – возникает понимаемое нами явление: собственность. Родовая община собственности, как таковой, не имела. Родовая община, подобно популяциям животных, просто занимала определённую территорию. Со всеми её природными и антропогенными вещами. Промысловую территорию, с водами, с рудными залежами, с определённой флорой-фауной и обжитыми сооружениями. Не только продукт труда, как жилище Подонья из костей мамонтов, но и средства труда, как гарпуны добывающих морских котиков племён Калифорнии, - все было общим достоянием.

     Нам, современным, не понять, как это: не съесть пойманную добычу втихомолку, а множество километров нести её общине, чтобы досталась лишь откусанная часть. Советские учёные раскрыли, что в родовой общине была не только общедоступность к продуктам питания, но и равномерное потребление. Часто просто совместное – пускали по кругу, чтобы каждый откусывал.  

     Равномерность, как учила уральский историк Нэлли Фёдоровна Шилюк, не была одинаковостью, а была равнодостаточной. Коллективная собственность заключалась не только в общем производстве(часто совместном, как загонная охота), но и в неравном обеспечении. Разном количественно. Нетрудоспособным членам рода, например детям, выделялось меньше питания. Равнодостаточное потребление шло неравным частями согласно полу и возрасту.

     С возникновением земледелия и скотоводства эта неравность частей потребления стала превращаться в неравное количество средств производства. Индивидуальный характер труда при работе мотыгой, так же, как уход за скотом, создавал стадо не только как разное количество предметов потребления, но и стадо как количественно разное средство производства. Так, библейский Яков выпас больше пёстрого скота в сравнении со стадом без пятен тестя именно использованием стада как средства производства. «Каждый раз, когда зачинал скот крепкий, Иаков клал прутья в корытах пред глазами скота, чтобы зачинал он перед прутьями. А когда зачинал скот слабый, тогда он не клал. И доставался слабый скот Лавану, а крепкий Иакову.» (Библия, Бытие, гл. 30) Налицо - разложение социально-экономического равенства родовой общины.

     Продукт труда тогда потреблялся в том объёме, какой был создан собственным трудом. Индивидуальный характер производства породил принцип распределения «по труду». Новые общественные отношения возникли вследствие новых средств производства. Обрабатываемая земля, селекция растений и животных, производство керамики и металлов – вот изменения в производительных силах, которые породили новое присвоение и потребление, основой которого было уже не посильное участие в общинном труде, а результаты собственного труда. Отныне присвоение природного - средства производства, труд соединял с индивидуальной рабочей силой.

     Отделение общин земледелия-скотоводства от общин охотников-собирателей, отделение скотоводства от земледелия, отделение ремесла из домашнего хозяйства земледельца или скотовода, отделение торговли от ремесла – всё вело к обособлению их продуктов труда. Это отчуждение продукта труда общины отражалось обособлением продукта труда общинников. Ибо принцип распределения «по труду» выражается в количественно разном объёме продукта труда. Постепенно родовая община трансформировалась в соседскую общину. Где земля, как и промысловая территория, оставалась в общей собственности, но движимое имущество признавалось частной. Собственность не вещь, а отношения людей. Продукт труда, к которому окружающие люди относятся как к чужому, и тем самым я отношусь как к своему, нашим общим отношением становится собственностью. Наша общая жизнь на основе «присвоения посредством отчуждения» превращает вещи собственности в товар.

     Научная проблема, как и почему продукт труда становится товаром, вскрывается материалистическим пониманием истории. Уровень средств труда, как мотыга; уровень средств производства, как селекция животных; - всё функционировало уже обособленным трудом.

     Таким образом, создаётся общественная система обособленных производителей, где не только излишек специализирующейся общины выставляется на обмен, но и каждое из обособленных производств превращается в звенья общей системы воспроизводства. «В результате огромной работы советских этнографов и археологов в кочевниковедении получило всеобщее признание убеждение, что «чистых» кочевников, т.е. степных народов, единственным типом хозяйства которых является кочевое скотоводство, вообще не существовало, и даже практически не могло существовать. Например, монголы всегда были связаны с соседними народами, имея с ними как бы «общую» экономическую базу. Получается определённый «симбиоз» кочевого и осёдлого населения.» (Степи Евразии.)

    Общественная связь этих обособленных производителей, выступающих ещё в качестве общин или уже в качестве обособленных семей, существует стоимостью. Ведь любой индивидуальный труд в обмене сравнивает своё общественно-необходимое количество труда с количеством этого абстрактного труда иных конкретных работ. Соразмерностью.

     Продукт труда становится товаром, потому что он - продукт обособленного труда, потому что он в качестве товара сравнивает своё количество с чужим количеством. Даже глубже того! Отношением стоимости обособленное производство сравнивает себя с собой – сравнивает свое собственное затраченное количество труда со средне-общественными затратами подобного продукта труда.

     Таким образом, отношения частной собственности сохраняются соответственно обособленности производств. Не юридические правила игры устанавливают собственность, а общественные отношения, где люди могут присваивать только посредством отчуждения. Частная собственность и разделение труда – указывал Карл Маркс – есть тождество. Где первое пребывает в состоянии покоя, а второе пребывает в состоянии производственного процесса. Стоимость есть момент обособленного производства, его завершённость, его способ потребления, его мера, зеркало жизненных средств. Стоимость есть неотъемлемое свойство обособленного производства, его атрибут, сочленение всех обособленностей в общественное единство.

     Тут можно согласиться с нашими демократами, что заявка строительства социализма на базе машинного производства была явным забеганием вперёд. Даже самые колоссальные производства СССР, как энергетическая система, Железная дорога или запуск космических ракет, были ещё обособлены от камвольного комбината, строительства жилья или мясокомбината. Были обособленны! Воспроизводили отношения стоимости и собственности.

     С другой стороны, демократы видят только отдельное производство: за деревьями не видят леса. За отдельным производством не видят связь обособленных производств в их общественном функционировании человечества.

     Так разделение труда времён неолита - железного века, постепенно превращая в товар продукт труда одного за другим обособленных производств, превратило в товар и самого человека. Если на стадии родовой общины чужаков съедали (ещё в додинастический период Египта после победы убивали по 40 тысяч чужаков), то уже в древнем царстве Египта, в раннединастический период Шумер пошла работорговля.

     Надо признать, что и у советских учёных бывали ошибки. Подобно тому, как историки ради преподавания разбивают 16-19 века на «Историю средневековья» и «Историю Нового времени», так и переходный период от стадии родовой общины к рабовладельческому обществу они разрывают на стадию разложения родовой общины и стадию классообразования рабовладения. Обособляют на «Историю первобытного общества» и «Историю Древнего мира».

     Между тем, процесс дифференциации внутри общины и товарообмен между общинами превратил одну часть бывших общинников в рабовладельцев, а остальную часть - в рабов. Стадия рабовладения притекла из стадии родовой общины, где мостом между этим ступенями долго была переходная стадия «военной демократии». Ибо продукт труда теперь потреблялся в том объёме, какой был создан собственным трудом. В итоге, бывшие средства производства всей общины стали частной собственностью глав государств. А значительная часть населения истощилась до самопродажи.

     Эта стадия «военной демократии» характеризуется такой общиной, где чужаки оставлялись рабами общины. Их не убивали. Хотя по старому, оценивали их не в качестве людей, а  природными вещами. Только член общины является здесь человеком. Вся окружающая среда есть только богом данные вещи. Необщинники - лишь такая же природная часть труда, как овцы, применяя которых, член общины становится единством своей субъективности и неорганического продолжения своего тела. Чужака уже не умертвляли, как ранее. Но здесь он не обладал никакой собственностью. Всё - территория, вода, злаки, живность – всё было для него чужим.

     Не только жизнь, питание чужаков было с разрешения общины. Человек существовал здесь как раб, не потому что его угнетали, а, потому что не имел окружающей природы для своего опредмечивания! У монголов такие люди назывались «унаган-боголы», что означает «раб рода». Отношение к людям как к природным вещам при использовании естественно выражалось принуждением их к труду. Отношением господства-подчинения.

     Следующая фаза этого превращения людей связана со взаимными захватами племён. Поскольку появилась собственность, её оборотная сторона – «чужое», постольку грабёж стал формой промысла. Межплеменная война приводила к тому, что разбитое племя переходило в полную зависимость от победителя. Так, дорийские греки стали спартанцами, захватив местное племя. Превратив их в илотов.

     Функцию легитимного насилия здесь исполняет всё боеспособное население. Такая соседская община является уже государством. В стадии номового государства, в стадии полиса.

     Дальнейшее сосуществование семей общины с рабами общины эволюционирует в фазу патриархального рабства. Всё совершенно просто. Рабы общины не могут жить посреди улицы – они живут в усадьбах членов общины. Так, добыча греков – Хрисеида отдана Агамемному, а Брисеиду отдали Ахиллу. Выявлением факта, что Хрисеида не собственность Атрида, является возврат этой женщины волей всех ахеян. Рабы общины лишь постепенно, по мере привычки, становились патриархальными рабами. Так, свинопас Евмей считает себя слугой именно Одиссея.

     Не только западные историки, но и наши были удивлены фактами исследований 20 века. Обнаружилось, что в эпоху стереотипного для нас рабства основную работу земледелия выполняли свободные общинники. Рабов у них было мало. Да и выполняли рабы лишь вспомогательные действия: приносили воду, чистили хлев. Среди мира историков стали муссироваться идеи о рабстве без рабов, о первобытности с рабами, и даже о феодализме без крепостных.

     Плохо, когда люди мыслят стереотипами. Значимо ведь не название рабство-феодализм, а общественные отношения людей. Реконструируя историю, мы видим, что во времена первобытности значимо было родство людей. А во времена рабовладельческой общественно-экономической формации значим был статус свободного и, соответственно, несвободного. Как перед этим - значим был член общины, иль чужак. Существование общин на основе рабства, развившееся до народного стереотипа патриархальное рабство, - всё висело социальными связями над любым полноправным членом общины. Своим обнищанием соответственно дифференциации населения свободный общинник в виде товара выставлял уже не свинью или пиво, а своих родственников и самого себя. Знаменитый Авраам продал с голодухи в гарем фараона свою жену. Законодательство Солона началось, «воспретив обеспечивать ссуды личной кабалой». (Аристотель)

     Превращение стадии родовой общины в стадию рабовладения завершилось фазой самопродажи свободных общинников. Люди становились рабами, потому что не имели средств к существованию.

     С другой стороны, раб был не только вещью собственника, природой, окружающей человека. Но и получал корм из рук хозяина. Как объяснял Маркс, раб, в отличие от наёмного работника, получал свои необходимые жизненные средства не расчленением продукта труда на постоянный и переменный капитал, а за счёт всего продукта труда. В этом способе производства рабочая сила раба является только частью средств производства. Таким же средством труда как плуг, ячмень или баран. Раба кормили за счёт ресурсов собственника средств производства. Именно потому! Что экономическим состоянием многих людей того времени было отсутствие всяких средств производства.

     Несведущему человеку нашей современности не понять, как же это - оставаться рабом и не сбежать от хозяина в леса, в безлюдные пустыни? Соль в том, что любая пустошь, лесные дебри являлись тогда собственностью каких-либо общин. Общин рабовладельческих государств или общин охотников-собирателей. Везде природа, как составная часть самого человека, была уже социально отчуждена от него. Естественность превращения в рабство здесь налицо.      

     Зрелое рабовладение характеризуется не только количественным ростом рабов, но уже и снижением значимости общины. Под влиянием бесконечных войн и скачков государств от номового к региональному, от региональных к мировым державам, наконец, под влиянием поглощения различных мировых держав империей всей ойкумены значение общины постепенно гаснет.

     Греки времён эллинизма разграбили свои Дельфы потому, что у них не осталось ничего святого. Не только боги общины, но и сама община была уже не свята. Переходный период от стадии родовой общины к рабовладельческому обществу заканчивается с исчезновением статуса члена общины. Людьми здесь являются не члены одной территории или рода - «сыны дома Израиля» или «хананеянки», а все сыны божие. Стадия родовой общины окончательно перетекла в стадию рабовладения.

     С увеличением рабов соответственно завоеваниям, с ростом латифундий рабовладельцев, с расширением частной собственности и исчезновением собственности общины рабовладельческая общественно-экономическая формация стала разлагаться. Рабы крупных частных хозяйств - производств крупномасштабных - использовались уже в товарном производстве. Плантационным хозяйством. Многочисленное количество ртов легло тяжёлым бременем на плечи рабовладельца. Его совокупный продукт труда не мог покрыть не только расходы на питание своих говорящих орудий, но и не хватал и на возмещение средств производства.

     Известно, что рабский труд неэффективен. Тем не менее, во времена Одиссея, в фазе патриархального рабства, Евмей имел мотив работы на господина: «Меня б он устроил, мне дал бы поле, и дом, и невесту с богатым приданным, и, словом, всё, что служителям верным давать господин благодушный должен, когда справедливые боги успехом усердье их наградили.» (Одиссея, песнь 14). Во времена Римской империи, как и во времена Новоассирийской державы, усердье индивида уже бессмысленно. Наоборот, всеобщим отношением рабов является желание навредить господину: повозки попортить, быков опоить, да и самому замедлить все движения трудовых действий. Стадия разложения рабовладельческого хозяйства неизбежна по мере роста рабов. Содержание рабов за счёт плантационного хозяйства становиться нерентабельным.

     Постепенно в хозяйствах Римской империи, как в китайском государстве Тоба-Вэй, непосредственных производителей стали наделять участками земли, то есть снабжать средствами производства ради того, чтобы бывшие рабы сами обеспечивали себя! Хотя они и отдавали часть продукта труда в виде налога китайскому государству и в виде оброка римскому господину, экономический расклад однозначен: рабочая сила кормилась не из закромов хозяина, а из продукта своего труда.    

     Логический переход рабовладения в стадию феодализма очевиден. Но исторически он произошёл лишь в рамках Византии и Китая. При этом в странах востока этот переход так и остался самой экономической стадией. В Индии неприкасаемые признаются недочеловеками до 21 века. Феодальная рента, взимаемая в форме государственных налогов восточных стран, законсервировала так называемый «азиатский способ производства». Бесправное существование подданных компенсировалось содержанием из закромов государства. «Азиатский способ производства» есть разной степени переходная стадия от рабовладения к феодализму, и даже от родовой общины к феодализму. Непосредственные производители имеют здесь экономическое положение римских колонов. Они уже производственно самостоятельны на земельном участке, но сами ещё принадлежат государству. Больше того, принадлежность к государству обусловлена тем, что они всё еще принадлежат общине.

     Обвинения научной истории в фатализме, в направленности исторического процесса наглядно опровергается разными выходами из первобытности. Очевидно, что переход арабов, германцев, тюрок, славян из стадии равноправия в стадию неравенства отличен от развития шумер и греков. Проходил самопроизвольно! Ступени стадиальности – налицо. Но их осуществления уникальны и фатально не определены. Так, в стадию государственности народы тропического пояса вошли на базе бронзы. Ещё в 3 тыс. до н.э. А народы умеренного пояса Евразии созревают на базе железного века. В 1 тысячелетии. Норманны и монголы, вообще, вырастают до государственности в 10, в 13 веках.

     Уникальность, непроизвольность исторических явлений очевидна. Подобно естественному процессу притяжения-отталкивания космических масс, социальная форма материи развивается посредством многоразличных случайностей. Что не исключает причинно-следственных процессов этих случайностей. Как объяснял Маркс, просто, когда мы прослеживаем эту внутреннюю связь, то может показаться априорная конструкция – фатальное порождение последующего предыдущим. Только начитавшись учебников, может создаться представление, что какая-нибудь обезьяна стала откалывать от камня кусочки исключительно ради того, чтобы в 20 веке, на берегу Невы, её потомки «взяли» Зимний дворец. Так, писатель Ефремов, начитавшись конкретных произведений, представляет историю человечества сплошным потоком войн и восстаний. Если бы он заглянул в статьи этнографии, то не увидел бы никаких войн. Не собственная жизнь человечества фатально предопределена, а лишь - в изображениях её представителей. Так ныне, на пороге инновационной экономики, очевидно, что нет никакой предопределённости наших действий. Лишь от самой власти, от общественного мнения, от поведения классов – зависит всё. Экономическая обусловленность есть, а определённости - нет.

     Аналогичен процесс с генезисом биологического. На нашей планете живое возникло в окружающей среде - в основном - углекислого газа (биота стала функционировать на базе водорода, азота и углерода). А на Венере может возникнуть, скажем, на базе фосфора или фтора. Просто вследствие конкретной окружающей среды. Причинно-следственный процесс неизбежен, но осуществляется естественной разнообразностью самопроизвольности.

     Либеральные нападки на научную историю выражают лишь невежество в диалектике относительной и абсолютной истины. Больше того – в отвержении объективной истины. Конечно, легко понять, что твои предшественники ошибались. Тяжело понять, но бывает, что ошибками страдают собственные знания. Но для философского идеализма непостижимо, что и все предшественники, и автор, и будущие поколения могут сравнительно правильно отражать действительность. Потому что, они вообще не приемлют материю. Не признаёт историю объективной реальностью. Как это: и Карамзин прав, и Соловьёв, и даже Покровский прав? Потому что для философского идеализма знание - не отражение объективного, не процесс, а дилемма: истинно или ложно.

 

     Переход человечества от стадии родовой общины к стадии феодализма проходил хоть тот же путь от равноправия к системе неравенства, но при совершенно иных обстоятельствах. Формированием феодально-зависимого крестьянства. Формированием экономики, где не только хозяин, но и непосредственный производитель заинтересован в результатах своего труда.

     Понятие феода, как и связанная с ним зависимость, обнаружено западными мыслителями. Но своё наиболее адекватное отражение получило в работах советских историков. Ещё Кавелин, проблесками - Эверс, видели в русской истории смену родового быта государственностью. В советское время этот процесс осмыслен как феодализация русского общества. Применение марксизма привело к глубокому выводу: «Феодальная собственность для своей реализации в виде феодальной ренты предполагает порядок, в силу которого непосредственный производитель должен иметь в своём распоряжении все средства производства и все условия труда. Вследствие этого крестьяне могут быть наследственными держателями своих наделов с широкими правами распоряжения этими наделами. В этом смысле крестьяне – феодальные собственники своих наделов. Традиционные владельцы земли. Феодальная собственность сеньора выражается в простого получателя феодальной ренты в форме оброка или деньгах.» (Сказкин С. Д. )

     Именно, «иметь все средства производства»! И жизненные средства добывать собственным трудом. А не из рук хозяина.

     Когда исследуют генезис феодализма, начинают обычно с переселения народов, с разложения рабства Древнего мира. Лишь советские учёные обращали внимание на скачок развития неравенства из бывшего равенства народов. Так, в степях Сибири на рубеже эры ими обнаружены крупные хозяйства. Пазырыкский курган показал такое состояние погребённого, которое оценивалось в сотни простых лошадей. (Киселёв С. В.) Дифференциация членов общины началась здесь в Тагарскую эпоху, с переходом населения от бронзового к железному веку. Больше того, выделение богатых связано с отделением ремесла от скотоводства, с развитием торговли.

     Аналогична дифференциация у германских племён. Например, в посёлке Феддерзен выделены археологические горизонты. На начальной стадии здесь располагались равновеликие дома. В 1 в н.э., при разрастании деревни – появляются дома разных размеров. Во 2 в н.э. выделяется уже наиболее крупное хозяйство. А в 4-6 вв появляются дома меньшего размера. Везде на побережье Северного моря археологи зафиксировали эту структуру. Среди домов – один выделялся особенно крупным. Разложение равенства - налицо. (Haarnagel W, Гуревич А. Я.)

