Правительство преступного синдиката Америки: спекуляция, рэкет и продажное президентство

«Ничего личного, Сонни. Это исключительно бизнес». — Майкл Корлеоне, «Крёстный отец».

Схемы с оплатой за игру . Вымогательство. Коррупция. Самообогащение . Взяточничество. Мошенничество. Жестокость. Блуждающие банды головорезов, разбивающие окна автомобилей и терроризирующие сообщества. Иммунитет к уголовной ответственности в сочетании с судебным преследованием информаторов.

Так действует преступный синдикат, а не конституционная республика.

Сегодня мы наблюдаем постепенную трансформацию федерального правительства, особенно исполнительной ветви власти, в криминализированную систему власти, в которой правосудие становится оружием, закон применяется избирательно, а преступность становится формой политической валюты.

В то время как американское полицейское государство уже давно следует старой истине о том, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно, администрация Трампа перестала даже делать вид, что она связана Конституцией.

Вместо того чтобы соблюдать верховенство закона, эта администрация действует так, как будто существуют две отдельные правовые системы: одна для них и их дружков, а другая для всех остальных.

Коррупция зашкаливает, конфликты интересов налицо, а наглость ошеломляет.

Например, президент Трамп хочет, чтобы его собственное Министерство юстиции заставило американских налогоплательщиков выплатить ему 230 миллионов долларов в качестве компенсации за ущерб, причиненный расследованием ФБР его предполагаемых прошлых неправомерных действий.

Журналист Дэвид Д. Киркпатрик подсчитал, что Дональд Трамп и члены его семьи за время своего пребывания в Белом доме заработали более 3,4 млрд долларов , в том числе более 2,3 млрд долларов только на различных криптовалютных проектах.

В мае 2025 года Трампа обвинили в продаже доступа к криптовалюте с целью накопления личного богатства, когда он организовал закрытое мероприятие для 220 криптоинвесторов, вложившихся в его мем-монету. По оценкам новостных агентств, покупатели потратили в общей сложности около 148 миллионов долларов на монету и связанные с ней бонусы, а некоторые потратили 1,8 миллиона долларов на участие .

Средний американец не может получить никакого доступа к нашим избранным представителям, но богатые могут купить себе дорогу туда.

На фоне этой реальности предостережение Томаса Джефферсона о необходимости связать правительство « цепями Конституции » звучит почти странно.

Каким образом можно использовать Конституцию для защиты от неправомерных действий правительства, если правительство фактически объявило Конституцию недействительной?

Становится все труднее делать вид, что мы все еще имеем дело с функционирующей республикой.

Вместо этого мы имеем правительство, которое ведет себя как преступное предприятие: вознаграждает лояльность, наказывает инакомыслие, монетизирует государственную службу и обогащается за счет льгот, лазеек и открытого взяточничества.

Подумайте о культуре «плати за игру», которая теперь проникла в высшие эшелоны власти.

Закон об иностранных подарках и наградах запрещает президенту и федеральным чиновникам принимать подарки стоимостью более 480 долларов от иностранных правительств (за исключением случаев, когда они принимаются от имени Соединённых Штатов, то есть принадлежат американскому народу, или приобретаются самим чиновником). Однако следователи Конгресса уже задокументировали более сотни иностранных подарков Трампу и его семье, о которых месяцами не сообщалось в нарушение правил раскрытия информации.

Публично сообщенные подарки, преподнесенные президенту Трампу иностранными правительствами и политически связанными иностранными корпорациями, включают: золотую корону , настольные часы Rolex и персонализированный золотой слиток весом в один килограмм стоимостью 130 000 долларов США, а также роскошный самолет Boeing 747 стоимостью 400 миллионов долларов США .

Это не символы дипломатии; это валюта — инвестиции во влияние, доступ и благоприятную политику.

Как объясняет Ричард Пейнтер, бывший главный юрист по вопросам этики Белого дома при президенте Джордже Буше-младшем: «В Соединенных Штатах получение президентом или любым другим лицом, наделенным властью, каких-либо ценностей от иностранного правительства является неконституционным. Это неконституционно . 

