Лариса Долина не планирует освобождать квартиру, признанную собственностью Лурье. Почему артистка считает, что закон для неё — не указ?

Мы все сейчас наблюдаем не просто спор о недвижимости. Мы наблюдаем спектакль в двух актах, где играют по разным сценариям и, что главное, по абсолютно разным правилам. И самое поразительное — актёры даже не пытаются это скрыть.

Помните ту самую детскую уверенность, что есть правда, а есть кривда? Что суд — это место, где кривду распознают и называют правдой? Так вот, забудьте. В мире, который нам открывают «близкие источники» Ларисы Долиной, есть иная, высшая правда. Правда величия. И звучит она примерно так: «У таких, как она, жилье не отбирают, это все нормальные люди понимают».

Это декларация нового, сословного права. Есть «они» — величины. И есть «нормальные люди», чья главная задача — это понимать. Понимать, что отнимать у величин нельзя. А можно, выходит, только у… кого? У ненормальных? У тех, кто не дорос? У тех, кому не посчастливилось стать «народным»? Это вы слышите? Это тот самый звонкий щелчок, после которого картинка мира уже никогда не сложится прежним пазлом.

И ведь что смешно — нет, правда, до истерики смешно! — эти же люди искренне возмущаются «травлей». «Кучка недовольных завистников раздула эту травлю, то Господь им судья», передал мне знакомый недавние слова Долиной. Знакомая мелодия? Когда кончаются аргументы, начинаются разговоры о зависти. Вам не нравится, что человек игнорирует решение Верховного суда? Вы просто завидуете! Вы завидуете её таланту, её костюмам, её… чужой квартире, в которой она по-прежнему живёт. Логика железная. Попробуй её оспорь.

Вот вам простая житейская ситуация: суд, даже высший, вынес решение.

Казалось бы, всё ясно — спор разрешён, стороны должны выполнить вердикт. Но в нашей жизни, как выясняется, есть нюанс под названием «я — величина». И этот нюанс, судя по всему, отменяет любые, даже верховные, постановления. История с квартирой Ларисы Долиной перешла в ту самую фазу, когда правовой спор превращается в демонстрацию принципа: «А нам всё равно».

Итак, факты, которые уже не оспорить: Верховный суд России постановил, что квартира в Хамовниках принадлежит Полине Лурье. Все предыдущие решения, вынесенные в пользу Долиной, отменены.

С точки зрения закона — это окончательная и обязательная к исполнению истина. Но, как выясняется из слов окружения певицы, существует иная, параллельная правда.

Сама аргументация, которую приводят в защиту позиции Долиной, поражает своим бытовым, почти наивным эгоцентризмом. Это вам не юридические тонкости, а что-то из разряда «мне неудобно».

«Лариса Александровна искренне надеется, что все участники этой истории помнят, какая она величина. Вы только представьте: сколько лет она отдала сцене, сколько выступала для народа, сколько почестей заслужила! Она всю жизнь служила искусству и публике», — рассказывает сочувствующий источник.

Честно? Это аргумент ребёнка, который кричит: «Я же хороший!» Да, служила. Да, заслужила. Но каким образом эти бесспорные заслуги отменяют право собственности другого человека? Разве Полина Лурье меньше заслужила свою квартиру, которую честно купила на свои деньги? Или её вклад в искусство надо было сразу измерять в квадратных метрах?

Но и это ещё не всё. Дальше — лучше. Главный, с точки зрения окружения певицы, практический аргумент звучит так:

«По крайней мере, люди должны понимать чисто практическую сторону: ей буквально некуда перевезти такое огромное количество концертных костюмов, реквизита и архивов. Другие её объекты недвижимости просто не сопоставимы по размерам с этой жилплощадью».

Вот он, апофеоз. Проблема хранения гардероба и архивов ставится выше права другого человека на владение своим законным имуществом. Это как если бы человек, продавший вам гараж, отказался его освобождать, потому что у него «буквально некуда перевезти старые покрышки и банки с краской». Вы бы посочувствовали? Или вызвали бы судебных приставов?

А кульминацией этого спектакля становится план на Новый год, который, кажется, окончательно снимает все вопросы о том, в какой реальности живут герои этой истории.

«На Новый год мы все соберемся в этой квартире. Как всегда. И ее прекрасная хозяйка будет всех угощать, будет весело, а все эти неприятности забудутся», — уверенно заявляет близкий к семье человек.

«Хозяйка». В квартире, которая ей уже не принадлежит.

Это даже не отрицание реальности, это её полная и тотальная замена на ту, что удобнее. В этой альтернативной реальности нет неприятного вердикта, нет Полины Лурье, есть только традиционное празднование в уютном гнёздышке, которое «у таких, как она» отобрать невозможно.

Именно в этих прямых цитатах и кроется суть всего конфликта. Это не просто спор о недвижимости. Это столкновение двух мировоззрений. С одной стороны — мир закона, договоров и равных для всех правил. С другой — мир статуса, «понятий» и уверенности в том, что заслуги и известность дают особую, экстерриториальную неприкосновенность.

Когда обычный человек слышит такие заявления, у него возникает единственный справедливый вопрос: а если бы я, простой смертный, попробовал после проигранного суда заявить, что не съеду, потому что у меня «некуда деть коллекцию магнитиков из Сочи», что бы со мной сделали?

Ответ известен. Исполнительный лист, приставы, принудительное выселение. Без разговоров о величии.

Получается, есть люди, для которых закон — не указ. А справедливость — понятие растяжимое и зависит от твоего положения в обществе. А это, согласитесь, самый печальный итог всей этой затянувшейся, постыдной истории.