     В генезисе Новгорода, в городах Руси, наши историки различали состояние одних и в несколько раз меньшее - остального населения. В усадьбах бояр было 1200 кв.м, тогда как стандартная усадьба общины нарезалась в 450 кв.м. (Куза А. В.) В Киеве при нормальной усадьбе в 250 кв.м - на каждую усадьбу детинца приходилось до 2000 кв.м.

     Отличие этих народов лишь в природной обусловленности регионов. Растительность степей, разреженная флора пустынь, из-за арридности территории, выражается в скотоводстве. А переувлажнённые леса оборачиваются земледельческой деятельностью. Таким образом, тюркские народы проходят феодализацию через поголовье скота. Ведь доля каждого члена племени в коллективном пастбище была пропорциональна количеству скота. А германские, славянские племена осваивали участки пахоты по силе - «куда топор, соха и коса ходит». Ибо пока труд вкладывается в землю, она принадлежит тому, кто её обрабатывает. Промысловая территория выделяла частные пастбища и пахоту внутри себя. Факт, что частная собственность расширялась.

     Но! Расширившиеся частные средства производства, как и потребность в захвате чужой собственности, путём войн привлекают дополнительную рабочую силу чужаков. Они, как показано выше, социально лишены средств производства. Для арабских, германских, тюркских, славянских племён этого времени характерно состояние чужака в качестве раба всей общины. Таким образом, началу феодализации этих народов ещё присуща экономическая включённость раба в хозяйства членов общины. И присуща ступень легитимного принуждения - государственность военной демократии.

     Так, классообразование в условиях кочевого образа жизни произошло именно по военно-государственному критерию, превращало всех боеспособных членов общины в эксплуататорский класс. Независимо от имущественного положения. Институт набегов уравнивал социальную внутреннюю разобщённость возможностью быстро улучшить своё материальное положение. Главная обязанность крепостных вассалов, «отэгу-боголов», состояла в том, что они должны были кочевать со своими господами. В связи с этим та лёгкость, как в возникновении раннефеодальных держав кочевников, так и возвращение к догосударственным отношениям. К возрождению родоплеменной организации.

     Так, первое, что мы узнаём о детстве Чингисхана, - то, что при потере отца от него откочевали зависимые люди. Улус – просто распался. Вдова с детьми стала бедствовать. Хозяйство опустилось до охотничьего образа жизни.

     Наоборот, как под верховодством Чингисхана объединились, подчинились племена. Так всё подвластное население пошло единым фронтом на завоевания, стало не только эксплуататорской силой, но и феодально-зависимым населением. Соответственно военной структуре людей расставили в феодальную иерархию - от десятника до темника.

     Выделение наиболее богатых из общины завершилось раздачами раннефеодальных держав.  Воеводы – герцоги, нойоны - получили в безусловную собственность земли и людей. Ибо богатство того времени имело натуральный характер. Земли, земли и земли - жаждали народы. Мест - не для капиталовложений. Земли - не как промысловой территории. А территории, как животворящей продуктов питания.

     Пожалования насытили вотчины средствами производства. Дальнейшая феодализация пошла по пути экономического развития самостоятельных хозяйств непосредственных производителей. Это выразилось в том, что бывшие рабы испомещались на земельных участках вотчин. Они, конечно, обязывались отрабатывать в хозяйстве домена. Но жили уже за счёт производства необходимых жизненных средств на полученном участке. «В феодальном хозяйстве земля, как существенное средство производства, находится в распоряжении господина, тогда как для максимальной производительности мелкого хозяйства все средства производства, в том числе и земля, должны быть собственностью производителя. При таких условиях феодальный непосредственный производитель должен быть также собственником продукта своего труда.» (Сказкин С. Д.)

     Подобно тому, как биологический вид разветвлением от исходной формы преобразуется например, соответственно влажности, в лютик «Едкий» на лугах и в лютик «Жгучий» на болотных местах. Подобно этому, социальная форма материи от исходной формы родовой общины просто эволюционировала в способ соединения рабочей силы со средствами производства: не формой содержания за счёт продукта господина, а иной формой - за счёт продукта своего труда.

     С использованием на собственной земле труда держателей дофеодальное хозяйство общинника превращается в домен феодала. Критерием в процессе превращения общинника в феодала является труд по эксплуатации. Если труд собственника заключается в присвоении феодальной ренты, то хозяйство – феодальное. Если в обработке надела применяется не только труд держателей, но и личный труд собственника, то это хозяйство ещё не феодальное, ещё переходное к феодальному. (Неусыхин А. И.)

     Периодическое использование рабочей силы рабов – ещё нормальное явление для общинника в отношении к чужакам. Зажиточность общинника за счёт эксплуатации продуктовой рентой того человека, которому на прокорм была предоставлена земля, также ещё находится в рамках старой, патриархальной эксплуатации. Принуждение к отработочному труду держателей самостоятельных хозяйств устанавливает уже феодальные отношения между бывшим общинником и эксплуатируемым. Превращение в выжимателя чужого трудолюбия так же естественно, как необходимо.

     В этом процессе дифференциации общинников надо понимать историческую необходимость феодализма, процесс его развития, и тем самым, его неизбежной гибели. Даже шире - надо понимать место в истории и феодализма, и капитализма. Их исторические корни и их исчезновение.

     Превращение свободных общинников в феодальных господ и феодально-зависимых крестьян имело всемирно-историческое значение. Оно выделило из общей массы - людей, которые исполняли функцию управления обществом, его защиты. Имели время для познания и обучения. Обеспеченное крепостными. Это был выход части человечества из зависимости от природы. Они вырвались далее из животного мира. Не по велению какой-то Цели. А естественно сложившимся общественным разделением труда.

     Ведь разделение труда на непосредственных производителей и управленцев произошло путём отделения ратного труда от труда земледельческого. Феодал не только принуждал к труду, но и исполнял общественно необходимую функцию: обеспечение безопасных условий труда. Например, в Скандинавском регионе, где личная зависимость рядовых почти не осуществилась, классообразование на эксплуатируемых и эксплуататоров свершилось именно по критерию воинской службы. За исполнение военной функции рыцарями крестьяне оплачивали феодальную ренту. «Преимущества профессиональных и тяжеловооружённых воинов перед крестьянами-ополченцами были очевидны в Скандинавии не в меньшей мере, чем в других странах. Короли предпочитали собирать с бондов побор, заменивший службу в ополчении. Замена военной службы бондов налогом, избавляя их от необходимости отрываться от своего хозяйства, объективно благоприятно сказывалось на нём. В результате этих перемен бонды превратились в податное сословие. Фрельсе (освобождённые) получали налоговые изъятия на условии выполнения профессиональной военной службы.» (Гуревич А. Я.)

     Таким образом, обладание собственностью на условиях военной службы обрело всеобщий характер. Все, даже самые близкие к государю феодалы становятся вассалами: их земельная собственность получает условный характер. Ещё вотчины раннефеодальных держав жаловались за службу. В последующем – этот условный характер собственности усилился правом сюзерена изымать его, соответственно, - обязанностью вассалов вступать во владения феодом. В Европе бенефиций распространился с 8-9 вв, на Руси – поместное землевладение пошло с 14-15 вв.

     Даже западные историки понимают взаимосвязь средневековых людей: условная собственность за военную службу и наделение землёй по службе. А наши либералы видят в закрепощении дворян лишь деспотизм русской власти. Невдомёк свободолюбивому интеллигенту, что условность собственности осуществлялась не равноправным договором аренды, а внеэкономическим принуждением. 

     Завершился переход стадии родовой общины в стадию феодализма фазой превращения самих общинников в держателей земли. Дифференциация общины закончилась превращением свободных членов общины в феодально-зависимых крестьян. При этом не на землях домена феодала, а на земле бывшего общинника.

     Так ныне бабушки-дедушки отдают свои квартиры предпринимателям за обслуживание – с условием ухода за ними до дня смерти. Передают в собственность капиталистов, оставаясь только пользователями своего жилья. Подобно этому обнищавшие общинники «дарили» свои земли монастырям и светским феодалам. Дарили не безвоздмездно, а с условием пользования своими землями. Правда, получая ещё земельный участок. Дополнительные средства производства.

     Это крестьянское держание имело право пользования, владения, и бывало даже, право распоряжения земельного участка. Но! Уже на обязанности отчислений от своего продукта труда в пользу феодала. На базе условной собственности.

     Материальное оскудение свободных засвидетельствовано воинским призывом Карла Великого. По Капитулярию 807 г. призыв от неимущих сокращался. Каждые двое должны были выставлять одного воина. Вооружать его за счёт двух хозяйств. Из совершенно безземельных свободных в поход должен был идти каждый шестой, получая поддержку от остальных пяти.

     Естественность этого обнищания в процессе дифференциации немцев в 8-10 вв, русских – в 9-11 веках подтверждается подобным разорением белопашенных крестьян в 17-18 веках. Белопашцы – это потомки Ивана Сусанина, получившие вечное освобождение от всех налогов, повинностей и 90 десятин земли. В 1834 г белопашцев было 226 человек. Николай I обнаружил их уже бедственное состояние. Комиссия одной из причин беды «признала наличие индивидуальной, а не общинной формы собственности: земля передавалась от отца к сыну равными долями, участки постепенно мельчали, а переделы отсутствовали. Земельные сделки совершались только в пределах привилегированной территории. Постепенно земля сконцентрировалась в руках немногих крестьян, разбогатевших за счёт других, и наследственно сохранявших за собой звание старосты.» (Миронов Б. Н.) Естественная неизбежность дифференциации здесь – налицо.

     Дифференциация общинников довела часть из них до такого разорения, что эти свободные готовы были сдаться любому, кто обеспечит их существование. «Поелику всем известно, что у меня нет ничего, на что я мог бы кормиться и одеваться, то я обращаюсь к благочестию вашему с просьбой позволить мне встать под ваше покровительство и поручить себя вам на следующих основаниях: вы должны будете помогать мне пищей и одеждой, по мере того как я буду вам служить.»

     Эта условность собственности отражала натуральность хозяйства того времени. Человек тогда не мог прокормить себя продажей какого-либо продукта труда, как патента на изобретение, просто потому, что ещё невозможно было прокормиться продажей продукта труда. Жить можно было лишь за счёт натурального продукта труда. Это совсем не значит, что не существовали отношения стоимости, что ещё не было торговли. Нет, торговля была. И богатство в злате было. Так в погребениях гуннов находят неисчислимое количество золота. Но, это богатство было именно в своей натуральной форме драгоценностей, а не в форме меновой стоимости.

     Как и почему товар превращается в меновую стоимость, раскрывается расширением товарооборота: когда множество продуктов труда, представленных в товаре, обмениваются уже на какой-то один, всеобщий эквивалент. На Руси так же, как и в Европе, в то время ни женские ожерелья, ни меха куницы, ни монеты Византии ещё не обрели статуса всеобщего эквивалента. Просто потому, что товар не предлагался даже в своей «развёрнутой относительной форме», тем более, ему было также далеко до своей «всеобщей относительной формы стоимости», как клочку куны до полновесного серебряного рубля. Продукт труда той эпохи в обмене представлял себя, в основном, в «простой относительной форме стоимости».

     Именно с завершением генезиса феодализма возникает простор для развития товарообмена. Начало зрелого феодализма учёные отсчитывают с процесса внутренней колонизации. Бум строительства, озамкование, отделение ремесла от земледелия, осуществление международной торговли, а вослед и торговли местными товарами, наконец, поросль городов – всё, всё было выражением оптимальных производственных отношений.

     Конечно, экономика натурального хозяйства оборачивалась принуждением к исполнению тех обязанностей крестьян, которые возлагала предоставленная земля. Условность крестьянского держания осуществлялась не равноправным договором, а внеэкономическим принуждением. Тем не менее, феодальная экономика создала работника, заинтересованного в результатах своего труда. И хоть крестьяне находились в поземельной и даже в личной зависимости от феодала, эта их экономическая заинтересованность возвышает их над положением раба. В рабской экономике непосредственный производитель лишь живое орудие, без мотива. Вещь господина, как скот. В феодальном хозяйстве самый закрепощённый из крестьян сам является хозяином в свершаемом им производственном процессе. При этом, при индивидуальной собственности общинник разорялся до потери жизни, а при условной собственности крестьянин мог не только жить, но и стать зажиточным.

     Как показывает марксизм, разделение труда на прибавочный труд в хозяйстве домена и на необходимый труд в собственном хозяйстве создавал возможность прибыли. Крестьянин усовершенствованием средств труда или интенсивностью своего труда мог произвести не только необходимые средства воспроизводства, но и определённый прирост. Возможность прибыли побуждала феодальных крестьян к активному расширению своих ресурсов, толкала на освоение нови и пустоши, во внутреннюю колонизацию Европы.

     Больше того, тенденция феодальной экономики, требующая применения работника, заинтересованного в результатах своего труда, выражается в экономической заинтересованности самого феодала в благосостоянии крестьянского держания. Феодал не только вручает производителю средства производства, но и способствует крестьянскому хозяйству. Так, в годы разорения татаро-монгольского нашествия бояре предоставляли крестьянам серебро на обзаведение. Больше того, феодалы Европы постепенно ослабляли зависимость своих крестьян. Переводили на натуральный оброк. В южных и западных краях даже совсем освобождали – до полного распоряжения земельным участком. Просто каждый из новых собственников должен был нести поземельные платежи. «В какой бы форме ни существовала феодальная рента, она, будучи частью труда крестьян, зависела от благосостояния крестьянского хозяйства. Следствием этого была относительная экономическая независимость отдельного крестьянского хозяйства и крестьянской общины от хозяйства феодальной вотчины. Таким образом, непосредственный производитель феодальной формации мог быть владельцем всех средств производства и экономически самостоятельным хозяином на своём наделе, верховная собственность на который принадлежала феодалу.» (Сказкин С. Д.)

     В фазе продуктовой ренты феодализм обретает адекватные себе производственные отношения. Феодальный домен сокращается настолько, насколько потребности феодала обеспечиваются полученным от крестьян натуральным продуктом. Зато крестьянское держание экономически растёт. Хоть прибавочный труд в пользу феодала является экономическим потолком крестьянина, этот прибавочный труд теперь должен выполняться в форме продукта труда. Не под прямым принуждением. А в течение собственного труда. Таким образом крестьянское держание располагает всем своим рабочим временем! Только от индивидуальной производительности зависит его благосостояние. Хотя крестьянин не различает свой труд на необходимый продукт и прибыль. Но тем стремлением произвести необходимые жизненные средства для себя и для воспроизводства хозяйства каждый крестьянин спиралью развивается в расширенное воспроизводство. Этот материальный достаток крестьян отразился в былинах и сохранился для нас в определённых впечатлениях о царских веках.

     Феодальная стадия человечества имеет ещё одно значение для современности. Она является отправной точкой для нашей жизни. Так, наш исторический опыт, вообще, знает лишь феодальные отношения – барина-холопа, подданного-царя, да купца с попом. Холуев до сих пор избыток. Самосознание общественности не может избавится от барства, как показывает мода на царизм. А экономическим идеалом наших демократов является самостоятельный производитель и продавец – идеализированный крестьянин.

     Правда, что в стадии феодализма процветала торговля. Ходил за море купец. Как раз, в следствие того, что крестьяне часть своей продукции – излишек - выносили на торги. Но демократы глубоко ошибаются, отождествляя те и наши отношения стоимости. Продукт труда крестьян, в отличие от современности, продавался ещё не по средне-общественной стоимости. Не товаропроизводством. А по индивидуальной стоимости. По фактическим затратам.

     Купеческий капитал потому и существовал (Потому и процветал!), что покупал товары разных регионов по их цене и разницу купец складывал себе в карман. Стоимости разных продуктов труда ещё не воздействовали друг на друга. Действие сравнения проходило только в бюджете купца.

     Соль в том, что производство ещё не функционировало как товаропроизводство. Неразрывное единство крестьянина с природой отражало удовлетворение всех его потребностей за счёт плодородия земли и домашних ремёсел. Продукт труда не отчуждался, потому что служил удовлетворению потребностей непосредственно. Лишь часть избытка продукта труда, лишь спорадически, а не целенаправленно выносилась на рынок. Так, в России до 19 века торговля почти не имела стационарных точек. Велась на временных торжищах и ярмарках. А в десятках вёрст вокруг места ярмарки населенные пункты, вообще, не имели торговли! Её функцию выполняли коробейники. Правда, расширявшиеся количественно и по интенсивности.

     Ремесленное производство, конечно, работало уже не только на заказ, но и на рынок. Тем не менее, идентичность средств производства с индивидуальностью ремесленника хоть отчуждала продукт труда, но - не отчуждала самого труда. Ремесленник всем своим вдохновением творца, всей душой входил в процесс производства. Уникальность его труда естественно воплощалась в продукте труда. Шедевр был нерасторжим со своим производителем.

     Товарно-денежные отношения были ещё не развиты. Как и почему меновая стоимость становится деньгами, показывает деятельность ростовщика. Начиная с обмена денег и заканчивая распродажей имущества должника, ростовщик интересуется уже не натуральной формой вещи, а только её оборачиваемостью. Ему нужна лишь оборачиваемость вещи! Целью становится стоимость в качестве средства обращения. Только под воздействием экономических мотивов крестьян продукты труда стали развиваться в средства обращения. Постепенно, веками превращая натуральное хозяйство крестьянского держания в простое товаропроизводство.

     Больше того. В ответ на упрёки «в направленности истории» действительная история жила волнообразно, всплесками. С неоднократными откатами, вплоть до стадии первобытного каннибализма. Всем известны средневековые эпидемии. Городами, регионами, континентом вымирали европейские люди. Демографический кризис, волны панэпидемий, усиленные междоусобицами феодальной раздробленности приходятся примерно на 1315 – 1450 гг. Хотя они и перемежались с восстановительными годами.

     Можно говорить о процветании феодализма Западной Европы только в 11-13, в конце 15 вв. Оно постоянно перемежалось феодальными междоусобицами. На Руси эта амплитуда роста была ещё более скачкообразной: в 11,12 вв, с 1480 по 1560 гг. У нас знают только поход Батыя. А ведь до конца 13 века Русь опустошали не менее 14 нашествий. Одно страшнее другого. Лесостепь от Чёрного моря до Оки вплоть до 18 века была континентом охоты на людей. Рабский промысел был не меньший, чем в Африке.

     Где уж тут годы процветания! Товарообмен лишь зарождался. Феодальный домен в 10-15 вв вообще сократился до самообеспечения. Связь его с рынком была не продажей своей продукции, а покупкой заморских роскошей.

     Вот последнее имело экономическое значение. Потребность в роскоши постепенно затребовала от крестьян денежной ренты. Фаза денежной ренты взбаламутила весь феодализм. Конечно, денежный оброк брался с крестьян во все века. Но в стадии генезиса феодализма доминировала отработочная рента. На стадии зрелости – преобладала натуральная рента. (Маркс звал «фаза продуктовой ренты») Тем не менее. Доминирование денежной ренты повело к разорению крестьянского держания. Повело феодальную стадию по нисходящей ветке.

     В товарообмене есть два взаимных движения. Т-Д-Т, продажа ради купли и Д-Т-Д!, купля ради продажи. Первое движение отражает естественную потребность в продукте потребления. Второе движение выражает рост денег. Как только это самовозрастание стоимости отражается в сознании, как только эта неуёмная жажда денег воплощается в мотивы поведения людей, как только целью становятся деньги, - так пропал человек, превратился в потенциального капиталиста. С этого времени все самые низменные страсти, самая зверская жажда пожирания - система доминирования - возрождаются на базе огнестрельного оружия.

 

     Переход от стадии феодализма в стадию капитализма составляет суть этого времени. Историки часто разрывают эту переходную стадию на «Историю средних веков» и «Историю Нового времени». Тем не менее. И медиевисты прослеживают события централизации государств. И республиканцы третируют формы угнетения феодальных обществ.