Но если подарок поступает от иностранной корпорации или частного лица, то формально это не запрещено статьей Конституции о вознаграждениях. Тем не менее, это все еще очень и очень опасный прецедент, когда иностранные лица могут делать подарки президенту, а затем получать уступки по тарифам или чему-либо еще».

Во многих случаях эти подарки не сообщались Государственному департаменту и становились известны только благодаря расследованиям Палаты представителей и отчетам контрольных органов, скрываясь от общественности и Конгресса до тех пор, пока не произошел свершившийся факт.

Эта секретность была не случайной. Она имела стратегический характер.

В то же время конфликты интересов продолжают накапливаться.

Федеральные контракты, решения регулирующих органов и дипломатические инициативы всё чаще коррелируют с интересами тех, кто делает подарки. Всё большее число отечественных и зарубежных компаний, по всей видимости, получают преференциальное отношение со стороны ведомств, чьи решения регулирующих органов подозрительно совпадают с личными деловыми сделками Трампа, которые он за кулисами проворачивает.

А затем идут более очевидные схемы с оплатой за игру, такие как бальный зал Белого дома , предполагаемое чудовище площадью 90 000 квадратных футов, финансируемое такими технологическими и оборонными гигантами, как Apple, Google, Palantir и Lockheed Martin — корпоративными донорами, которые теперь помогают спонсировать тщеславный проект президента, хотя их нормативные и контрактные интересы полностью находятся в его руках.

Такое управление по принципу «услуга за услугу» — частная прибыль в обмен на государственную политику — не похоже на республиканское самоуправление. Оно напоминает рэкет , где власть имущие оказывают услуги не ради общественного блага, а ради личной выгоды, а доступ и иммунитет доступны тем, кто готов заплатить.

Тем временем рядовым американцам говорят, что система слепа, беспристрастна и привержена «верховенству закона».

Ничто не может быть дальше от истины.

Согласно сенсационному расследованию New York Times , карьерные юристы Министерства юстиции потратили первые десять месяцев второго срока Трампа на документирование — часто в режиме реального времени — того, как система правосудия использовалась для обслуживания политических, а не юридических приоритетов.

Федеральные юристы сообщили газете Times , что им было приказано прекращать дела по политическим мотивам , искать доказательства для оправдания необоснованных расследований и защищать действия исполнительной власти, которые, по их мнению, не имели законных оснований или были явно незаконными. Они также подробно описали работу, от которой им было приказано отказаться — дела, связанные с террористическими заговорами, коррупцией и мошенничеством в сфере мошенничества, — поскольку эти расследования не отвечали политическим приоритетам администрации.

Как заметила Дена Робинсон, бывший юрист отдела по гражданским правам Министерства юстиции, по поводу превращения Пэм Бонди ведомства в политический инструмент: «Меня особенно поразило её настойчивое желание, чтобы мы служили воле президента и следовали его приоритетам. Мы давали клятву соблюдать Конституцию ».

Судебное преследование врагов, иммунитет для союзников и безразличие к реальным преступлениям: таков modus operandi администрации Трампа .

Суды также все больше настороженно относятся к небрежному отношению федерального правительства к истине .

В каждом конкретном случае — от судебных преследований, связанных с политически мотивированным обвинением Джеймса Коми, до оспаривания решения Трампа о развертывании Национальной гвардии и судебных исков, в которых утверждается, что правительство пытается обойти основные гарантии надлежащей правовой процедуры в иммиграционных делах, отправляя людей в зарубежные места содержания под стражей в третьих странах, часто в партнерстве с частными тюремными подрядчиками, где правовые гарантии намного слабее, — суды ругают федеральных юристов за сокрытие записей, искажение фактов или выдвижение утверждений, которые не выдерживают проверки.

Когда правительство лжёт судам , оно лжёт не только судье, но и американскому народу. Мы — высшие арбитры правосудия. В конечном счёте, на кону стоят наши права.

К сожалению, гниение на этом не заканчивается.

Президентское помилование, задуманное как механизм милосердия, превратилось в систему политических вознаграждений.

Цифры говорят о многом.

За первый срок Трампа он издал 238 указов о помиловании и смягчении наказания; менее чем за год своего второго срока он издал почти 2000 указов о помиловании, что обошлось жертвам и налогоплательщикам более чем в 1,3 миллиарда долларов .