     Экономическим содержанием переходной стадии является отделение рабочей силы от средств производства. Разложение феодализма идёт по пути различного разорения крестьянского держания. Уже в конце 15 века южные земли Германии кишат бездомными бродягами и нищими подёнщиками. В Англии надлом производительных сил феодализма пришёлся на конец 14 века. «В 1388 аудиторы герцога Джона Гонта после посещения манора сообщали, что хозяйство домена не покрывает расходы и оборачивается для милорда большими убытками. Поэтому они советуют сдать домениальные земли в аренду, как это сделано в других манорах.» (Барг М. А.)

     Чрезмерно высокая норма феодальной эксплуатации выразилась в том, что барщинное хозяйство притерпело затяжной кризис. Ещё к 1348 г сокращалась запашка домена, барщина поэтапно заменялась денежной стоимостью. Затем, после эпидемий чумы (1348-49 гг, 1361, 1368, 1375 гг), крестьянского восстания 1381 г, численность населения снизилась до такого низкого уровня демографической кривой, что: «Сельские поселения, исчезнувшие с лица земли в этот период, исчисляются многими сотнями. Домениальное хозяйство себя изжило даже в глазах самых упорных лордов. Вакантные крестьянские дворы годами не находили охотников «сесть» на них. Крестьяне в массовом масштабе отказывались отбывать повинности не только барщинные, но и денежные» (Барг М. А.) Так, с вымиранием крестьянского держания в упадке оказался и феодальный домен.

     Выходом стала лишь эволюция домена на капиталистические рельсы.  В дом нанимали прислугу, а земли сдавали в аренду – не крестьянам, а предпринимателям. Не за феодальную ренту, но за земельную ренту капитализма. Больше того, убыточность домениального хозяйства заставляла его эволюционировать в товарное производство. Правда не на базе земледелия, а на базе коммерческого скотоводства. Знаменитые огораживания развивались с 15 по 18 вв. Тягой рынка шерсти.

     По мере того, как домениальное хозяйство переориентировалось на товаропроизводство, по мере того, как оно расширяло территории под пастбища, крестьян сгоняли с их держаний. Массами выгоняли с их земельных участков. Снос крестьянских поселений, лишение их земель отразилось в сознании англичан впечатлением «овцы съели людей». Повторяющиеся в веках законы о бродяжничестве свидетельствуют о массовости бездомных. Часть крестьян, лишившись наделов, оставались в деревнях. Коттеры, по наличию в их собственности только жилища – коттеджа. Они жили за счёт надомной работы, предоставленной рассеянной мануфактурой. Или нанимались подёнщиками в хозяйства фермера, арендующего земли у бывшего феодала. В любом случае, английским крестьянам 16-17 вв оставили лишь голую рабочую силу, без природных средств своего опредмечивания. Хотя этой пауперизации недостаточно для капитала.

     Как и почему деньги превращаются в капитал, демократы совершенно не понимают. Мало того, что они не хотят углубляться в феномен эксплуатации. Мало того, что они не понимают, как люди относятся друг к другу. Они даже не догадываются о связи желанного ими процветания  товаропроизводства с превращением отношений стоимости из стадии денег в стадию капитала.

     Нищета человека в качестве отсутствия у него средств производства имеет место и в рабстве, и в индивидуальной собственности, и в феодализме. Тем не менее, ни пролетарий Рима, ни бродяги феодализма не превращаются в постоянного продавца рабочей силы просто потому, что средства производства, жизненные средства не развились ещё до товарной стадии, не распространились в качестве товара. Только в 15 веке в Венеции-Генуе, в Нидерландах 16 в, в Англии лишь в 16-17 вв продукты питания проходили обмен веществ уже через деньги.  Деньги опосредовали обмен веществ.

     Этот процесс превращения феодального домена и крестьянского держания в качестве стадии перехода от феодализма к капитализму проходил в странах Европы по-разному. В Англии – трансформацией домена и ликвидацией крестьянского держания. Во Франции – трансформацией крестьянского держания и ликвидацией домена. В России – полной ликвидацией и домена, и крестьянского держания.  При этом, если ступенями классически-логического развития являлись переход от натурального к мелкотоварному, от свободного мелкотоварного производителя к безимущему пролетарию и капиталисту, то исторически – настолько экзотически разнообразно, что не только историк с трудом проходит реконструкцию, но и сам чёрт ногу сломит. Так, в России эти превращения были не как матрёшки – одно после другого, а одно посредством другого. Одно внутри другого: вольнонаёмный найм ради сохранения своей крестьянственности. Стремление к самовозрастанию стоимости и чрезмерный труд уже капитализма - через даровой и деспотически-принудительный труд.

     Кроме того, эта переходная стадия была весьма, весьма разновременна. Так, в нашей стране переход феодального домена к найму работников как истощение крестьянского держания произошёл лишь в 19 веке. Так, ещё весь 18 век российские поместья не только расширяли барскую запашку, но и заводили предприятия на барщинном труде. Винокуренные, полотняные, суконные, кожевенные, свёклосахарные, наконец, металлургические заводы работали на даровом труде крепостных. В 1814 г половина всех предприятий была в собственности дворян. Лишь после закона 1840 г, который разрешал закрывать подобные предприятия, к 1861 году 103 феодальных заводчика из 141 ликвидировали свои предприятия.  И в пореформенное время стали привлекать наёмных рабочих.

     Показателем упадка нашего феодального домена служит рост задолженности. Только в 19 веке русские помещики стали закладывать свои поместья и крестьян. В 1833 г в залоге числилось уже 4,5 млн душ крестьян, то в 1859 – это количество возросло до 7,1 млн. (Заичкин И. А.)

     Регионы Германии проходили стадию разложения феодализма ещё мозаичнее, не только в разное время, но и с постоянными откатами. Ещё в начале 16 века разорение рыцарских владений и крестьянского держания обернулось Реформацией и Крестьянской войной. Победа протестантов привела к раздробленности в тысячи суверенов. В годы Тридцатилетней войны население Германии вообще скатилось до каннибализма. Упрекать здесь научную историю в направленности - абсурдно. Развитие Германии как минимум четырежды приступало к смене феодального капиталистическим обществом: в начале 16 века, в конце 18 в, в годы Наполеоновских побед, в конце 19, после 1 мировой, в 1933-35 гг, наконец, после Второй мировой войны. При этом её откат в 1525, в 1630-1648 гг, в 1760-х гг, в 1840-х, 1918-20 гг, в 1944-45 гг – возвращал население не только к феодальным порядкам, но и отбрасывал до самой первобытности! Более того! Стадиальное развитие Германии ещё кувыркалось в разнообразности развития её земель.

     Общеизвестно, что восточные земли прошли второе издание крепостничества. Известно, что феодальный домен западных земель перешёл на арендные рельсы. Имел освобождение крестьянства до статуса мелкотоварного производителя. Но мало кто обращает внимание на южные земли. На земли Австрийской империи. Вот где калейдоскоп социальной стадиальности. От горной свободы кланов до крепостного ига венгерской долины, от феодальных повинностей Крайны до капиталистических мануфактур столицы.

     И либеральное невежество ещё смеет обвинять нас в фатальной предопределённости?! Поднимите глаза от деревьев повседневности на всеобщий лес истории! Даже во Франции Фернан Бродель отмечал поразительную разность социальных ступеней: когда под боком высоко обуржуазившегося Парижа преспокойно прозябают деревушки стадии феодального генезиса. Становление капитализма в разных регионах планеты проходило ещё более разнообразно.

     В нашей стране капитализм зарождался мучительно долго, с вечными откатами, потому что процесс отделения рабочей силы от средств производства имел основой колоссальные просторы с богатствами меха, металла, зерна. С постоянной колонизацией новых земель. Тем не менее, его моменты издавна сопровождали феодализм по мере действия отношений стоимости.

     Даже на его первой стадии проскальзывали не только услуги деятельностью, но и первые акты найма. С другой стороны, монгольское иго и нашествие крестоносцев отбросили Русь к дофеодальному образу жизни: к каннибализму и родо-племенным отношениям. Тем не менее, рост товарно-денежных условий, в том числе «татарский выход», привёл к централизации северо-восточной Руси, которое с 1480 по 1560 гг привело к такому расцвету экономики, что были мануфактуры с сотнями наёмных рабочих. На солеварнях при двух основных работниках нанималось до сотен дровосеков, дрововозов и водоливов.

     С появлением англичан резко возросла стоимостная тяга. Редко кто обращает внимание, что освоение Сибири происходило капиталистическим стимулом: за плечами людей, занимавшихся охотничьим промыслом, стоял кредитор! «Добыча промышленника традиционно делилась на 3 части. Оставшуюся долю он оставлял себе только после того, как отдавал заимодавцу долю за компенсацию средств производства и долю на плату - на прибыль заимодавцу» (Бахрушин С.В.)

     Таким образом, в добыче мехов Сибири заинтересованность кредиторов в самовозрастании стоимости - налицо. А пушные охотники - лишь производители этого роста. Но влияние капитала на феодализм России ещё сложней.

     Соль в том, что одно происходило через другое: капиталистическое вызревало в самом феодальном, реорганизовывало феодальное в струю капиталистических мотивов. Так, капитализм Запада превратил феодальный домен Восточной Европы в товаропроизводителя. Правда, на феодальном труде. Действие мирового рынка привело не к усилению наёмного труда, а к возрождению и усилению феодального труда. Капиталистические отношения на Западе привели на Востоке к активизации феодальных, именно отработочных рент, (Но!) движимых капиталистическим мотивом.

     Феодальный домен Польши, заэльбских земель Германии, центральной Европы давно отставил натуральное хозяйство. Рынком хлеба стал звеном мирового рынка. Но даровой, принудительный труд крестьян довёл их до уровня плантационного рабства. В Бранденбурге хоть не было членовредительства крестьян, но разорение дошло племенного состояния. Спали скопом на одних полатях - женщины, мужчины и дети всех возрастов и родственных колен. Под боком у скота. В Польше, вообще, крестьянам рвали ноздри, уши, головы. Людей клеймили!

     Вторичное закрепощение крестьян России развивалось с конца 16, весь 17 век - в то же время, когда в Америке развилось плантационное рабство. Очередной откат Смутного времени к дофеодальным порядкам, когда детей съедали чтобы выжить, не устранил, а только усилил закрепощение. Редкость рабочей силы при колоссальных просторах производительных сил оборачивалась возвратом беглых к своим феодалам, сыском и возвратом хозяину. Тем не менее, заинтересованность феодала, прежде всего государства, в денежной ренте усиливала определённую вольность - торговлю крестьян. Ради уплаты феодальных повинностей крепостного превращали в самостоятельного товаропроизводителя.

     Ещё в 18 в расцветал феодальный способ производства. Число феодалов с 1700 г увеличилось  к 1727 г в четыре раза, до 64471. Но это расширение государевых служащих обернулось спросом на жильё. В связи с временностью пребывания служащих, весь 18 век развивается сдача жилья. Коммерческий найм жилья.

     Больше того! Жилище, дворянский дом в качестве усадьбы натурального хозяйства исчезал. Производственное время чиновников уже перестало быть связано с натуральным обеспечением. Двор не нужен уже, как производство, – есть «жалованье». Произошло пространственное отделение времени производства от восстановления сил. Жилище стало пространством для внерабочего времени, выделением человека из царства необходимости. Дворы превратились в  дворцы, в пространство отдыха и общения.

     С феодальной стороны, правительство ПетраI поспособствовало дворянской бедноте в розыске беглых, взяло сыск на воинские команды. Освободило дворян от необходимости тягаться с крупными землевладельцами, установив повышенный штраф за держание беглого. В итоге, крестьянин становился всё более лично привязанным к феодалу.

     С капиталистической стороны, ориентация русских помещиков на мировой рынок востребовала личного участия в управлении феодом. Ещё Анна Иоанновна освободила одного из сыновей от службы ради управления имением. Пётр III освободил от обязательной службы государству. Но качественный скачок превращения феодального домена в частную собственность свершился с «Жалованной грамотой дворянству» Екатерины II. Из-за отмены всех поземельных, личных, административных обязанностей дворян перед государством произошёл отказ от условности землевладения.  Домен превратился в частную собственность.

     Но это превращение феодального домена в товаропроизводителя оборачивалось чрезмерным трудом феодального принуждения. Наши современники знают, что беглых ссылали на вечную каторгу работать на заводы. Историки знают поссесионнных рабочих, которые были прикреплены к заводу. И не дай бог не придти за десятки вёрст, чтобы заготавливать дрова и руду. Некоторые знают, что дворяне использовали отработочную ренту вотчинных крестьян на своих заводах. Но совершенно изгладилось в памяти интеллигенции, что рукоприкладство было образом жизни того времени. Средством принуждения к работе. И уж совсем экстравагантным фактом для нас являются уголовные принуждения барином своих рабочих. В 1859-60 гг, уже в годы обсуждения реформ, сослано в Сибирь по уголовному решению частного феодала по три тысячи крепостных.

     Превращение крестьянина в капиталиста также произошло одно через другое. Не как на Западе - генезис капиталиста из мелкотоварного производителя. Нет. Наши текстильные фабриканты города Иванова вышли из крепостных. Знаменитый Грачёв в 1795 г заплатил за свою «вольную» 135 тысяч рублей, будучи уже богатейшим из текстильных капиталистов. На Урале развитие салотопенных, мыловаренных заводов конца 18 в. принесло купцам сотни рублей дохода. Хотя их руководители были изгоями общества – староверами, феодально задавленными в тройном иге.

  Как старообрядцы они несли двойную государственную ренту. Куда уж тут до западного своевольства! Они даже среди русских были недочеловеками и материально, и духовно.

     В 1785-1800-е феодальный способ производства, как в Англии 14 в, достигает предела. В связи с чрезмерной эксплуатацией крестьян происходит надлом производительных сил крестьянского держания. «С конца 18 до середины 19 в. площадь барской запашки на душу населения увеличилась на 65%, а размеры оброка возросли в 2,5 – 3,5 раза. При этом сокращались крестьянские наделы. Лишившиеся своих наделов крестьяне переводились в дворовые, число которых увеличилось к 1858 до 1467тыс. человек.» (Заичкин И. А., Почкаев И. Н)

     Крестьянское хозяйство до такой степени разоряется и сокращается, что некоторые помещики переводили крестьян на «месячину»: содержали - за счёт ресурсов феодального домена. Полностью возродив рабскую экономику.

     Кризис феодального способа производства проявился и в том, что крестьянское держание стало ориентироваться на побочные – от земледелия – промыслы. Путём заработка от найма они поддерживали свои земледельческие хозяйства. Сведения, представленные историком  (Рындзюнский П. Г.) показывают, что в преимущественно земледельческом крестьянском хозяйстве промыслы приносили 38% от всего дохода. В другом исследованном хозяйстве, где только один человек работает крестьянским трудом, а другой занимается исключительно фабричной работой, доход от побочного заработка составляет более 50%.

     Как видно из приведённых фактов, людей, занимающихся чисто одной работой по найму, – ещё нет. Но и натуральное хозяйство прокормить крестьян не может. Они вынуждены помимо земледелия прирабатывать продажей своего труда.

     В описаниях, выполненных П. П. Семёновым, в доходной части всех крестьян зафиксированы поступления от «заработков и промыслов». У зажиточных крестьян они составляют 1/3 доходной части бюджета, в других группах около ½. «Так, например, у одного «зажиточного» (самого богатого из описанных) крестьянина сюда входят: «зимний заработок сына», «мелкие подёнщины членов семьи», плотничьи работы домохозяина». У «достаточного двора» - «заработки 2сыновей», «мелкие заработки членов семьи».

     Естественность и необратимость превращения натурального и зависимого труда в стоимостный и наёмный - здесь очевидна.

     При этом превращение натурального в стоимостный труд шло естественным путём. Кишевшие в мелкой и средней торговле крестьяне на рынок выносили не только сельскохозяйственную, но и ремесленную продукцию: шерсть, кожи, холсты, рыбу, игрушки и т.д. Повсеместная и широкая работа извозом есть неоспоримый факт.

     Кроме выхода на торжки, крестьяне сбывали свою продукцию через скупщиков. Покупкой сырья от перекупщиков крестьянское хозяйство экономически превращалось в полукрестьянина-полукустаря. Такие крестьяне как нечерноземное окружение Москвы работой на дому уже  превращались в ткачей рассеянной  мануфактуры. Они ещё, как бы продавали продукт труда, но экономически уже подчинялись капиталу. При этом наниматель рабочей силы ещё и безответственен перед работником: в случае понижения спроса – бросает работника на произвол судьбы, чтобы тот сам решал проблему заработной платы.

     Дальнейшее превращение рабочей силы - ещё феодально закрепощённого крестьянина - в товар связано с «отходами». Работа на дому, как и товаризация промысла, ещё представляют стоимость его труда в продукте труда. С выходом «на заработки», прицениваясь и сравнивая понесённые расходы с возможным доходом от продажи процесса труда, нанимающийся относится к своей рабочей силе как к стоимости. Предлагает её в стоимостной пропорции.  Эволюция развития бывшего натурального труда в стоимостный так же естественна, как развитие товарообмена.

     Разберёмся подробнее со степенями и видами найма.

     Работник, устраивающийся к односельчанину, скажем, перекрыть крышу, продаёт ещё не рабочую силу, а трудовую услугу. Товаром выступает не продукт труда в виде постройки, а процесс труда. Наниматель путём денежного товара покупает время этой рабочей силы. В этом акте фактически ещё нет эксплуатации – только равный товарообмен. Стоимость в жизненных средствах обменивается на стоимость в форме процесса. Правда, эти жизненные средства уже представлены именно в деньгах. В Англии в 1349, во Франции в 1350 г уже установили максимальный потолок для цены такого товара «услугой». Чтоб не нажились.

     В действительности, капиталистические отношения, соединяющие стоимость средств производства и стоимость рабочей силы, экономически оставляли на стороне капиталиста всегда растущую величину. На стороне же продавца рабочей силы – стоимость определенного уровня. Хоть колеблющуюся соответственно конкретному рынку и уровню притязаний, но - к постоянному уровню.

     Если в феодальных отношениях прибавочный труд в хозяйстве домена отделялся на необходимый труд в крестьянском держании плюс прибыль от самостоятельного хозяйства (разделение не в стоимостном, а в натуральном выражении), то в капиталистических отношениях разделяется стоимость. Экономически разделяется на прибавочный труд на стороне капиталиста и на необходимый труд на стороне наёмного работника. Более того, на время возмещения средств производства и на время возмещения рабочей силы.

Прибавочный труд здесь настолько невидим, неразличим, что сами капиталисты считают прибыль не экономической формой прибавочного труда, а удачей рыночной стихии. Обычный предприниматель представляет себе происхождение своей прибыли не от экономических законов, а от собственного умения шельмовать. Хотя за этой растущей величиной стоимости скрывается перманентная потребность в расширенном воспроизводстве средств производства. Вечный обмен веществ, который выражается в расширенном воспроизводстве.

     Поэтому экономически капиталист наёмного работника не обманывает. Маркс постоянно обращал на это внимание. В обмен на деятельность рабочей силы капиталист оплачивает стоимость рабочей силы – обменивает стоимость жизненных средств на стоимость специфического товара, потребительным качеством которого является созидание стоимостей.  А потом пользуется купленным товаром.  Ибо товар специфичен: живым трудом создаёт овеществлённую стоимость.

     Просто этот живой труд в течение рабочего времени – по сравнению с первобытностью – уже способен произвести больше стоимости, чем требуется для физического существования. Если бы рабочий трудился на себя, то также бы произвёл большую стоимость, чем необходимо жизненных средств в этот день труда.

     Наивное представление считает, что капиталист не доплачивает. Нет, даровой труд получается чисто экономически. Работник продаёт, а капиталист покупает товар. И тот, и другой - именно за его свойство создавать стоимость. Если бы нанявшийся продавец работал бы не 20 часов, а 2 часа, то каждая секунда экономически бы расчленялась на стоимость средств производства и стоимость рабочей силы. На постоянный и переменный капитал.