По данным The Marshall Project, среди помилованных Трампом, «один был приговорён к четырём годам тюремного заключения по делу о мошенничестве на сумму 675 миллионов долларов за продажу неуправляемого электрогрузовика. Другой пытался свергнуть правительство. Налоговый мошенник избежал тюрьмы и 4,4 миллиона долларов возмещения ущерба после того, как его мать пожертвовала 1 миллион долларов президенту ». Ещё один помилованный столкнулся с «обвинениями в детской порнографии и сексуальном насилии над девочкой, не достигшей подросткового возраста ».

Пока неясно , помилует ли Трамп Гислен Максвелл, осужденную за сговор с Джеффри Эпштейном с целью торговли девочками-подростками . Однако с момента вступления Трампа в должность жизнь Максвелл в тюрьме значительно улучшилась: ее перевели в федеральную тюрьму общего режима, ей стали доставлять еду в камеру, во время личных встреч с семьей и друзьями предоставляли закуски и напитки, и даже особый доступ к щенку и неограниченному количеству туалетной бумаги.

Как сообщает ProPublica , помилования Трампа в подавляющем большинстве случаев приносят пользу политическим сторонникам, спонсорам, мошенникам, экстремистам и лицам, осужденным за преступления, совершенные в целях реализации амбиций Трампа, или тем, кто может помочь в достижении этих амбиций в будущем, — или и тем, и другим.

В докладе судебного комитета говорится, что « помилования Трампа обогатили преступников на 1,3 [миллиарда] долларов, позволив им сохранить деньги, украденные у жертв , и уклониться от штрафов. Право помилования в руках Трампа — это способ изъять огромные суммы, законно причитающиеся жертвам, и вернуть их преступникам, которые изначально их у них украли».

Это не исправление судебных ошибок; это защитные выплаты , сигналы будущим оперативникам: делайте то, что нам нужно, и мы о вас позаботимся .

Послание недвусмысленно : совершайте преступления, которые выгодны тем, кто у власти, и те, кто у власти, оправдают вас.

Двойные стандарты просто ошеломляют.

Критики, журналисты, студенты и информаторы сталкиваются с расследованиями, слежкой, а в некоторых случаях и арестами за деятельность, защищенную конституцией, в то время как те, кого обвиняют в совершении реальных преступлений в поддержку администрации, защищаются, оправдываются или получают финансовое вознаграждение.

Это не верховенство закона. Это верховенство силы .

В конституционном правительстве право помилования призвано смягчить правосудие милосердием.

В неконтролируемом правительстве право помилования становится механизмом защиты инсайдеров, подавления потенциальных свидетелей, вознаграждения политических деятелей и подачи будущим правоохранителям сигнала о том, что их лояльность будет вознаграждена.

Как только правосудие становится оружием — как только правительство становится одновременно и главным законодателем, и главным нарушителем закона — как только президент решает, что его собственная власть, а не Конституция, является высшей властью — различие между управлением и преступностью рушится.

Правительство, которое может игнорировать законы о прозрачности, скроет свои неправомерные действия.

Правительство, которое может лгать судам, будет лгать своему народу.

Правительство, способное криминализировать политическую оппозицию, может криминализировать любого.

Правительство, которое может прощать лояльных преступников, может преследовать тех, кто их разоблачает.

Это не гипотеза. Это происходит прямо сейчас.

Взгляните на государство слежки: миллионы американцев находятся под наблюдением с помощью инструментов на базе искусственного интеллекта, данные о них извлекаются частными подрядчиками разведки, а сами они помечаются непрозрачными алгоритмами — в то время как правительство скрывает свои собственные коммуникации, решения и финансовые связи за законами о секретности и привилегиями исполнительной власти.

Взгляните на деятельность полиции: жестокие, военизированные репрессии в отношении иммигрантов, журналистов и протестующих — и это при том, что администрация игнорирует, оправдывает или поощряет беззаконие среди мстителей, военизированных формирований и политически ориентированных уличных ополченцев.