   Если бы произведённая стоимость не возмещала бы эти части капитала, то с нерентабельностью капиталист просто бы не покупал рабочей силы. Здесь сделка товарообмена переплетена с производственным процессом порождения живым трудом овеществлённого труда. Правда, само производство ведётся не ради предметов потребления, а ради денег.

     Если наш крестьянин отрабатывает долг богачу, то это ещё ростовщическая операция. Обычная купля-продажа. Надо сказать, отдаче денег взаймы «стыдились», считая зазорным делом. Да и бедняку было легче вернуть отработкой, за неимением денег. Зато размер процента был гораздо выше при расплате за долг трудом. Найм здесь ещё скрыт коммерческой сделкой. Но выражение рабочей силы в стоимости - уже налицо.

     Такая же кабальная сделка была и при найме батрака к феодалу. Хоть землевладелец  вольно нанимал работника, но безапелляционно устанавливал такие условия, что нашему современнику покажутся игом. За грубость и дерзость полагался штраф в размере 1-3 руб. (до 10% годового заработка) Причём говорилось, что «дерзостью» должно признаваться требование - денег вперёд до срока или изменения в чём-либо настоящих условий. В ней же говорилось, что в случае, если денежные возмещения и штрафы не могут быть покрыты собственным их имуществом, то нужную сумму «мы должны заработать в рабочем доме» - в тюрьме. А убежавших с места работы будут возвращать обратно «формальным порядком» (полицейским) или будут взыскивать с самовольно ушедших в двойном размере «неотслуженные деньги». (Рындзюнский П. Г.)

     Деспотические формы найма землевладельцев и сельских ростовщиков толкали крестьян на дальние отходы. Местами усиленного притяжения были работы на фабриках, на шахтах. «Стимулом к этому была большая разница в высоте заработка. Она была столь велика, что с лихвой покрывала путевые издержки. Так, местный батрак, работавший в летние месяцы, получал в год 20-30 руб., работник на местных свёклосахарных и винокуренных заводах – 25-35 руб.. В то же время дальний отходник приносил домой «чистыми» 40-50 рублей, а работавшие на донецких копях крестьяне лишь за 1 месяц получали 14-15 руб.» (Рындзюнский П. Г.)

     Однолошадный крестьянин никогда не успевал вспахать свои полосы. Тем более безлошадный. Требовалось нанять это средство производства.   Но какой же хозяин отдаст лошадь в чужие руки! В связи с этим, безлошадный крестьянин на обработку земли нанимает человека с лошадью. В этом случае сам наниматель является беднее своего наёмного рабочего. Больше того. Подобный найм приносит нанятому работнику экономическую выгоду – он зарабатывает не ниже рыночной стоимости.

     Таким образом найм становится выгодным. И желанным! Крестьянское хозяйство конца 18 в, в 19 веке не обходилось без работы по найму. Одни нанимались, другие нанимали работников. Превращение труда из принудительного в свободный – налицо.

     Просто, это становление стоимостного, свободного труда в российских условиях барщинного товаропроизводства происходило ещё обратной стороной принудительного труда. Так оброчные крестьяне Строгановых, ради уплаты феодальных повинностей, шли на заработки в уральские заводы и вольно нанимались, например, на Билимбаевский завод. Который принадлежал тем же Строгановым.

     Этот характер вынужденности свободного труда особенно контрастен в призывах наших демократов. Журналистка радио «Эхо Москвы» Юлия Латынина сожалеет, что «у рабочих есть на что существовать. Вот, если бы они остались ни с чем, если б их дети голодали, то - тогда б сразу ухватились за любой заработок. Вот тогда бы проявили производственную активность.»

     Люди! Вы на неё не обижайтесь, ведь она – из самых гуманных побуждений.  Не шутите. «Эхо Москвы» - это ж последний островок прав человека. Они против принуждения вымогательством.      

     Рубежом в пролетаризации крестьян 19 в являлся падёж лошади или возврат долга средствами производства. Вымирание российского крестьянства учёные зафиксировали в применении контрацепции. Семьи не только укрупнялись до нескольких колен, но и контролировали рождаемость. Другим выходом, чтобы не сдохнуть с голоду, стал окончательный уход в пореформенное время на фабрики.

     Жили в бараках, в балаганах, в землянках. Если появлялся заработок - снимали комнату. Снимали угол. Семьёй снимали койку. В коммунальной и в коридорной системе. Нанимали для жизни подвал, чердак – всюду, где домовладелец предоставлял за плату. Трижды в пореформенное время прошёлся голодный мор. И люди России, как англичане 16 века, дожили до полной пауперизации.

     В этом процессе отрыва рабочей силы от средств производства человечество не только низводит одну из своих частей до голой рабочей силы. Это неглубокое понимание. В этом процессе творится и всемирно-исторический прогресс. Совершается следующий шаг отрыва человечества от природной зависимости. Правда, прогресс одет в волчью шкуру капитала.

     Путём естественного превращения рабочей силы в стоимость капитализм делает следующий шаг выхода человечества из животного мира. С капиталистическими отношениями природная составляющая труда не является атрибутом человека. Наоборот. Только через социальные отношения, только посредством денег люди осуществляют современный обмен веществ.

Наличие в нашей стране просторов леса и возможности жить на подножном корме демократы заботливо ликвидируют частной собственностью на землю. Уже ныне не порыбачишь, если не заплатишь. В современной Германии не только нельзя шагу ступить за разрешённую лесную тропу, но и каждое дерево инвентаризировано. В Японии вообще дошли до продажи воздуха. Социальная опосредованность потребления любых жизненных средств – факт современности.

     Таким образом нащупывается рубеж перехода от феодального к капиталистическому труду. Так, в конце 18 в. даже вольнонаёмные работники ещё превращаются в крепостных, а в сороковых годах 19 в. даже феодальнообязанные крестьяне зарабатывают свой доход наёмным трудом.

Почему Великая Россия ещё в 1812 разгромила военную мощь всей Европы, а уже 1854 г потерпела военно-экономическое поражение? Что произошло в мире? Что произошло в России? Промышленный переворот.

     Промышленный переворот есть не только социальное преобразование, функционирование производства на наёмном труде. Промышленный переворот имеет прежде всего техническую смену: применение машинной техники вместо ручного труда.

     Мануфактуры есть производство специализированных, разделением труда объединённых работников, пользующихся ещё старой технической базой: ремесленными средствами труда, средствами труда человеческого организма. «Когда Джон Уайет в 1735 г возвестил о своей прядильной машине, в его программе говорилось: машина для того, чтобы прясть без помощи пальцев.» С этого наступила эра обработки продукта труда без непосредственного воздействия человеческого организма.

     Уже в 10-20 гг 19 в. крупная машинная индустрия Великобритании одержала победу над мануфактурой и ремесленным производством. Пошло массовое внедрение машин в само машиностроительное производство. Механизация различных производств и дифференциация механических орудий труда превратили простую кооперацию машин в систему машин. В единый производственный процесс.

     Английский капитализм не только оборудовал собственные фабрики, но и стал машины вывозить: за 1826-50 гг экспорт машин увеличился в 6 раз. Этот вывоз машин стал толчком для технического перевооружения российских предприятий. «Савва Морозов, создавая фабрику в 1839 г, поручил Кноппу оборудование прядильными и ткацкими станками, которые нужно было доставлять из Англии. Морозовы добились больших успехов. И Кнопп был завален заказами от Барановых, Хлудовых, Малютиных и других фабрикантов. Позже Кнопп кредитовал почти 2\3 русских текстильных фабрик. Нанимал в Англии и Германии управляющих и мастеров, проектировал фабрики, размещал заказы на сырьё. Всего Кнопп принял участие в создании 122 ткацких фабрик. Ходила поговорка: «Где церковь, там и клоп, где фабрика, там и Кнопп» (Ионичев Н. П.)

     В 1815 на Неве появился первый пароход. Пароходное сообщение установилось на Волге, Днепре, Волхове, Дону и Западной Двине, а также на Ладожском, Онежском, Ильменских озёрах и на Байкале. В 1840 в речном транспорте было 40 пароходов, 1850 г – 99. Правда, меньше десятка военных пароходов. Первая железная дорога общего пользования «Петербург - Царское Село» введена в действие в 1837 г. В 1843 начато строительство крупнейшей двухпутной магистрали Петербург-Москва. Тут ярко обнаруживается технико-экономическое отставание России. Если в русский военный флот только вступали пароходы, то в английском и французском флотах к 1854 находилось свыше 100 паровых кораблей разных классов. Если в Европе железные дороги насчитывали десятки тысяч километров, то в Росси к 1850 был построен 381 км дороги.

     Надо сказать, что начали мы внедрение машинной техники с Европой почти одновременно. Так в 1805 на Александровской текстильной фабрике стали применять в хлопчатобумажном производстве паровой двигатель. В 1809 на этой фабрике были установлены английские прядильные машины. По примеру этой мануфактуры машины начали внедряться на многих других текстильных предприятиях. К 1812 только в Москве существовало 11 бумагопрядильных фабрик с 780 прядильными машинами. (Ионичев Н. П) Мало того, русские умельцы, узнав от пленных французов о способе производства тканей при помощи челнока, собственными силами изготовили эту новинку. Жаккардовые станы для шёлкоткацкого производства стали собирать по чертежам, попавшим в Россию контрабандным путём. Паровоз Черепановых изобретён в 1834 г так же, «на взгляд».

     Потребность в рабочей силе развивающихся предприятий удовлетворялась наймом. Росло абсолютное количество и удельный вес наёмных рабочих. Удельный вес вольнонаёмных работников увеличился с 39,2% в 1767г - до 47,9% в 1804 и в 1825 до 54,4%. Это сопровождалось концентрацией производства и увеличением числа занятых на крупных предприятиях. В 1789 в селе Иванове на 226 мануфактурах было занято 633 рабочих, из них - на 7 крупных мануфактурах, составлявших всего 3,1% от общего числа предприятий, было занято 245 человек (около 40%). «Особенно быстро и широко прививался вольнонаёмный труд на золотых приисках. В 1860 на золотых приисках Невьянского завода Яковлева было занято более 1150 вольнонаёмных, которые составляли половину всей рабочей силы, занятой на заводе. Почти вся добыча золота здесь производилась вольнонаёмными.» (Гороловский М. А., Пятницкий А. Н.)

     Тем не менее! Промышленный переворот в России начался лишь в 40е годы. «Если в 1815-16 гг было ввезено машин и оборудования всего на 93 тыс. рублей, то в 1850 – на 8397тыс. рублей. Резкий скачок поставок оборудования к началу 1850-х был обусловлен тем, что в 1842 в Англии был отменён запрет на вывоз прядильных и ткацких машин.» (Ионичев Н. П.) Пока на транспорте доминировал гужевой транспорт и бурлацко-гребное судоходство, говорить о промышленном перевороте в стране не приходится. Когда железные дороги, минеральное топливо, металлические руды и рабочая сила соединились в саморазогревающуюся систему, тогда промышленность встала на собственный базис. Железнодорожные линии построены: Москва-Курск (1868), Курск-Киев (1870), Москва-Брест (1871), Ташкент-Красноводск (1899) и др. В 1891—1904 проведён Великий Сибирский путь от Челябинска до Владивостока. На Урал дорога пришла только в 1878.

     Железные дороги оживили промышленность, вдохнули жизнь в уральскую металлургию, увеличили грузопоток, потребовали новых технологий, привлекли рабочую силу. Соль в том, что огромна провозная способность железной дороги - от нескольких миллионов тонн грузов в год (по однопутной линии) до сотен миллионов тонн в каждую сторону (по двухпутной линии). Поэтому их перевозки были в 7 раз дешевле гужевых. И в два раза быстрее, чем речные. При этом железнодорожные перевозки идут регулярно в любое время года и суток. С другой стороны, железные дороги сами являются крупными потребителями промышленной продукции. «Чуть ли не в геометрической прогрессии росла выплавка чугуна: 23 млн. пудов в 1874, 31 млн. в 1884, 45,5 млн. в 1889, более 165 млн. в 1899 году.» (Лукьянин В. П.)  Металлургия перешла с дров на минеральное топливо, что породило, в свою очередь, добычу каменного угля. Из Сибири пошёл дешёвый хлеб, рыба, руда, уголь.

     Железнодорожное строительство, да и рост металлургии втянули крестьянство в строительство. Кайло с тачкой требовало массы народа. По данным переписи 1897 г в уральских губерниях указали на строительную профессию, как на главную 38973 чел. Это 8% от общей численности рабочих Урала. С 1860 по 1900 г общая численность рабочих Урала увеличилась с 375,2 до 823,3 тыс. человек. (Гаврилов Д. В.)

     Как показывают исторические факты, промышленный переворот в России начался в 40-е и завершился в 90-е годы 19 века. В эти же годы меняется удельный вес принудительного и наёмного труда: помещичьи, посессионные закрываются, а коммерческие предприятия делают ставку на вольнонаёмный труд.

     Критерий смены феодальных отношений капиталистическими найден. Вот он: машинное производство, паровая энергия и железнодорожный транспорт различают наёмный и принудительный труд. Осуществляют выход человечества из системы непосредственной обработки предмета труда человеческим организмом. Хотя политическая отмена феодального домена в России свершилась в 1917, а отмена крестьянского хозяйства произошла в 1929-33 гг.

     О том, что в странах центральной Европы после 2 мировой войны произошла национализация земель, изъятие из рук землевладельцев, многие знают. Но о том, что в Японии и ФРГ прошла такая же аграрная реформа с перераспределением земель знают лишь специалисты. Между тем, только в этот момент завершился переход феодализма в стадию капитализма.

     Это, по сути, замена мелкотоварного производства на общественное, машинное производство. Здесь видно, что это по всему миру происходившая экспроприация труда, ведущего самостоятельное хозяйство. Вытеснение мелкотоварного производства. Превращение работника в продавца рабочей силы. В Англии этот процесс по «съеданию людей» захватил несколько веков.

     Правда, в Англии этот переход от феодального способа производства к капиталистическому произошёл на базе ещё ручного труда, организованного в мануфактуры, и на базе водного транспорта - прежде всего парусного - флота. На производительных силах тяги ветра и ручной деятельности, объединённой в одно производство разделением труда.  В России же скачок перехода от феодального способа производства к капиталистическому произошёл на базе машинных средств производства и железнодорожного транспорта, т.е. с распространением машин и паровой тяги. На базе промышленного переворота.

 

     Зрелый капитализм начинается с такой степени механизации производства, с таких общественно масштабных средств производства, которые могут функционировать только в руках совокупной рабочей силы. Уже мартеновская металлургия существует не в руках одного горнового мастера, даже не в руках бригады металлургов, а в руках всей рабочей смены. От транспортного цеха до ОТК. Даже паровозное хозяйство железной дороги требует совокупной рабочей силы. Без сигнальщика здесь не обойтись также, как без кочегара. С развитием электрифицированной дороги всё железнодорожное хозяйство превращается в единый, поминутный механизм. Здесь машинист, также как и диспетчер, не столько руководит производственным процессом, сколько подчиняется ему.

     Поэтому работник здесь относится к своей рабочей силе как к стоимости, нанимается, потому что вынужден своё опредмечивание осуществлять такими масштабными средствами производства.

     Феномен совокупной рабочей силы создаёт новые общественные отношения людей – непосредственно общественные.

     С момента возникновения частной собственности, с развитием отчуждения продукта труда обмен деятельностями люди осуществляли через деньги.

Будь это в форме простого эквивалента или уже в форме электронных денег. Такой общественно опосредованный обмен деятельностью не только создавал определенную общественную систему – общество товаропроизводителей. Вплоть до продавца рабочей силы. Но и создавал опосредованным сам природный обмен веществ, опосредованный отношениями стоимости.

     Ныне, с развитием совокупной рабочей силы, с общественным трудом возникает непосредственная передача продукта труда одного индивидуума другому. Без продажи. Непосредственный обмен трудом, где каждый из индивидуумов вкладывает в продукт труда свою частицу. На конвейере, вообще в производстве совокупного труда, производители уже не относятся друг другу как собственники, потому что их обмен деятельностью непосредственен, не облекается в форму товара. Разность индивидуальностей нивелируется. Интеграция труда опредмечивается в общественном продукте труда. Никто не может сказать про Интернет, что это его продукт труда. Интернет базируется на определённых мощностях. Но функционирует только в качестве продукта труда всей сети. Таким образом развиваются непосредственно общественные отношения. Непосредственные потому, что не опосредуются стоимостью.

     В этом акте уже нет отношения производителя к своей рабочей силе как к стоимости! По мере обобществления эти нестоимостные отношения всё более расширяются.

     Расширение масштабности средств производства, процесс обобществления есть имманентный результат капитала.

     Даже простое производство требует от капиталиста как ремонта, так и улучшения средств производства. Но капиталу нужна не единовременная прибыль, а постоянно самовозрастающий оборот капитала. Стремлением к обогащению капиталист, естественно, ведёт расширенное воспроизводство. Привлекает больше сырья, рабочей силы, заменяет средства труда на улучшенные, рационализирует весь производственный процесс. И каждый раз увеличивает производительность труда, применяет всё более и более эффективные средства производства. Развивает общественный труд. Общественные средства производства под эгидой частной собственности и в интересах капиталистического самовозрастания.

     С автоматизацией, с роботизацией, с компьютеризацией производственный процесс становиться не только более эффективным, но и более масштабным. Ныне немало производственных аварий обернулось техногенной катастрофой. Просто в каждом из этих производств воплощены определённые масштабы. Взрыв на железнодорожной Сортировке выбил стёкла во всём мегаполисе. А нефтяное пятно залепляет всю акваторию моря. Так, будущие компьютерные пираты могут вирусной программой вывести из строя всю цивилизацию планеты. Поддержит ли кто в эту минуту «свободу» либерализма?

     Общественные средства производства неизбежно потребуют общественного регулирования. Ибо приведение стоимости развившихся и отстающих отраслей к своему балансу осуществляется всеобщим кризисом. Как падение костяшек домино, финансовое банкротство одного водоворотом втягивает в экономический коллапс всех.

     Появившееся общественное регулирование будет отражать всего лишь тот факт, что разделение стоимости на возмещение средств производства и возмещение рабочей силы утрачивает своё значение.

«Вложение в человека» уже сейчас имеет экономическое значение. В последующем воспроизводство средств производства будет иметь целью воспроизводство самих людей.

     Современный переход производства к выпуску мелких партий товара не противоречит обобществлению, а подтверждает его. Современная техника, настроенная на мелкосерийное производство ещё более эффективна в сравнении с уровнем производительности массового производства типичных вещей. Она ещё более масштабна своей вариативностью, производством разнообразной продукции. 

     Освобождение человечества не продвинется вперёд, если производительные силы не смогут удовлетворять разнообразие потребностей людей. «Действительное освобождение невозможно осуществить иначе, как в действительном мире и действительными средствами.. НЕЛЬЗЯ  ОСВОБОДИТЬ ЛЮДЕЙ,  ПОКА ОНИ НЕ БУДУТ В СОСТОЯНИИ ПОЛНОСТЬЮ  в качественном и количественном отношении ОБЕСПЕЧИТЬ СЕБЕ ПИЩУ И ПИТЬЁ, ЖИЛИЩЕ И ОДЕЖДУ.» (Маркс, Энгельс)

     Эту историческую роль по материальному обеспечению людей, хоть под мотивом собственного обогащения, осуществляют капиталисты. В этом смысле труд по эксплуатации имеет своё значение для выхода человечества из своей животности.

     Демократы не выносят классового подхода. Хотя сами низводят наёмных работников до контрфронтации абсолютного обнищания. Марксизм не только раскрыл всемирно-историческую роль капиталистов, он экономически раскрыл, что история есть не только история классовой борьбы, но и история адаптации классов друг другу. В этом смысле, если генезис капиталистического способа производства заключался в процессе отделения рабочей силы от средств производства до пауперизации, то развитой капитализм характеризуется наличием мощной и разветвленной системы соцобеспечения.

     Аналогично стабилизация отношений между феодалом и феодально-зависимым крестьянином привела к гарантированному воспроизводству крестьянского держания, и поэтому - к расцвету Средневековья 11-13 веков. По аналогии с терминами биологии этот процесс можно назвать стабилизирующей классовой борьбой. Стабилизирующая эволюция биоты избавляет популяцию от крайностей, естественным образом воспроизводя популяцию.

     Классовая борьба пролетариата, хоть достигнув победы революции, хоть добившись компромиссного участия в управлении, в результате кристаллизовалась в 20 веке в форме социального обеспечения наёмных работников из общественных фондов.

     Превращение капитала в общественный продукт потребления здесь очевидно. Не только в общественный продукт труда по мере обобществления. Но и в общественный продукт потребления.

     Ибо в жизненных условиях наёмных работников отсутствуют источники жизни. Современные средства производства устраняют индивидуальное опредмечивание.  С развитием нищеты наёмных работников, не только с развитием абсолютной нищеты, но и относительной нищеты – в сравнении с богатыми слоями, общество развивается до такого парадоксального состояния, что капиталисты вынуждены кормить рабочих. Вместо того чтобы кормиться за их счёт. «Чтобы возможно было угнетать какой-либо класс, необходимо обеспечить условия, при которых он мог бы влачить, по крайней мере, своё рабское существование. Рабочий становится паупером, и пауперизм растёт ещё быстрее, чем население и богатство. Это ясно показывает, что буржуазия неспособна оставаться долее господствующим классом общества и навязывать всему обществу условия существования своего класса в качестве регулирующего закона. Она не способна господствовать, потому что неспособна обеспечить своему рабу даже рабского уровня существования, потому что вынуждена дать ему опуститься до такого положения, когда она сама должна его кормить (пособие по безработице, различные надбавки до уровня прожиточного минимума) вместо того, чтобы кормиться за его счёт.» (Маркс, Энгельс)

     В годы Великой депрессии ярлык «лодыри» уже не мог быть применен ни к фермерам, которые не могли реализовать продовольствие, ни к зажиточным гражданам, которые падением курса акций внезапно потеряли состояния. Вообще, половина населения США стала экономически излишней. Этим реальным работникам капитализм вынужден был предоставить пособие по безработице.

     Этот отрыв людей от жизненных средств осуществляется капитализмом вследствие  опосредования стоимостью. Всё, всё, всё(!), что бы ни потребовалось людям, - всё только продаётся. Всё – только через деньги.

     Наши демократы понятия не имеют, что наёмный труд также порождает капитал, как капитал притягивает собственника рабочей силы. Видят лишь вечное своекорыстие людей. А не временное отношение капиталистической формации. Между тем, непосредственный производитель может есть, жить, потреблять любые жизненные средства лишь посредством денег, только через куплю жизненных средств, потому что непосредственные производители экономически вынесены за рамки процесса производства.  (Поэтому-то современный работник нанимается. Рождает капитал ещё до труда. Рождает лишь сравнением жизненных средств и применения труда.  Ибо современные деньги притекают не в качестве дохода от продажи своего продукта труда. Нет! Деньги – лишь от продажи своего труда.)

     Более того!      По мере расширения механизации, внедрения поточных линий уровень развития средств производства доходит до такой степени автоматизации, что непосредственные производители выносятся за пределы производственного процесса, становятся руководителями и контролёрами самостоятельного производственного процесса. Как выражаются западные авторы: «удельный вес синих воротничков сокращается».

     Надо признать, что именно Запад обратил внимание на смену удельного веса инженерно-технических работников и непосредственных производителей в производственном процессе. У нас хоть приветствовали автоматизацию и сокращение грязного физического труда, но идеологически поднимали на пьедестал так называемый рабочий класс. Именно не пролетариат, который остался за спиной Октябрьской революции, и не наёмных работников, что выражает экономическую суть стороны производственных отношений, а рабочий класс, соответственно физическому труду.

    Хотя подобного идеологического зашоривания не избегли и западные обществоведы. Для их апологетики капитализма социальный слой работников умственного труда – «белые воротнички», вообще, предстают в качестве самостоятельных товаропроизводителей.

    Внешние отличия, в виде синих воротничков работников физического труда и белых воротничков работников умственного труда, послужили им для постройки ромбовидной социальной структуры. Мол, в прошлом, «при индустриальном обществе» была пирамидальная структура. Треугольник, где самой широкой основой были рабочие. И чем более состоятельнее были люди, тем меньшую социальную группу они составляли. С горсткой мульти-капиталистов в точке верха.

     А теперь, хоть осталась наверху кучка богачей, и не изжита внизу небольшая часть бедности. Зато какой широты достигла социальная группа относительно обеспеченных людей. Которых, в сравнении с богачами и нищими, назвали средним классом. Широтой - к суживающимся углам богачей и нищих.

     Эта картина социальных отношений в виде успокаивающего ромба (мол зажиточнее становятся) стала краеугольным камнем «постиндустриального общества», новой концепции всемирно-исторического процесса.

     Возникла данная концепция среди западных социологов в середине 60-х гг 20 века. Перед этим некоторые западные обществоведы современное им общество (капитализм) характеризовали в качестве «индустриального общества». Так, Уолт Ростоу,  дал своё понимание стадий экономического роста. Реймон Арон обратил внимание, что с точки зрения стран Азии - и Запад, и Советский Союз одинаково воспринимаются как индустриальные страны.

     Уже Джон Гэлбрейт появившиеся после 2 мировой войны явления современности, такие как телевидение, полёты в космос и разработку ядерного оружия, обозначил «Новое индустриальное общество». В 60-х гг, отчасти в связи с бумом прогнозов о последствиях новой техники, возникла комиссия во главе с Германном Канн, прогнозирующая развитие США до конца 20 века. В своём докладе Канн использовал словосочетание «после-индустриальное общество». Состоявший в этой комиссии Даниэл Белл в течение 60-х гг неоднократно выступал с докладами и статьями, описывая новые явления в современности, такие как увеличение численности работников умственного труда и повышение значимости знаний. Для обозначения этих новых явлений он нашёл удачное слово «постиндустриальное общество».

     Западные мыслители, общественное мнение подхватили эти идеи о значимости новых явлений для современности. Правда, каждый из выступающих вносил своё наименование для обозначения новых социальных перемен (технотронное - Бзежинский, супериндустриальное - Тоффлер, информационное – Нейсбит) Тем не менее, словосочетание «постиндустриальное общество» в дискуссии закрепилось.

     Что объективно нового было зафиксировано этими теоретиками?

     Прежде всего, рост доли населения, занимающейся инженерно-технической деятельностью, наукой, образованием. «Развитие технологии создало новый класс, ранее неизвестный в обществе, - класс инженеров и техников, людей непосредственно не участвующих в производительном труде, но представляющих собой «аппарат планирования» операций, образующих процесс производства.» (Белл Д.)

     Во-вторых. Роль знания, вообще значение получения и обработки информации. «Каждое общество всегда опиралось на знания, но только в наши дни систематизация результатов теоретических исследований и материаловедения становиться основой технологических инноваций. Это заметно прежде всего в новых, наукоёмких отраслях промышленности – в производстве компьютеров, электронной, оптической техники, полимеров – ознаменовавших своим развитием последнюю треть столетия.» (Белл Д.) «Информация и знание составляют одновременно и исходный материал, и продукт их деятельности. В интеллектуальных компаниях, т.е. в тех, где доля работников умственного труда доходит до 40%, - занято 28% всех работающих в США. Однако в последние 5 лет на них приходится 43% вновь созданных рабочих мест. (на рубеж 60-70 гг 20 в) Но дело не только в том, что все больше людей занимаются умственным трудом: растёт интеллектуальное содержание всякого труда, будь то в сельском хозяйстве, промышленности, учреждениях или в свободных профессиях.» (Стюарт Т.)

     Таким образом, западные мыслители однозначно (с пафосом новой парадигмы) заметили экономический вынос непосредственных производителей за рамки производства.

     Точнее, их работой в производственном потоке стала информация. Целеполагание. Как в качестве предмета труда по использованию теоретических достижений, так и в качестве продукта труда по созданию наукоёмких технологий. Наконец, умственного труда по контролю и управлению производством. Работник КИПа ещё считается даже нашим «Классификатором профессий» рабочей должностью. Хотя уже качественно не отличается от оператора ЭВМ на атомной электростанции. Оба заняты нефизическим трудом.

     Даже работа электромеханика, обслуживающего ЭВМ физическим трудом, требует такой степени знаний, что его непосредственно выполняемые действия не идут ни в какое сравнение с той умственной работой, знанием, что нужно ремонтировать и как нужно ремонт исполнять.

     Таким образом, развитие средств производства до степени полного выхода людей из автоматизированного процесса стирает различие между физическим и  умственным трудом. В сокращении «синих воротничков» признаётся исчезновение физического труда.

Правда, западные обществоведы представляют работников умственного труда не участниками общественного производства, а  самостоятельными работниками. Ремесленными товаропроизводителями. Поразительное невежество. Ниже профсоюзного мышления. Так, в качестве признака выхода человечества из непосредственного производства они не только указывают на сокращение доли материального производства, как прежде - сокращения доли сельскохозяйственного производства. Но и в своём изображении «постиндустриального общества» они, как знаменем, аргументируют расширением сферы услуг. Торговлей. Искренность их теоретической опоры на сферу услуг проявляется в воздействии сферы услуг на благосостояние расширяющейся части европейцев.

     Либерализм только представляет себе, что все люди получают вожделённые деньги в качестве результата продаж, товаропроизводства. В этом смысле они видят всех на стадии мелкотоварного производства: мол, сам работает, сам продаёт, поэтому имеет деньги. Но в действительности основная масса населения, инженерно-технические работники, имеют деньги только посредством найма за деньги. Деньги - не от продажи своего продукта труда, а от продажи своего труда.

     Наглядно это именно в сфере услуг! Современная продажа, в том числе торговля услугой, осуществляется не самим производителем, и даже не «хозяином» товара, а реализаторами. Продавец здесь давно уж не сам частный собственник. Продавцами повсеместно работают наёмные торговцы. Если посмотреть, как по окончании рабочего дня из торгового центра выходят потоки женщин, то очевидна их тождественность с потоками женщин, выходящими после рабочей смены, например, с камвольного комбината.

     Даже там, где торговцами являются сами производители товара, как хозяин картошки или собиратель лесных ягод, даже в этом случае, оплата за торговое место, тем паче, отчисления «крышам» однозначно превращают этих «самостоятельных» торговцев в производителей прибавочной стоимости для «мафии». Которая в этом смысле не только охраняет торговку, но и осуществляет свой мощный бизнес. Выкачивание части торговой прибыли криминалом поставлено на индустриальный поток производства прибавочной стоимости. Поэтому даже самостоятельные торговцы современности фактически становятся наёмными работниками сферы обращения. Инженерно-технические работники, как и многие учёные, подавно работают посредством найма, устроившись в соответствующие подразделения предприятий.

     Поэтому деление непосредственных производителей по «первичному – вторичному – третичному» секторам всего лишь деление отраслевое. Деление не по отношениям людей, а по объекту приложения труда – в сельском хозяйстве, в промышленности и торговле. Где услуга является единовременно и продажей, и производственным осуществлением. Чем работник сферы досуга отличается от кузнеца промышленности? Экономически - ничем.

     Критерием исследования являются отношения найма: либо человек нанимается, либо человек нанимает. Даже американский профсоюзный деятель понимает кардинальную разницу между этими фигурами. Он рассказывал, чтобы показать, кого они защищают и от кого защищают: «Например, все артисты оркестра равноправны, скрипач не может уволить скрипача, как бы он этого не хотел. А дирижёр уволит. Все артисты под нашей защитой, не смотря на то, что они не работают кувалдой. А дирижёр – наш противник, не смотря на то, что он создаёт нам приятную музыку.»

     Таким образом, основное население Запада жизненные средства имеет не продажей своего продукта труда, а продажей своей рабочей силы. Сами западные обществоведы, разделяя ресурсы на капитал, рабочую силу и информацию, под продажей информации понимают не продажу продукта труда. А именно применение знаний инженерно-научными работниками в качестве продажи процесса труда. «Информация становится основным ресурсом, а внутри организаций – источником силы. Профессионализм превращается в критерий общественного положения…» (Белл Д.)

     Но, осмысление этого «ресурса» у них принимает превратный вид прав человека. «Как только гражданин США переступает порог завода или офиса в 9.00, он (она) становится почти бесправным до 17.00, и так с понедельника по пятницу… Несомненно, это одна из главных причин, по которым мы пересматриваем противоречие между нашими демократическими ценностями в политике и архаической манерой управлять нами на работе. Общий закон, который правит работодателями и работниками, всё ещё основан на отношениях хозяина и слуги.» (Нейсбит Д)

     Наши учёные однозначно определили классовое положение большинства, так называемых «белых воротничков». Эти программисты, инженеры, учёные и т.п., люди умственного труда, есть  такие же работники наёмного труда, как и фабрично-заводские рабочие.(Иконникова Г. И.)

     Сами капиталисты ясно осознают место «белых воротничков». Избрание в наблюдательные советы фирмы хоть осуществляется раздельно от рабочих и служащих. Но в паритетном представительстве труда и капитала – служащие относятся к стороне наёмных работников.

    Как положение рабочего физического труда противопоставляется к положению «среднего класса», так постиндустриальное общество благополучия противопоставляется их обществоведами обществу индустриальному, где рабочие были бедны и конфликтовали. Кроме того, поскольку индустриальное общество послужило точкой опоры для обнаружения явлений постиндустриализма, постольку самому индустриальному обществу противопоставляется, так называемое традиционное общество. Под этим названием оставляется вся история от возникновения человечества до капитализма. И процесс изменений от традиционного к индустриальному, постиндустриальному обществам назвали модернизацией. Вот и создалась 3членка. Новая концепция о стадиях всемирно-исторического процесса.

 

    Насколько эта трёхчленка (особенно «традиционное общество») иллюзорна, можно показать на развитии архитектуры. Оглянитесь, коллеги, по сторонам. Дома готического стиля также отличаются от романского стиля, как и от барокко. Неужто в готических костёлах и во дворцах рококо вы не обнаружите разницы? Не говорю уж об отличиях родовых шалашей от индивидуальных дворов феодализма. Даже сами западные историки средневековья и античности не приняли новомодного ярлыка «традиционное общество»

     Таким образом российским обществоведам нужно дорожить и гордиться достижениями своих коллег советского периода. Нужно чётко отграничить заграничные успехи от тех идейных и методологических заблуждений, которые нам навязывает Запад. Независимо от того, является ли это заблуждение невежеством или нечаянной ошибкой. Конечно, навязанная нам прямая ложь, фальсификация с умыслом обмануть, - недопустима.

     В советских публикациях легко развенчали эти новоявленные «общества» простым анализом найма работников умственного труда.(Островитянов Ю. К. в 1969; Иконникова Г. И. в 1971, в 1986; Араб-Оглы Э. А. в 1973; Красин Ю. А. в 1974; Малинин В. А. в 1986, и т.п.)

    Их материальное благосостояние отражает лишь необходимость высокой квалификации  работников умственного труда. Стоимость обучения. Современные средства производства их быстрый моральный износ требуют от работников постоянного повышения своей квалификации, переподготовки. А то и обучения новой профессии. Предлагая свою квалификацию, делая ударение на переподготовке, на образовании, любой из работников умственного труда относится к своей рабочей силе как к стоимости. Старается продать себя подороже. Является наёмным работником.

     Этот уровень знаний нерасторжим с определённым материальным обеспечением. Страны Европы, создавая условия для образованного работника, неизбежно боролись с абсолютным обнищанием. Уже после 1 мировой войны лейбористы Англии повели строительство жилья для рабочих. Подобный бум жилищного строительства особенно расширился после 2 мировой войны. Так, во Франции сейчас есть квартиры рабочих, в которых престижно проживать даже людям центра Парижа. Пространство отдыха и общения. Новые кварталы Бельгии, ФРГ – создавали совершенно иной образ жизни. Исчезли рабочие кварталы, уступив место коттеджной агломерации целых регионов. Да что там! Знаменитый строительный бум 50 гг в США – параллельный буму образования в ВУЗах - не только обеспечил основную массу жилищем, но и создал новый образ жизни. «Общество благосостояния».

     Социальное обеспечение инвалидов, пенсионеров, даже бесплатная медицина, как в Англии, - всё создавало материальную гарантию продавцам рабочей силы. Теперь люди Европы не просто свободно нанимаются, выбирая работу. Они имеют новое качество найма: безработные поджидают удовлетворяющую их работу. Свобода найма получила дальнейшее развитие.

     Особенно ярко этот скачок в свободе найма проявляется в женском движении. Желанное равноправие женщины реализуют в устройстве на мужские специальности. Конечно, значение имеет и высота заработка – та фаза капитализма, где люди нанимаются ещё под давлением нужды. Но именно в женском движении проявляется качественный скачок к следующей фазе капитализма, где люди устраиваются на любимую работу. Становятся морскими капитанами, лётчиками или охранниками.

     Западные туристы поражались, увидев на дорожных работах советских женщин. Они замечали только внешнее явление, не в состоянии понять его причин (Хотя их женщины вообще публично дерутся друг с другом. Более того, ради больших денег дерутся даже с кенгуру.) Соль в том, что сохраняются, в сравнении с общим развитием техники и притязаний рабочих, остаются от прошлых времён такие работы, на которые мужчины и по условиям труда, и по уровню заработка уже не устраиваются: «себе дороже». А женщины ради мужского заработка готовы и цементную пыль глотать, и асфальт таскать, и кувалдой ухать.

     Выход человечества из системы отношений, где «женщина друг человека», первоначально проходит эту фазу капитализма – найма ради высоты заработка. Между тем, именно в советское время осуществился следующий шаг высвобождения. Женщины смогли устраиваться на желанную работу. В этом явлении совершенно ясно проявляется снижение оценки своей рабочей силы в качестве стоимости. Превращение стоимостного труда в нестоимостный.

     Эта новая фаза найма со всей очевидностью усиливает свободу производственных отношений. Не принуждение к труду голодом, тем более рукоприкладством феодализма, а свободный, невынужденный выбор характеризует развитой капитализм.

     Вот мы невзначай попали на тему свободы, любимую тему демократов. Но именно в этом пункте нас с либералами разделяет непримиримый антагонизм. Мы заботимся об улучшении материального положения наёмных работников. И только это благосостояние, по нашему мнению, может выражаться в активном труде. Вплоть до самореализации в труде.

     Значимость социальной составляющей для современной экономики очевидна. Развитие труда из принудительного в свободный прямо пропорционально социальной обеспеченности.

     Для либерализма прямо до наоборот: именно обездоленность стимулирует производственную активность. Если комфортна жизнь – «так прыти нет». Социальное обеспечение для них неприемлемо. Кость в горле, которую называют социальным иждивенчеством. «Считалось, что общество благосостояния создаёт пассивных, зависимых от пособий, безответственных людей» (Мелин Ян, Юханссон Альф В., Хеденборг Сюзанна)

     Демократам нужна свобода «личной ответственности», «неограниченных возможностей». Этим подразумевается, что труд совершается при наличии соответствующих предметов и орудий. Как будто они находятся среди просторов прерий, имеют возможности опредмечивания. А не в современной урбанизации, где даже в самой крупнейшей фирме руководит не хозяин, а уже отчуждённый от средств производства человек - наёмный работник.