Взгляните на внешнюю политику: угрозы бомбардировок Венесуэлы — явные попытки отвлечь внимание от падающих рейтингов и разрастающегося скандала с Эпштейном — выдаются за «национальную безопасность», а не за то, чем они являются на самом деле: геополитическая агрессия без конституционных и моральных оснований. Это не оборонительная война; это захват территории, замаскированный под патриотизм, ничем не отличающийся в принципе от экспансионистских устремлений Израиля в секторе Газа, разве что у Соединённых Штатов ещё меньше оснований претендовать на законные территориальные претензии.

Взгляните на государственное управление: указы президента всё чаще рассматриваются как подмена законодательства, обходя Конгресс, суды и конституционные проверки. Президент больше не запрашивает полномочия; он их принимает.

Взгляните на прозрачность: отказ администрации опубликовать данные о занятости за октябрь — беспрецедентное сокрытие основных экономических данных — под предлогом того, что из-за приостановки работы правительства эти данные стали непригодными для использования. Бывшие сотрудники Министерства труда предупреждают, что пропажа отчёта произошла как раз в тот момент, когда частные данные свидетельствуют о сокращении рабочих мест на уровне рецессии. Когда правительство отказывается предоставлять общественности основные экономические показатели, оно перестаёт управлять. Оно манипулирует.

Это не конституционализм. Это консолидация — когда исполнительная власть поглощает функции законотворчества, правоприменения и толкования законов в едином, никому не подотчётном центре власти.

Это не «закон и порядок». Это правительство переопределяет порядок по своему образу и подобию и использует закон для навязывания своей воли.

Основатели предупреждали нас об этом.

И вот мы здесь, наблюдаем за правительством, которое больше даже не делает вид, что боится Конституции. Правительство, которое открыто культивирует культуру безнаказанности, где преступность — не помеха власти, а преимущество, свидетельство лояльности, агрессии и готовности «делать то, что нужно».

Такое правительство не служит народу, а управляет им. Оно не защищает права, а управляет ими. Оно не соблюдает закон, а использует его как оружие.

Все труднее становится различать действия американского правительства и действия картеля, который носит костюмы вместо масок, но придерживается тех же основных принципов поведения: лояльность превыше законности, возмездие критикам, защита своих людей, секретность, запугивание и монетизация государственных должностей.

Вот так и рушатся государства — не из-за иностранного вторжения, а из-за внутренней коррупции.

Когда правительство становится главным нарушителем прав, люди теряют веру в справедливость.

Когда правительство становится главным источником дезинформации, люди теряют веру в правду.

Когда правительство становится главным бенефициаром преступности, люди теряют веру в саму демократию.

Демократия становится театром. Выборы превращаются в ритуалы. Права становятся привилегиями, предоставляемыми или отменяемыми по усмотрению власть имущих.

Конституция не является самоисполняемым документом. У неё нет ни армии, ни казны, ни собственного бюро исполнения. Она связывает только тех, кто согласен соблюдать её указы. Когда чиновники отказываются подчиняться, Конституция превращается в реликвию — символ, к которому обращаются на словах, но который игнорируют на практике.

Единственный выход — это тот, который задумали отцы-основатели: вновь связать правительство цепями Конституции. Но эти цепи должны соблюдаться «Мы, народ». Они должны быть ещё крепче стянуты вокруг тех, кто обладает властью.

Без конституционных цепей президент становится имперским диктатором.

Без надзора система правосудия становится политическим оружием.

Без подотчетности правительство превращается в корыстную организацию по отмыванию денег, маскирующуюся под законную власть.

Если Америка хочет остаться свободной страной, эти цепи необходимо ужесточить, а не ослаблять, игнорировать или заменять партийной лояльностью.

Верховенство закона должно применяться к сильным, а не только к слабым.

Система правосудия должна служить обществу, а не президенту.

И как я ясно дал понять в своей книге «Поле битвы: Америка: война против американского народа» и в ее вымышленном аналоге «Дневники Эрика Блэра» , «мы, народ», должны вернуть себе свою роль в качестве окончательного средства контроля за неправомерными действиями правительства.

Ибо без конституционных ограничений нет справедливости.

Без конституционных ограничений нет ответственности.

А без ответственности нет республики — есть только преступный синдикат, маскирующийся под правительство.