     Более того, либерализм видит в производственной активности лишь жизненное средство. Но! С превращением наёмного труда в нестоимостный, в бесплатный труд развивается труд в качестве потребности людей.

 

     Нисходящая ветка капитализма - атрибут процесса обобществления. Известно, что капитализму присуще «противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения». Процесс обобществления с увеличением производительности труда достигает своего крайнего предела, когда все капиталы отрасли сливаются в единственный капитал. А капитал всех отраслей производства сливаются в несколько мастодонтов капитала, экономический атрибут которых - отсутствие товарообмена внутри производственного процесса. Таким образом, товарообмен суживается до минимума между сферами производства человечества.

  Техническим содержанием этого всеобщего обобществления является производство человечества в качестве регулируемого процесса превращения веществ. Всеобщее автоматизированное производство как неотъемлемая часть научного процесса.

     Экономическим содержанием этого всеобщего производственного процесса будет суживание товарообмена до минимума и соответствующее расширение нестоимостных отношений. С другой стороны, до тех пор, пока сохранится обособленность производств, продолжат своё действие отношения стоимости. Будет значимо отношение работника к своей рабочей силе в качестве стоимости.

     Как и почему наёмный труд способствует развитию бесплатного труда, раскрывается имманентным развитием самого капитала.

     Стремлением предпринимателя извлечь прибыль, он стремится производить прибавочную стоимость. Эта жажда прибыли есть лишь выраженное в сознании человека движение денег в отношениях товарообмена (Д-Т-Д!). Жаждой прибыли товарообмен, с наймом рабочей силы, даёт адекватную форму приращения стоимости – капиталистические отношения.

    Капиталист не удовлетворяется прибавочной стоимостью за счёт природных суток. Поэтому капиталист стремится сократить необходимое рабочее время, чтобы извлечь относительную прибавочную стоимость. Эта  жажда самовозрастания стоимости оборачивается бесконечной тенденцией повышения производительности труда.

     Перманентное повышение производительности труда, ради прибавочной стоимости и преодоления конкурентов, становится тенденцией сокращения необходимого рабочего времени. Созданием свободного времени. Того времени, где человек сам выбирает свои занятия.

     С сокращением необходимого рабочего времени непосредственным производителям тоже достаётся свободное время, основная часть которого падает на безработных людей. В любом случае, по мере увеличения свободного времени население в часы досуга всё больше и больше времени отдаёт любимому занятию.

     С развитием свободного времени возникает возможность, а затем развитие бесплатного, добровольного труда.  

    Естественно, что на первых ступенях появления свободного времени люди просто отдыхали. Но отдохновение в качестве сонного состояния лёжки или пьяного расслабления когда-то надоедает. Уже в 20 веке людей перестал устраивать отдых в качестве «загорания». Отдохновение превратилось в активную форму отдыха. Походы на природу, в горы или на судах, занятие любимым делом, садоводство, различного рода поделки стали характерными способами проводить свободное время. Труд превращался в первую потребность людей. Игру физических и духовных сил.

     Более того, бесплатная самореализация в труде во внерабочее время оборачивается занятием любимым делом в рабочее время. Уже ранее, как показано, люди стали устраиваться на желанную работу. Не ради высоты заработка, а ради любимого дела. А со снижением значимости необходимого труда, с уходом в прошлое труда в качестве жизненного средства, неизбежно люди будут отдаваться работе по критерию самореализации личности.

     Свободный труд, создаваемый капитализмом в качестве выбора наибольшего заработка, неизбежно перетекает в своё иное. Из стоимостного труда - в труд, в качестве самореализации человека. Не только в Советском союзе, но даже в странах Запада проводились уже бесплатные субботники.

     Несвоевременность подобного бесплатного труда раскрылась практикой субботников СССР. Если поначалу для рабочего класса субботник был праздником общественного труда, то постепенно он превратился в «чёрные субботы», не только из-за изъятия выходного дня, но в своей бесплатности стал и принудительным трудом. Принуждением через комсомол, членство в партии и т.п. – административным принуждением!

     Но, практика «чёрных суббот» не оскверняет, а оттеняет добровольность бесплатного труда. Не только в СССР, в странах капитализма, даже в супер-эгоистическом мире США люди выходили на субботники, добровольно собирались и трудились для достижения общего блага. Так, и у нас – помню, какое было всеобще приподнятое настроение на весенних субботниках. Люди пели, фотографировались, старались и помогали друг другу.

     Здесь происходит следующий скачок развития свободного труда. На предыдущей фазе получил распространение найм на любимую работу. Хоть с меньшим значением заработка. Но с условием заработка. Теперь же осуществляется полностью нестоимостный труд. Люди работают на общество уже не ради денег, а ради своей самореализации.

     Таким образом, с развитием производительности труда, по мере сокращения необходимого рабочего времени, стоимостный труд постепенно создаёт и расширяет пространство свободного времени с его бесплатными занятиями.

     С исчезновением отношения к своей рабочей силе как к стоимости развиваются действительно свободные половые отношения. Частная собственность теряет свою семейную основу.

     С расширением свободного времени, по мере сокращения необходимого рабочего времени люди всё более участвуют в Управлении обществом. Таким образом, исчезает общественное разделение труда.

     Исчезновение общественного разделения труда на Управление и непосредственно производящий труд, а также сужение товарообмена соответственно расширению обобществления приводят к уничтожению товарообмена. Уже ныне, при электронной оборачиваемости денег, товарообращение сокращает использование наличных денег. Превращает деньги лишь в счётные цифры математики.

По мере расширения обобществления отношения товарообмена вообще суживаются до исчезновения! А с расширением свободного времени людей постепенно исчезнет и их отношение к своей рабочей силе как к стоимости.

     Первую фазу коммунизма марксизм связывал с пережитками значимости измерения труда рабочим временем, где как распределение труда, так и распределение жизненных средств будет применять принцип «от каждого по способностям – каждому по труду».

     Маркс обращал здесь внимание на эквивалентное отношение между трудом и его отдачей: «то же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме». Делал ударение на исчезновении эксплуатации людей. Ибо даже всё вычитаемое с производителей в общественный фонд будет служить каждому человеку как члену общества.

     Тем не менее, это «равное право» есть ещё трудовое право. Право, где труд является жизненным средством людей. Где знаменитый принцип «каждому по труду» есть ещё сохранение права частной собственности. Хоть и без частных производительных сил.

     Принцип эквивалентности продукта потребления к вложенному труду, отсутствие эксплуатации на этой фазе коммунизма будет осуществлять неравное право для неравных людей.  Потому что этот «принцип каждому по труду» будет уже не право индивидуального труда, а право доли совокупного труда.

  Уже в 20 веке, как мы показали, неустранимое значение имеет социальное законодательство. Создание и функционирование общественных фондов потребления. Для наших демократов Право доминирует лишь в качестве Гражданского права. Между тем, будущее осуществление «неравного права для неравных людей» приведёт к доминированию социального законодательства.

     Маркс лучше других понимал разность людей. С юных лет до последних текстов он делал ударение на развитии индивидуумов в обществе. Равенство людей первой фазы коммунизма он видит не в правовом уравнивании, а в проявлении каждой индивидуальностью своих способностей. В самореализации личности в бесплатном труде.

     Тем не менее, критерий труда и потребления, согласно принципу «по труду», фактически будет осуществлять, соответственно разности людей, буржуазное неравное право для неравных людей. «Оно молчаливо признаёт индивидуальную одарённость, а следовательно, и неравную работоспособность естественными привилегиями.» (Маркс) Соответственно правому регулированию будут действовать определённые функции государственности. Известно, что государство «не отменяют, оно отмирает». Рудицируется, как аппендикс.

     С критерием свободного времени связано начало второй фазы коммунизма. После того как труд перестанет быть средством для жизни, после того как с исчезновением разделения труда вырастут производительные силы общества, после этого все источники общественного богатства польются полным потоком по принципу «каждый по способностям, каждому по потребностям.» (Маркс)

     Зрелая фаза коммунизма характеризуется не просто удовлетворением возрастающих потребностей. Главное, что посредством бесплатного свободного труда полностью исчезнет отношение к человеку как к средству.

Уже с выходом людей из первобытной родовой общины люди перестали быть кормом другого человека. С развитием частной собственности, с присвоением прибавочного труда человек стал средством для другого человека. Окончательный выход из животного царства человечество проходит с исчезновением эксплуатации. По мере того как изживается использование человека как средства.

    Нам неизвестны черты нисходящей ветки коммунизма. При этом коммунизм есть такая же стадия в развитии человечества, как и другие общественно-экономические формации. Только незрелые умы воспринимали коммунизм в качестве последней формы человечества. В качестве рая на земле. В действительности при  коммунизме люди будут жить, как и мы, и наши предки, со своими потребностями и проблемами. Всё происходит в противоречивом развитии. Ибо «наши недостатки есть продолжение наших достоинств». Мы не можем определить будущие недостатки коммунизма. Просто мы не имеем никаких признаков этой нисходящей стадии. Между тем, марксизм всегда утверждал, что коммунизм устранит социальные антагонизмы. Устранит эксплуатацию. В связи с этим можно предположить, что основой противоречий нисходящей ветки коммунизма будет соотношение биологического и социального в человеке, какая-то форма противоречия индивидуального и общего. Не социальный, а индивидуальный антагонизм.

 

    Превращение капитала в общественный продукт потребления и превращение наёмного труда из стоимостного в бесплатный, в трудовую самореализацию людей – логически ясно. Но исторически может быть весьма своеобразно.

     Так, в нашей стране политическая победа пролетариата не только вынуждена была отказаться от «всеобщего вооружения народа». Но и жизненная практика показала невозможность отмены права наследования. Соответственно – право собственности. Больше того! Организаторы, которые повели обездоленных в светлое, неэксплуататорское будущее, своей функцией превращались в выжимателей чужого трудолюбия. Бессребреники, которые всю душу, жизнь отдали народу, общественным разделением труда, производственной функцией превращались в эксплуататоров.

     В СССР были и капитализм, и социализм. Да, были ликвидированы феодальное рукоприкладство и вынужденный голодом найм к капиталистам. Поднята экономика от гужевого транспорта и плужного земледелия до самолётостроения и тракторостроения. Общественный продукт уже потреблялся в бесплатном образовании и медицине. Работа на общий интерес проявлялась не только в трудовом энтузиазме, но и в бесплатном труде. И всё ж.

     Как происходил обмен веществ советского человека? Непосредственный производитель СССР получал свои жизненные средства за деньги, которые зарабатывал работой на государственном предприятии. Жизненные средства – не на своём поле, не из рук хозяина. А за деньги!

     Как происходило соединение работника со средствами производства? От имени средств производства, от имени общественных интересов совокупность служащих нанимает-увольняет, контролирует работников, применяет меры воздействия, чтобы работник выполнял дело как следует. Мало того. Совокупность служащих соединяла работников со средствами производства с условием производства стоимости издержек всего общества и фондов общественного потребления. С условием прибавочной стоимости!

     Совершенно ясно, что рабочие и служащие СССР были наемными работниками. Просто желание «общенародного государства» затемняло взгляд на действительные отношения.

     Наёмный труд противоположен в капитале. В Советском Союзе не было капиталистов. Даже теневой рынок работал не на базе наёмного труда, а в форме мелкотоварного производства. Тем не менее, капитал, применяющий наёмный труд, был. В форме управления всего государства. В качестве обезличенного капиталиста. Так, даже в честных исследованиях самих демократов фиксируется подобная стадия обезличенного капиталиста. «В современности институт доверительной собственности является наиболее характерной отличительной чертой стиля англо-американского права. Главное! Эти отношения, хотя остались под названием собственность, утратили вещный характер. Эти отношения утвердились в качестве принципа распределения (дележа) прав на имущественные блага в области многообразных имущественных отношений. Вещные отношения сохранились только у лица, осуществляющего непосредственное владение и оперативное использование имущества. Но! «Доля в праве» есть правоотношения уже не вещного права, а обязательственного права. Хозяйственная жизнь заполняется отношениями оборота, обязательств, личных и наёмных связей. Имущество, находящееся, поступившее в акционерное общество, обезличивается.» (Алексеев С.С.)

     Насколько серьёзно эта обезличенная собственность фиксируется, подтверждается той тревогой, которую выражает автор. В исследовании «Право собственности. Проблемы теории» Сергей Алексеев со всей искренней болью показывает, что получившаяся в постсоветское время, акционерная форма собственности похожа на государственную собственность советского образца:

     «Это ущербность чистоты собственности ещё более усилилась в связи с увеличением производств и необходимостью включения правового отношения – управление. Отсюда – известная трансформация даже представлений о собственности, при которой «новое» правомочие – управление – воспринимается с т.зр. общих представлений об управлении. К тому же в привычном понимании данной категории в сфере государственной деятельности. С т.зр. принципиально правовых (классической собственности) управление есть только правомочия распоряжения. А на деле - превращается в имущественные отношения, действующие на основе государственной собственности, которая имеет правовую природу публичную, отвечающую принципам правоотношений «власть-подчинение», непосредственно-административную правовую природу.

     Государственная собственность лишена основного качества собственности, как «отношения к вещам как к своим», и отсюда – лишена её главных социальных функций – продолжение человека в вещах. С соответствующим её влиянием на волю и сознание человека. Социалистическая государственная собственность представляет собой симбиоз ряда качеств собственности и авторитарной, тиранической власти. Такая собственность, выступая в качестве достояния, не содержит импульсов к активной созидательной деятельности, риску и ответственности за успех, за свои действия.

     При этом, стало очевидным, что природа государственной собственности сама по себе неизбежно предполагает мощное использование императивной власти: принудительного и полупринудительного труда. В этой связи создание небывалой по масштабам и всемогуществу бюрократического аппарата, чиновничьей системы.

     Феномен государственной собственности по своей природе содержит опасность соскальзывания экономических отношений в область административного управления. Со всеми вытекающими негативными последствиями.»

     Мы привели такой большой отрывок ради того, чтобы показать как природа государственной,  общенародной (специально изъятой у эксплуататоров) собственности посредством использования императивной власти соподчинения превращалась в эксплуатацию.

     В командно-административную систему, как именуют демократы. Если капиталист становится управленцем, чтобы добывать прибавочную стоимость, то совокупный управленец СССР стал капиталистом, потому что выжимает прибавочную стоимость. При этом Управление - административными методами принуждения. Применялось подавление индивида, как и при царизме, хоть ради его общественного интереса.

     В годы Перестройки советский строй характеризовали и феодальным, и рабским, и азиатским способом производства, и вообще, не от мира сего. А природа его - государственный капитализм. Государственный, потому что общественное разделение труда в части принуждения к труду осуществлялось государственными служащими. Без частных капиталистов. А капитализм – потому, что прибавочный труд производился не на поле феода, и даже не натуральным продуктом рабовладельца (хотя демократы обзывали нас «коммунистическим рабством»), а производством стоимости. Ради расширения средств производства.

     Научная проблема при анализе производственных отношений СССР заключается в том, как и почему в стадии высочайшего обобществления и использования общенародного продукта труда на пользу народа действуют отношения стоимости?

     Ведь совершенно очевидно, что социалистическое право всей силой государства занижало действие стоимости, не допускало частную собственность, сокращало товарно-денежные отношения. Так, обеспечение жилищем советские люди имели уже не куплей-продажей, не рыночным наймом. Не стоимостным определением, кто больше заплатит за жильё. А критерием нуждаемости в жилище, кто хуже других имеет жилищные условия.

     Более того. Не говоря уж о том, что ограничивалась планка жилищного потребления (не более 60 кв.м жилой площади в 5 комнатах). Ограничивалась даже купля-продажа индивидуальных домов (и мена, дарение, по завещанию): не более 1 дома в 3 года – ограничение для продавца, и не более 1 дома на семью покупателя. Даже цена найма внерыночно держалась всё советское время в пределах 3% -10% от заработной платы. Мало кому известно, что индивидуальное строительство дома до 1948 г, вообще, велось на «праве застройки». Это право обеспечения себя жильём отражалось обязанностью через 25 лет построенный дом передать в собственность Советов. Ясно, что отношения стоимости зажимались!

     Тем не менее. Даже в производственном процессе конвейера, например, обжигальщики ванн сравнивали свой труд с обмывальщицами того же конвейера. Тем более сравнивали свои затраты труда с повременными рабочими подсобных цехов. Однозначное проявление оценки своего труда и труда других! Явление стоимости.

     Тем более при найме на производство. Демократы - обвиняющие в социальном иждивенчестве – совершенно не замечают факт привлечения рабочих предприятиями. Игнорируют предложение трудовых условий. Спрос труда! Одни предприятия обещали высокий заработок. Другие – предоставление общежития. Третьи – привлекали местами в детсадах. А количество времени для получения жилища было самым неотразимым критерием для устройства на работу. Фактом привлечения работников наилучшими условиями однозначно раскрывается действие стоимости в СССР. Не смотря на отрыжки феодализма.

     Надо признать, что удержание колхозников в деревне путём невыдачи паспортов, и т. п. воздействий, решало проблему рабочей силы однозначно феодальным путём. Не хватало ещё объявлять розыск беглых из колхоза на «стройках социализма». С другой стороны, люди бежали не просто от плохой жизни. Бежали и ВЫБИРАЛИ предприятие. Выбирали с хорошими условиями.

     Отношение стоимости в СССР оставалось, потому что сохранялась обособленность производства. Да, высоко общественного, как всесоюзная энергосистема. Но обособленного от других предприятий. Производительным силам СССР было также далеко до всеобщего без товарообмена производственного процесса превращения веществ. Как паровозу до космического челнока.

     Чтобы определиться на какой социальной стадии находится современная Россия, нам пришлось проследить логические переходы отношений людей во всей истории человечества.  Это вынужденное привлечение истории для обоснования рекомендаций. Без раскрытия генезиса частной собственности мы не смогли бы понять значение и время существования отношений стоимости. Своей заслугой, считаем обращение внимания науки на проблему обособленности производств. Как в качестве основы разделения труда, что раскрыто марксизмом. Так и в качестве возникновения и основы для отношений стоимости. Значение явления обособленности, отношений стоимости послужили методологическим средством для определения советской истории 30-х гг. А также методологией анализа для определения причин Перестройки.

     В свою очередь генезис частной собственности невозможен без раскрытия возникновения самого человечества, так и его первой формы в виде родовых общин. Точно так же время действия стоимости, как и значение его для современности, было бы совершенно непонятно без перспективы: как и почему отношения стоимости исчезают.

     Некоторые читатели будут в недоумении, зачем при характеристики современной России, при становлении инновационной экономики описывать историю рабства и даже первобытности? Соль в том, что атрибутом инновационной экономики является социальное обеспечение. Необходимость социальных гарантий для современной рабочей силы. А социальное обеспечение есть следующее высвобождение человечества из своей животности.

     Рассмотрим же действие стоимости на работника совокупного труда.

     В советском производстве работник, искренне старавшийся работать на общественное благо, своей интенсивностью и талантом повышал производительность труда. И даже получал повышенную зарплату стахановца. Стахановцы - не порождение идеологического пиара. Повсеместным проявлением они были действительным движением страны. Целой волной советского времени. Но!

     С повышением производительности труда понижались расценки на продукцию. Естественно, в силу действия стоимости. А также - повышались нормы выработки. В итоге, относительно труда - сокращалась зарплата. И так, из раза в раз. Так проявлялась стоимость.

     Если бы этот старающийся работник был мелкотоварным производителем, то отдача от реализации - тем самым от производства - продукции прямо пропорционально увеличивала бы его доход. Несмотря на колебания рынка.

     Если бы старающийся работник был наёмным рабочим капиталиста, то капиталист в качестве продавца продукции, несмотря на колебания рынка, увеличивал бы свою прибыль согласно повышению производительности труда. А работник – нет.

     Соль в том, что наёмный работник отчуждён от продукта труда. Отчуждён не только отношением найма. Отчуждён, прежде всего, общественным характером труда.

Где единичный вклад каждого в совокупном труде нивелируется.  Как показано выше,  стоимость рабочей силы постоянно низводиться к постоянному уровню. Бывает, что к заниженному, ниже прожиточного минимума, как  при наших демократах. Но главное - к постоянному уровню.

     У частного капиталиста неизбежен мотив в повышении производительности труда ради реализации продукта. Более того, ради сокращения абстрактного труда в конкретном продукте по сравнению со средне-общественным трудом типичного продукта этого рода он даже вынужден сокращать общественно-необходимое время труда под гнётом конкуренции.

     А у наёмного работника… Не только советского предприятия, а прежде всего – у капиталиста. У наёмного работника нет мотива для повышения эффективности труда. Его заработок зависит не от реализации товара. А только от стоимости рабочей силы.

     Где талант и умение выражаются в квалификации. А интенсивность труда отражается в соответствующей сноровке рабочей силы. Которые выражаются лишь в том увеличении заработка, которое соответствует изменению рабочей силы. Но не в эквивалентности дохода от вклада труда. А лишь с повышением стоимости рабочей силы. Так, советские порядки могли лишь повышать зарплату от пятилетки к пятилетке. Но не могли осуществить конкретному производителю «право по труду».

     Хоть работа колхозом, бригадой потребовала определения коэффициента трудового участия или введения трудодней. Но «на глазок» определить, кто как работал – невозможно. А отношения товарообмена между работниками совокупного труда уже нет.

     Постепенно коллективы, просто освобождаясь от плохих работников, к остальным стали относится как средне-нормальному. Конечно, в бригаде мог кто-нибудь выделяться наибольшей производительностью. Но даже при награждениях – были такие люди, которые отказывались от героя труда, потому что его труд был составной частью бригадного труда. Труда коллектива. В реформах Косыгина и Горбачёва подход индивидуальной оплаты неизбежно эволюционировал на бригадный подряд.

     Итак, с ростом своей производительности советский работник получал снижение расценок и повышение норм выработки. Теперь героическое трудовое усилие должно было стать повседневными трудовыми буднями. А окружающие коллеги относились со злостью, как к рвачу. Они хоть не понимали экономических законов стоимости, но хорошо чувствовали, как их принуждают интенсивнее работать.

     Таким образом, повышение производительности труда неизбежно приводило не к повышению материального благосостояния работника, а к снижению его заработка. К относительному снижению - в сравнении с вложенным трудом. Зависимость результата работы от труда, соответственно, стремление к приращению производства – испарялись. Вот где корень застоя.

     Будучи молодым рабочим, я был шокирован подобным неприятием окружающих рабочих, и только за то, что стараюсь работать. Думалось: «Вот лодыри!» Но подобный казус из года в год, от поколения к поколению рабочих неизбежно приводил к однозначному результату: рабочие стали прятать свою производительность.

     Аналогично, с производительностью советского предприятия. Выполнение плана оборачивалось повышенными объёмами. И фонд труда могли сокращать. В итоге, не конкуренция рынка и соответственное пользование прибылью от своего дешёвого - в сравнении с общественно-необходимым - продукта труда приводила к снижению стоимости продукции. А административно-плановый расчёт, команда начальства в связи с раскрытием большей производительности.

     В результате директора предприятий, как и рабочие, стали прятать свою производительность. Копить ресурсы и набирать «сверхурочные» часы. Горбачёв просто негодовал: «на ряде заводов недоиспользуется около 15% производственных мощностей». Таким образом научно-технический прогресс тормозился невероятной невосприимчивостью государственного хозяйства к нововведениям.

     Ныне, при либерализме, рыночные отношения решили проблему мотива производительности предприятия. Отношением стоимости каждая из фирм стремится к прибыли путём сокращения общественно-необходимого труда. Но!  Осталась та же проблема, которую советские мыслители обдумывали всю жизнь: «как измерить итоги труда». Как бы простимулировать активность работников ради повышения производительности труда. Кроме того. Сохраняется необходимость поточнее оценить вклад каждого работника

     Проблема мотива работника является неразрешённой, не только потому что у конкретного работника отчисляется прибавочная стоимость, что сохраняется эксплуатация, что каждый не получает эквивалентной   заработной платы. А потому что у работника совокупного труда не создавалось мотива работы на результат всего предприятия.

     Ещё реформа Косыгина рубежа 60-70 гг пыталась решить проблему мотива работника совокупного труда переходом на бригадный подряд. Но! Простые трактористы стали зарабатывать больше министров. Под угрозу была поставлена вся система социального распределения. И реформу прикрыли. Оставив только премиальный фонд за перевыполнение плана.

     В Японии система патернализма «пожизненного найма» целенаправленно воспитывала работников на приверженность к своей фирме. Отношения в производстве переносились из семьи,  где действовала конфуцианская поддержка низших высшими. Производственные отношения Японии опирались не на американское эго индивидуализма, а на общинный дух востока. Поддержка низших высшими. Это совсем не значит, что японцы трудились на всеобщее благо и между фирмами не было конкуренции.

     Наоборот, жестокость конкуренции принуждала капиталистов сплачиваться со своими наёмными работниками. А работников настраивала на заботу о результатах фирмы.  В итоге, противоречие между индивидуумом совокупного труда и прибылью капиталистического предприятия выразилось в заботе фирмы о работнике и труда индивида на благосостояние фирмы.

     Подобное отношение к труду характерно в советской стране в годы Отечественной войны. Ради спасения Родины все силы вкладывали. «Перед ценой не постоим».    Контраст такого радения за общий интерес, в сравнении с отчуждённым трудом индивида, показателен в отношениях к труду лётчиков. Английскому пилоту лишь бы отбомбиться. Он не воевал, а зарабатывал. Оплатили за бомбометание – и хорошо. Советские лётчики дрались не за плату, а на совесть. И бомбами, и пулемётом, и на таран, наконец, пике в гущу врагов.

     В послевоенной ФРГ применили не только общее перераспределение доходов под лозунгом христианства, но и производственную систему участия. Путем представительства рабочих в наблюдательных Советах (Aufsichtsrat)  наёмные работники настраивались на радение интересов своей фирмы. На труд ради общего результата.

     Подобные органы участия труда и капитала создались во Франции – коллективный договор, в Бельгии – рабочие представительства от уровня предприятия до уровня страны, в Австрии – производственные советы, в Дании и Норвегии – рабочие представительства, в Люксембурге – смешанные производственные советы и административные советы. (Волков А. И.) Эти органы достигли степени «социального партнёрства» на базе информационного сотрудничества.

     В Швеции это соучастие достигло даже финансового участия. «Шведский социализм» возник не случайно, а в качестве целенаправленной политики социал-демократической партии. Они законодательно приняли, так называемые, «Фонды Мейднера». «Согласно этому проекту, определённая доля прибыли предприятия должна отчисляться в фонд рабочих данного предприятия. Основная его часть расходуется на приобретение акций данной компании, и рабочие должны становиться постепенно владельцами всё большей части капитала» (Волков А. И.)

     Значимо здесь не только отстаивание интересов рабочих. Важно, что целью ставилось стимулирование наёмных работников! Даже больше того. Желание было перевести, в конечном счёте, все средства производства в собственность пролетариата. Взять власть на предприятиях. Но У. Пальме остановился на - «практическом решении». При этом буржуазная оппозиция вопила о «сковывании частной инициативы». А между тем принятый в 1983 г «закон о Рабочих фондах» только  способствовал промышленности.

     Больше того, капитализм пошёл на создание определённых самоуправляющихся групп на рабочих местах. Коллективной заинтересованности за результат по типу нашего бригадного подряда. «Различного рода «управление на рабочих местах», такое, как система DPO во Франции или система рабочих групп на предприятиях «Вольво» в Швеции, служит скорее повышению степени эксплуатации трудящихся, побуждая их стимулами материального и морального порядка как бы к добровольной самоэксплуатации.» (Волков А. И.)

     Только в Великобритании, в Италии и в США сохраняется отношения конфликтного сотрудничества. Итальянские профсоюзы охладели к идеи участия. Считают, что только путём забастовочной конфронтации можно добиться удовлетворения интересов рабочих.

     Наши демократы, неосознанно вступают на ту же стезю свободы путём конфронтации. Они совершенно не различают национальные менталитеты. Если английский рабочий бросит работу, то джентльмен терпеливо снесёт этот акт волеизъявления. Наш русский человек на акт своевольства станет применять различные меры мести. У нас не как в Европе, где веками дрались без убийства, -  наши пока не победят, ни перед чем не остановятся.  Российский либерализм обречён ещё и потому, что разжигает «социальную рознь». С огнём шутите, господа. Классовая борьба в России с каждым актом конфронтации только ожесточается.

     В советской стране распространенное отношение «жила бы страна родная» в послевоенное время стало изживаться. Административно-командная система отстаивала общий интерес, как показано, путём принуждения. Приказом, требованием, регламентацией. С другой стороны, не замечать экономических методов управления в советских предприятиях – недопустимо. Только оголтелые демократы могут талдычить о системе страха. В действительности значение премий и штрафов было велико.

     Между тем, с развитием техники, научных достижений всё послевоенное время расширялось участие инженерно-технических работников в производстве. От нескольких мастеров, инженеров  развились технические отделы, лаборатории. Создавались отраслевые научно-исследовательские институты. Частью производственного процесса стала заводская наука. От степени придатка - лаборатории на «Сантехлите». От составной части «Уралмашзавода», где заводской НИИ стал просто цехом. До Конструкторских Бюро, выпускающих самолёты, где научная деятельность, как в «Центре управления полётами», является основной производственной деятельностью.

     Кроме расширения наукоёмкого труда, из года в год повышалось количество населения с высшим образованием. Выливалось ли оно в государственную службу или входило в творческую атмосферу искусства – применение знаний стало содержанием труда.

     В итоге, административный метод управления вошёл в непримиримое противоречие со стадией производства, преобладающего умственного труда. Творческий труд, как и вообще мысленная деятельность, не выносит приказов, принуждений, административно-экономических рычагов.           

     Административный метод управления «по нормам-отклонениям» и так несовместим с мыслительной деятельностью. А многие советские люди 70-80-х гг уже устраивались на любимую работу не по критерию заработка. Даже положительный рычаг административной системы в повышении карьеры становился менее значимым. Поэтому все творческие работники, как и инженерно-технические работники, прониклись жаждой свободы.

     В идеологии диссидентов СССР распространилось мировоззрение либерализма. Его экономический метод управления «по результатам» повышением-понижением зарплаты внешне похож на отдачу материальных благ мелкотоварным производством. В связи с этим маяком наших демократов стал мелкий бизнес. Объективные потребности выразились ложной формой.

     Кроме того, с повышением материального обеспечения советских людей росло свободное время, росли потребности, росли возможности советских работников. Демократы слюной исходят, обвиняя советское время в нищете, в обездоленности совков. А причина Перестройки прямо противоположна.

     Производительные силы переросли производственные отношения: потенциал рабочей силы уже переливался через край возможностей применения труда. Подработка на «халтуре» стала распространённым явлением 80 гг. Всем хотелось заработать побольше. Продать себя подороже. Не только рабочие искали большой заработок на «северах». Но и выпускники ВУЗов «зашибали» на ремонтно-отделочных работах.

     Дело в том, что советские люди были не только неудовлетворенны размером зарплаты, но и чувствовали в себе силы заработать гораздо больше. Квалификация; богатство свободного времени; обеспеченное советским строем восстановление от усталости, наиполная рекреация рабочей силы  – всё воплощалось в желании применения своего труда. Вот – что стала подспорьем Либерализации. Именно жажда наёмных работников к большим заработкам послужила основой Перестройки.

      Советский работник породил капиталиста ещё до того, как он стал применять средства производства капиталистически. Родил своим отношением – предложением труда. Потенциалом своей производительной силы. Сравнением советски-низких жизненных средств и созданной социализмом высокой возможностью рабочей силы.

     Так, обнищание народа в Пореформенное время царской России привело наёмных работников к отказу от капиталистического найма. А социальное обеспечение советской власти привело наёмных работников к жажде предлагать свой труд. Не видеть значимость социальной составляющей для стоимостного и свободного труда – могут лишь горе-демократы. Ибо развитие труда из принудительного в свободный прямо пропорционально социальной обеспеченности.

 

      Либерализацией цен, приватизацией государственного имущества, разорением всей страны демократы установили «рыночную экономику». «Свободу труда». Гуманизм их художников представил картину людской волны, бросаемой рукой Сталина под утюги немецких танков. Нарисуют ли «гуманисты», как были уволены миллионы работников со своих предприятий. От Немана до Амура. Не только с заводов - увольняли целыми городами, регионами, отраслями. В бывших леспромхозах и совхозах люди в те года не имели никаких денег. Жили деревнями лишь на пенсию своих стариков.

     С тех пор как желанная «свобода» беспощадно разлилась по городам и весям, установилось производство с экономически заинтересованным агентом. Но капиталист сам не производит. И российское производство вновь и вновь встало перед проблемой мотива работника совокупного труда. Конечно, капиталисты применяют сдельную систему оплаты. Даже проценты устанавливают от реализации товара. Но отчуждение – налицо. Как произвол застройщиков увольняет сотнями рабочих, так и рабочие наплевательски заливают бетон.

     Предприниматели РФ представляют себя самостоятельным бизнесом. А как  же подчинение мировому рынку?  Вспомните также как вы «отстёгиваете» отчисления какой-нибудь «крыше». Тогда поймёте, что оставляете себе только экономический отрез. Становитесь таким же работником, создающим прибавочную стоимость, как пролетарий. Правда – в качестве высокооплачиваемого наёмного работника.

     В проблеме разрешения проблемы мотива работника совокупного труда российские демократы от современных производительных сил фактически просто вернулись назад. К уровню мелкотоварного производителя.

Поэтому они нисколечко не расстраиваются из-за развала колоссальных предприятий. Даже низвержением научно-исследовательских институтов, которые были социальной базой правых сил. Лишь бы торговля процветала. Ибо эффективность производства они видят лишь в заинтересованности частного собственника, игнорируя наличие людей без собственности, историческое наличие наёмного труда, масштабность производств.

     Таким образом, история общественных отношений определяет рамки, в которых стадиально находится современная Россия.

     Ясно, что на производстве уже не применяется рукоприкладство. В качестве экономического рычага.

     Имеются, конечно, по РФ случаи принуждения людей к труду, например, убийство женщин в Нижнем Тагиле ради принуждения их работать проститутками. Эти случаи в качестве исключения только подтверждают правило наёмного труда. Применение рукоприкладства в пенитенциарных учреждениях нельзя использовать в качестве критерия, потому что сами учреждения являются исполнительным производством легитимного насилия. Более показательно насилие в современной армии. В целях заключения «добровольного» контракта солдат настолько насилуют, что избивают не единовременно, а издеваются систематически. Не шутите, «родину защищать» должен доброволец, проявивший волеизъявление. Тем не менее, абсурдный сплав демократической формы с преступной тиранией характеризует только переходность нашей армии. Да и переходный период всего общества.

     С другой стороны, ещё совершенно неуместен бесплатный труд самореализации. Конечно, всем известны случаи, когда знакомые вам люди устраивались на любимую работу. Не по критерию заработка. А «душу отвести».

     В этом смысле уже повсеместно в РФ развивается экономическая фаза капитализма, где преобладает отношение к труду в качестве самореализации. И в меньшей степени – отношение к своей рабочей силе как к стоимости.

     Тем не менее, работать совсем бесплатно люди не в состоянии. Очевидно, что стадия общества с добровольно бесплатным трудом только в будущем. Наоборот, все стараются устроиться на работу с наибольшим заработком. В том числе и руководители предприятий. Выбирают, увольняются, подыскивают и предлагают себя на ту работу, которая привлекает по заработку или по условиям труда. Даже находящиеся на любимой работе люди высказывают пожелание в повышении заработной платы.

     Это явление характеризует переходность самих отношений найма. Ещё стоимостных, но уже проявляющих новый критерий в самореализации.

     Таким образом, современное производство РФ характеризуется капиталистическими отношениями. (Хотя обширность, разноразвитость России отражается несколькими социальными стадиями.)

     Один ли капиталист или группа акционеров с контрольным пакетом, - все они являются тем экономическим агентом, который заинтересован в прибыли предприятия.

     Другим агентом производства являются наёмные работники, которые отчуждены от продукта труда, поэтому отчуждены от производства.

     Даже применение знаний работниками умственного труда, как и физический труд, создаёт лишь прибавочную стоимость. Будь у них «семь пядей во лбу»,  веер высших образований и должность в качестве специалистов или даже управляющих производством, маркетингом предприятия – всё едино: не будет прибыли - будут уволены. Несмотря на все их старания. Ибо капитал есть производство не ради продукта труда, а ради прибавочной стоимости.

 Применение знаний инженерно-техническим персоналом есть тоже использование рабочей силы. Оплата безотносительно её трудового вклада.  Поэтому эти старания неизбежно придут к прямо противоположному результату – к саботажу. Исторически – к проблеме мотивации.

      Итак понятно, что современная Россия существует в капиталистических отношениях. От фазы вынужденного найма к фазе найма на любимую работу. Больше того! Уровень обобществления России несовместим с частной собственностью. Переход к инновационной экономике связан со становлением трудовой самореализации.

     Но политика либерализма не столько освободила предложение труда, сколько отбросила от современного капитализма. Отбросила от ступени мощной системы соцобеспечения на ступень абсолютного обнищания. Если для стран Запада переход в инновационную экономику уже связан с креативностью свободы труда, то для нас творчество труда ещё завтрашний день.  Нам требуется переход от пауперизации к социально гарантированной рабочей силе. На уровень советского обеспечения. Мы страдаем не столько от капиталистических отношений, сколько от их отсталости.

     Больше того. Мы страдаем не просто от существования капиталистических отношений – экономического присвоения стоимости. Страна страдает от неразвитости самого капитала. Наш «бизнесмен» ещё не настроен на постоянное производство прибыли. Он жаждет ещё не самовозрастания стоимости, а единовременной выручки. «Хапнуть» и «свалить» «за бугор». Современный предприниматель ещё не капиталист, а простой вор.

     Хлеще того! У нас неразвиты не только отношения найма, но и сами отношения товарообмена. В бедах пострадавших дольщиков вскрывается извращённость самих отношений купли-продажи.

     Зарубежные демократы поднимают вой прав человека при издевательствах в пенитенциарных учреждениях.        А тут! Застройщик издевается над человеком только за то, что он - покупатель его товара. Продавец не выполнил в срок строительство, возвёл жилище из иных, неудовлетворительных материалов, вытягивает из покупателя новые доплаты, наконец, просто оставляет без жилья. Не исполняет обязательство передачи товара. Ибо акт договора подписан с его комиссионером. Неимущее Агентство недвижимости, которое учреждено застройщиком специально ради ухода из-под ответственности, просто не в состоянии выполнить обязательства перед покупателем.

     Радетели о правах человека, взгляните, сколько лет пострадавший дольщик ходит по инстанциям и судам. Ни милиция, ни прокуратура, ни администрация – не могут защитить. Решения судов не могут обеспечить! Истец выиграет гражданское дело – не исполняется. Выигрывает через арбитражный суд – оспаривается. Подаёт на уголовное дело – замыливают следователи. Доходит до уголовного суда – прокуратура защищает мошенника, отменяя решение суда. Наконец, пострадавшие дольщики выигрывают уголовный суд – обвиняемого тут же амнистируют.

     Годы, уже десятилетие уходит у пострадавших, чтобы осуществилась передача оплаченного товара. В итоге всех решений судов, застройщик в отместку покупателю долговременно, упорно и намеренно не выдаёт документы на оформление права собственности. Не шутите, застройщик – правоверный участник гражданского оборота.

     Но! Застройщику кажется недостаточным доведения своих покупателей до нервного стресса в течение многих лет измывательства, он ещё пишет донос на своего клиента. Мол, тот вымогает у него взятку. И шлёт эту клевету не только в прокуратуру, но и вышестоящему начальству по месту работы своего покупателя. Где ж вы, радетели прав человека!

     Запущенность осмысления общественных отношений ярко проявляется в попытках разрешения проблем пострадавших дольщиков. Власть «демократов» видит необходимость лишь в надзоре. В регистрации договоров долевого участия при строительстве многоквартирных домов. Между тем, экономическая основа нездоровья строительной сферы проста. Не создалось стоимостного воздействия покупателя жилья на  застройщика. Деньги после товара.

     Экономические отношения извращены. Застройщику кажется, что он продаёт товар. А на деле он лишь привлекает деньги, делает займ. Участнику долевого строительства, как и члену ЖСК, кажется, что он просто покупает жилище. Между тем, как раз акта продажи-то не происходит.

    Капитал, чтобы стать капиталом, проходит 3 фазы – денежную, производственную и товарную. На стадии денежной Застройщик, привлекая денежные средства «дольщика», ещё не продаёт жильё. «Привлечение» денег - не передача денег за товар, а именно аккумуляция денег.  Заём. Для превращения в материалы и строительные работы. С другой стороны, дольщик здесь – не «инвестор», ибо продукт труда ему обходиться не по себестоимости, а по стоимости рынка. И вкладывается – не ради отчуждения, а ради собственного потребления.

     Далее, в производственной фазе, для Застройщика важно лишь одно - возвести объект для передачи потребителю. Независимо от его качества. Без экономической ответственности.

     А на товарной фазе Застройщик, вообще, не свершает Акт продажи. Ибо собственник-то на продукт труда уже есть ! Вложившийся дольщик. Таким образом, Застройщик не занимается реализацией своего продукта труда, не выносит на рынок. И сам не воздействуется рынком.

     Отношения стоимости между застройщиком и дольщиком извращены потому, что отсутствует реализация товара. И поскольку акта продажи в отношениях Застройщика нет, постольку и потребитель товар не выбирает, не осуществляет стоимостного воздействия денег на товар. Он  лишён отказа от данного продукта труда. В этом смысле дольщик лишён даже права замечаний в отношении качества товара.

     Это отсутствие акта продажи застройщика ведёт к недобросовестной конкуренции. Застройщик не только не борется за увеличение своей рентабельности. Он недобросовестно конкурирует с коллегами: не применяет мер к понижению себестоимости, но аккумулирует у себя огромные объёмы денежных ресурсов независимо от своей произведённой продукции. Не говоря уж о количестве реализованной продукции. Ибо как установится пропорция реализации одноимённой продукции между коллегами-производителями, коли этой реализации совсем нет.

     Оздоровление строительной отрасли РФ начнётся тогда, когда Заказчик будет платить Застройщику только за конечный продукт!

     Как минимум, Заказчик должен оплачивать этап выполненных работ. Правоотношения договора подряда – извращены. И об этом потребовалось разъяснение марксиста, а не жаждущих свободного рынка демократов.

     Мы страдаем не столько от капиталистических отношений. Сколько страдаем от неразвитости капиталистических отношений. И даже! От неразвитости отношений товарообмена.

     Соль в том, что в РФ, как в СССР, действуют отношения стоимости. Современный уровень производительных сил на рубеже 21 века выражается в том, что любое из производств обособлено. В тоже время это производство – уже определённая степень совокупного труда.  

Это не просто одно из другого. Это определённая форма действия частного и общественного. Ступень существования общественного ещё в форме частного, в форме государственного при СССР. И существование частного, при РФ, уже только в форме общественного труда.

     При этом! Степень развития обобществления и обособления по всей стране чрезвычайно разнообразна. Выражается в целом спектре социальной стадиальности.

При доминировании капитала.

     Точно так же и в зарубежных странах, как называют демократы, в постиндустриализме. И здесь налицо действие и обобществлённо могучих производств - комплексов отраслевых и территориальных предприятий, и действие частного – стремление к прибыли. На очень разнообразных степенях обобществления-обособления.

 

     Заканчивая, хотелось бы обратить внимание нашего обществоведения на разность подходов в обсуждении тем на Западе и у нас. Свобода критики в качестве положительного свойства выявления истины превратилась на западе в сплошной релятивизм. Каждый автор, выражая свои мысли в публикации, изначально готов к безудержной критике. И критики не делают оргвыводов. И сам автор легко пропускает мимо ушей любой шквал критики. Таким образом, высказанная идея встречается западным мнением настолько легковесно, что никоим образом не становится общеутвердительной. Так, мировоззрение либерализма там отнюдь не доминирует. Наоборот, среди научной общественности превалирует разная степень социалистичности.

     При этом лёгкость принятия и отказа научных утверждений стала принимать определённую форму моды. Даже сам автор относится к своим идеям и словам нетвёрдо: сегодня одно, а завтра переосмыслит на иное. Позавчера был марксизм, вчера – постиндустриализм, сегодня модным стал иррационализм, завтра вновь заявят, например, что пост-индустриализм был ошибочен.

     У них нет ничего общепринятого. У нас – наоборот. Даже самые явные заблуждения воспринимаются в качестве общераспространённой истины. Это связано со спецификой развития России. Со значимостью государственности в нашем развитии. С исполнением мировоззрения идеологической функции власти. (Объяснения требуют отдельной статьи.) В результате чего слово критики воплощается в оргвыводы. Критикуемый подвергается такому «обсуждению» - вплоть до преследования.  

     Поэтому наш автор либо изначально «правит себя» под рамки дозволенного, либо вынашивает идеи десятилетиями всевозможных обоснований. В результате высказывания Герцена или Солженицына не только аргументированы, но и встречаются общественным мнением - «это ежу понятно». Если на Западе идеи недолговечно легки, то у нас они догматично длительны. Хотя любое знание – относительно. Энгельс указывал, что будет много поколений, поправляющих марксизм. Эту разность восприятия нужно иметь в виду при осмыслении «пост-индустриальной» современности.

     В современной России в качестве методологии нам навязывают псевдонаучное членение истории человечества. Парадигма «3 волн» со своим «традиционным», «индустриальным» и «постиндустриальным обществами» становится новой теорией всемирно-исторического процесса. Парадигма – которая на западе уже отвергается. Демократы РФ заменили общественно-экономические формации на эти общества. Хотя сами классики «пост-индустриализма» под этой категорией понимали лишь несколько десятилетий 20 века. Элвин Тоффлер специально делал ударение на приходящесть новых явлений.

  При этом для «свободных» исследователей характерна неопределённость употребления понятий. Каждый дудит в свою дуду. Это уже не индивидуальный язык автора, а разноголосица омонимов. Контекст таких категорий, как «капитализм», «средний класс», «индустриальное общество» и, конечно же, употребление слова «постиндустриальное общество» - показывает, что под одним словом каждый подразумевает совершенно разную объективную реальность. «Становится понятным, что традиционная цивилизация, которую принято называть постиндустриальной, в значительной степени исчерпала свои потенциальные возможности.» (Моисеев Н)

     И такую (!) мешанину нам предлагают в качестве методологии. Научитесь ложкой щи хлебать. Либерализм, который претендует поправлять Маркса, до уровня научности марксизма – не дорос.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Рекомендации.

  

    Для осуществления инновационной экономики, по нашему мнению, необходимо вести политику на повышение стоимости рабочей силы. Это повышение стоимости имеет 3 взаимосвязанных направления. Вложение в науку. Социальное обеспечение. Развитие Управления «по целям».

     Нынешняя попытка перехода к инновационной экономике упирается всё в ту же проблему, которую озвучил М. С. Горбачёв: «необходимость перехода от экстенсивной к интенсивной экономике». Больше того, практика Перестройки однозначно показала недостаточность простого обновления производственных фондов и капитальных вложений. Необходима заинтересованность работников в результате предприятия.

     Соль в том, что современный уровень развития производительных сил - уже не частная собственность, а различная степень общественного производства. Конечно, нам ещё далеко до степени обобществления, где производство станет всеобщим, без товарообмена производственным процессом превращения веществ. С другой стороны, рукотворное частное производство давно уходит в прошлое. Если работа художника ещё рукотворна, то механизация стала атрибутом всех отраслей хозяйства.

     Процесс модернизации в качестве перехода от «традиционного» к «индустриальному», а затем к «пост-индустриальному обществу» своим содержанием является переходом от рукотворного к автоматизированному производству. Таким образом, основная тенденция - это развитие производства от формы рукотворного процесса в форму контролируемого процесса превращения веществ. Каждое нововведение только всё более усиливает эту тенденцию, несмотря на сопровождающие их моменты регресса.

Итак, наука постепенно превращается в непосредственную производительную силу производства. В связи с этим - новая ступень в реструктуризации экономики. Всем известно, как от доминирующего производства лёгкой промышленности 19 в. общественное производство предстало в 20 веке доминирующими отраслями металлургии, железных дорог, машиностроения. Так, при неолитической революции также произошла реструктуризация отраслей от охоты-собирательства к скотоводству и растениеводству. Хотя их воспринимают, прежде всего, в качестве возникновения новых отраслей.

     Только советские учёные обратили внимание, что в неолитической революции произошла реструктуризация в самом феномене труда. В круговороте (потребность людей – цель – средства труда – предмет труда – продукт труда – предмет потребления  людей) произошёл переход от значимости средств труда к значимости предмета труда. «Изменением в производительных силах при переходе к производящему хозяйству было то, что их развитие происходит за счёт позитивного влияния на предмет труда: на обрабатываемую  землю, на селекцию растений и животных, на производство керамики и металлов.» (Шилюк Н. Ф.)

     В присваивающем хозяйстве доминировала добыча, вырывание природного из его природной связи. Человечество было ограниченно естественным воспроизводством предмета труда. Селекция животных вместо вещей, взятых в готовом виде, позволяет влиять на сам предмет труда. Появившиеся возможности для труда ясны в металлургии. Вместо ограниченного ресурса обработки камней выплавленный металл производит сам материал труда.

     Аналогично с современным значением науки. Становясь производительной силой, она представляет новую реструктуризацию самого труда. От значимости средств производства к значимости целеполагающей деятельности.

Ленин на рубеже 19-20 вв делал ударение на необходимость перехода от производства средств потребления к производству средств производства. На рубеже 21 века возникла возможность уже перехода от производства средств производства к «производству человека». В повышение квалификации самой рабочей силы. И капиталовложений в научную деятельность.

     Доля капитальных вложений в науку в общем объёме инвестиций, в сравнении с потребностями инновационной экономики, политикой 90 гг непропорционально занижена!

     В структурной перестройке современной экономики неизбежно увеличивается доля сфер умственного труда.  Не только уменьшается удельная доля производства предметов потребления, но и уменьшается удельная доля производства средств производства. Что только и замечает либерализм: от снижения аграрной сферы к снижению сферы материального производства при расширении сферы «услуг». В обозначениях ими современности «информационное общество» - внимание обращается только на роль средств связи и коммуникации - на роль «информации». Также в названии «общества потребления» - внимание только на роль досуга, рекреации человека. На самом деле происходит сдвиг в самом феномене труда: от средства труда и от предмета труда к его следующей части труда: к целеполаганию. К совершенствованию самой рабочей силы. Не только в смысле повышения квалификации, а в значении усовершенствования умственного труда.

     В связи с этим ясной становится значимость социальной составляющей для инновационной экономики. Озабоченный материальной нуждой человек не в состоянии заниматься наукой. А бомжи не в состоянии даже учиться. Вообще, должно быть стыдно, что люди питаются из мусорных контейнеров. Демократы 19 века переживали за нищее крестьянство. А современные демократы нужду признают необходимым экономическим рычагом.

     Как показала советская практика, именно материально обеспеченный человек свободно предлагает свою рабочую силу. Вот она свобода труда. Вплоть до желания самореализации в труде. Именно у материально обеспеченной рабочей силы возникает жажда предложения своего труда.

     Зарубежная история подтверждает значимость социального обеспечения. Так «шведский социализм» возник не случайно, не путём анархии рынка. Наоборот. «Социал-демократический «дом для народа» отличался доброжелательной патриархальностью; от колыбели до могилы человек пользовался системой обеспечения, которая гарантировала ему безбедное существование. Основой этого построения, имеющего целью создания благосостояния, являлась политика полной занятости.» (Мелин Ян, Юханссон Альф В., Хеденборг Сюзанна)

     Необходимость социальных гарантий для жизни пролетариата включает в себя необходимость социальной реабилитации бывших богатых, но разоренных собственников. Мелкие товаропроизводители, да и более состоятельные капиталисты, подвержены случайностям рынка. Так российская беднота почти не пострадала в финансовом кризисе 1998 г, а предпринимателей банкротство как «корова языком слизнула».

     Уже в каждом акте купли-продажи в момент равновесия спроса-предложения появляется возможность банкротства. При каждой заминке реализации - капитал затоваривается в форме товарного капитала. Что ж с вами будет с отсутствием спроса? Кризис 1998 показал, что все вложения в «дело» мгновенно сгорают. Даже ваши производственные мощности обесценятся, потому что никому не будут нужны.

     Между тем экономические кризисы - не случайный «гнев божий», а естественная адаптация стоимостей одних товаров к другим. С повышением производительности, например, производства бытовой техники, не только дешевле становится сам товар холодильника. Но и становится относительно дешевле, скажем, мяса. В итоге, группа отраслей экономики, посредством затоваривания одних и обогащения других, достигает такой несоразмерности стоимости. Что на Западе давно уж выбрасываются из окон не голь, а миллионеры. Социальное обеспечение нужно не только для работников наёмного труда. Оно важно для собственников. Коллапс - внезапен.

     Значимость социальной составляющей для современной экономики совершенно очевидна. Развитие труда из принудительного в свободный прямо пропорционально социальной обеспеченности. Больше того! Всем текстом своей работы мы показывали выход человечества из своего животного состояния. Социальная обеспеченность свершает всемирно-исторический скачок из царства необходимости.

     В современной России, как и в СССР, две фазы рыночного найма. Устройство на работу ради высоты заработка. И следующая ступень - устройство на работу и ради заработка, и ради самореализации в труде. Несмотря на наличие спектра полупринудительно феодальных, административных отношений и на появляющиеся случаи бесплатного добровольного труда. Как показано выше, мы страдаем не столько от капиталистических отношений. Сколько страдаем от неразвитости капиталистических, и даже неразвитости отношений товарообмена.

     Несмотря на этот спектр стадиальности, коренным вопросом всей эпохи стала проблема мотива работника совокупного труда. Взаимосвязь индивидуальной доли труда в продукте труда всего предприятия.

     В современную эпоху даже в армии, где административные методы необходимы, становится неуместным отношение приказа-исполнения. Требуется определённая степень самостоятельности в исполнении приказа. Так, разведчику ставится только цель, достижение которой зависит лишь от активности самого солдата.

     В современном производстве давно уж сдельное количество продуктов труда понизило свою значимость. От свойств качества, например, приборов навигации, зависит вся боеспособность подводной лодки. Потому что продуктом труда являются не гайки и шестерёнки, а весь боевой корабль. Так, ремонтники вертолётов всю душу вкладывают в достижение результата, потому что у них есть цель. Они видят, как погибают под пулями, окружающие их  капитаны да майоры, погибают ради свершения их труда.

     Западный опыт показывает попытку привлечения к результатам предприятия выплатой дивидендов. Хотя исторически система акционирования была лишь средством привлечения капитала. А не формированием мотива к деятельности фирмы. Анализ самих демократов, изыскивающих заинтересованность собственников в результатах их «частного» предприятия раскрывают извращенный характер этой заинтересованности. «Собственность через свой знак тоже порождает некий «собственнический» эффект, заинтересованности акционера в дивидендах. Но эти интересы и стремления своеобразны: они отделены и отдалены от производства. Замкнуты, в основном, сферой финансовых операций. Реальный же интерес и ответственность собственника за производство остаётся не у любого акционера, а только у держателя крупного пакета акций – контрольного, блокирующего пакета акций.» (Алексеев С. С.)

     В научной деятельности оценка по сдельным результатам вообще невозможна. Не даром создаются разного рода фонды, гарантирующие деятельность изобретателя. Ибо эта «езда в незнаемое» выстлана из ошибок, неудач и безуспешности. У изобретателя и учёного есть только цель, к которой стремятся. Зато труд учёного, как и поэта, ненормирован. Не только в рабочее время, но и во сне учёный стремится к достижению цели. Вот где труд наполнен «импульсами к активной созидательной деятельности, риску и ответственности за успех». При работе на цель.

     Наше осмысление проблемы приводит к выводу о необходимости в управлении производством переходить от экономических методов к управлению «по целям». Не административная регламентация, и даже не экономические рычаги, а управление «по целям» может создать мотивацию у индивидуального работника к результатам совокупного труда. Исчисление рабочего времени не по индивидуальному вкладу, а уже по общественному продукту труда.

     При этом надо осознавать, что даже достижение системы производств, где работники совокупного труда уже будут сообща работать на достижение цели, - ещё не светлое будущее. Ибо между этим островками кооперативного социализма будут действовать отношения стоимости. Ещё будет экономически отсутствовать интерес труда на всеобщее благо. Тем не менее, как считал Улоф Пальме, нужно найти «практическое решение». Эта золотая середина в организации труда каждого индивида совокупного труда на достижение цели предприятия. В управлении – «по целям».

     Видимо, разные методы управления будут сосуществовать и даже сочетаться. Тем не менее, ради инновационной экономики необходимо переходить от доминирования экономических к доминированию социально-психологических методов управления. «Человеку свойственно трудиться – надо создать условия». (Герцберг)

     Это не утопия, или может стать не утопией в тех случаях, когда работники нанимаются уже не ради одной зарплаты, а ради любимого дела. В работе на осуществление цели такой работник только полнее самореализуется. Здесь уже не отчуждение труда, а самоутверждение в труде.

 

     Надо признаться, что, конечно, я возлагаю надежды на использование моих рекомендаций в формирующейся «Стратегии развития РФ до 2020 года». Хотя, рационально оценивая ситуацию, думаю, что она будет сформирована на либеральном стереотипе. Часть интеллигенции, а за ними высокие должностные лица, одурманены жаждой частной собственности. И политически делают ставку на малый бизнес. Для современной интеллигенции таково понимание свободы – сам произведу без давления, сам продам, сколько захочу. Их заблуждения раскрыты выше. И их ошибочность обнаружится при реализации. Вот, при проявлении ошибок, при росте социальной напряжённости будут востребованы альтернативные прогнозы.

     Ведь от статьи, даже выступлений многих, ещё не меняется политическая направленность. Так весь 19 в. шли разговоры о нищете народа. Десятилетиями идеи выражались в тех-иных статьях. Но «Слово», даже научное предвидение, бессильно без политической воли. Будь это воля высшей власти в лице Петра1, Александра2 или в лице массовых народных движений. Как в походе 1612 г или во всеобщей политической стачке 1905-го.

Надежда –, и на современную власть. Поднял же Путин страну из разрухи.

     В любом случае люди как-либо осознают проблему. Вот здесь-то и значим глас мыслителя. Вопреки волне стереотипов и угодливой апологетике нужно заявление о неизбежности краха капитализма. О современной невозможности частной собственности. О неизбежности социальной защищённости. О свободе – в форме самореализации.

 

 

 

  Марксист, Ганьжин Василий Викторович.  

20.08.2008                                                                                              www.ganjin.narod.ru                         

 

 

 

 

 

                                  Оглавление.

 

 

1. Вступление                                                            1 -      5

2. Определение границ                                     6 - 106

3. Рекомендации                                           107 - 114