«Сделка» Горбачева с Германией: «Сколько раз беру в руки Договор, столько раз его проклинаю»

На фото: подписание договора «Два плюс четыре», сентябрь 1990 год.

35 лет минуло, как в сентябре 1990 г. в Москве в торжественной обстановке министры иностранных дел ФРГ и ГДР, а также главы внешнеполитических ведомств стран-союзников во Второй мировой войне СССР, США, Великобритании и Франции подписали Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии.

В мире он более известен, как Договор по формуле «2 плюс 4», который и сделал возможным объединение Германии.

На Западе этот документ оценивается выше всяких похвал. Некоторые эксперты и политологи называют его «образцом дипломатии». А ЮНЕСКО и вовсе признал Договор «2+4» одним из важнейших документов человечества.

Для западных стран он, возможно, и является неким «образцом». А вот для нас?.. Впрочем, все по порядку.

Надо сразу сказать, для нас это был полный провал. Каждая из стран, участвующих в процессе объединения Германии, имела свои интересы. США, Британия, Франция, Советский Союз, а в последующем его правопреемница Россия, и, разумеется, сама Германия.

Но так уж вышло, что от объединения Германии выиграли все. Проиграли только мы — Советский Союз, Россия. Став инициатором объединения немецкого государства, обладая международным приоритетом, а главное, возможностью отстаивать свои интересы, Горбачев проиграл по всем статьям. Варшавский договор ушел в небытие, объединенная Германия вступила в НАТО, а на ее территории по-прежнему размещается американское ядерное оружие.

Мы согласились на вывод крупнейшей войсковой группировки, Западной группы войск, в фантастически короткие сроки. Никто нас не гнал, не заставлял это делать, не подталкивал к этому поистине преступному шагу. Но торопились. В подтверждение приведу отрывок из книги Михаила Горбачева «Переговоры на высшем уровне. Секретные протоколы времен моего правления». Не знаю, была ли она издана на русском в России, но на немецком языке я ее встречал на берлинских прилавках.

В июле 1990 г. тогдашний канцлер ФРГ Гельмут Коль прилетел в Москву. Он вел переговоры с Горбачевым.

«Г. Коль: Я думаю, мы должны подписать специальный протокол об условиях пребывания советских войск в Германии.

М. Горбачев: Договор об условиях пребывания советских войск в течение 3−4 лет.

Г. Коль: 3 или 4 года для меня не имеет значения. Но для вас это станет проблемой, потому что экономическая ситуация на тех территориях, где разместятся выведенные войска, изменится… Меня больше волнует вопрос, куда будут выведены войска, и что их там ожидает?"

Признаться, читаешь и диву даешься. Немецкого канцлера волнуют наши проблемы, экономическая ситуация. Его волнуют люди, советские люди… Куда они будут выведены, что их там ожидает?..

Но это нисколько не тревожит советского руководителя. Чего стоит только одна фраза о «3−4 годах». До сих пор военных специалисты и аналитики ломают головы: почему именно 3−4 года, а не 5−6 или 7 лет? В том же 1990-м Пентагон объявил о выводе 60 тысяч военнослужащих с территории Германии. На это планировалось 7 лет.

Срок, взятый Горбачевым «с потолка», оказался пагубным для войск группы.

10 рублей за сутки лечения

Речь не о материальных ценностях, а в первую очередь о людях. О тех самых 546 тысячах советских людей в составе группы войск в Германии. Как им дальше жить, служить, определял тот самый Договор об условиях временного пребывания и планомерного вывода советских войск с территории ФРГ.

Помню, как один из генералов ЗГВ сказал мне однажды: «Сколько раз беру в руки Договор, столько раз его проклинаю».

А ведь и вправду, было за что проклинать. В 27 статьях и 4-х приложениях Договора редко где не ущемлены права российского человека.

Лишь один пример… В почте Главкома ЗГВ генерал-полковника Матвея Бурлакова были разные письма. Но это потрясало болью и безысходностью. Отец писал о гибели сына, офицера группы войск, в автомобильной катастрофе. Вместе с сыном погибла и невестка. Остался малолетний внук. Через несколько месяцев от потрясений и горя умерла мать погибшего офицера. По существу, была погублена вся семья — остался дед с внуком-сиротой на руках.

По свидетельству немецкой полиции и военной автомобильной инспекции Западной группы войск, виновником всех несчастий оказался гражданин ФРГ.

Потерявший семью, наш соотечественник спрашивал: в какие судебные инстанции он может обратиться?

Но все, кто служил и работал в Западной группе войск, оказались совершенно бесправными. Словно и не люди они совсем, не граждане великой державы. Чтобы отцу погибшего офицера ЗГВ подать иск в немецкий суд, надо было предварительно оплатить адвокатский гонорар (кстати говоря, немалый, поскольку профессия адвоката в ФРГ одна из самых высокооплачиваемых).

И это, в соответствии с немецким правом, обязательное условие. Без участия адвоката на стороне истца, ни один германский суд не примет дело к рассмотрению.

Но такие услуги были не по карману.

Не говоря уже о десятках других проблем: как пробить визу, выехать за границу, опять же — на какие деньги?

Но представим, что ситуация не столь трагична, и наш офицер с места автомобильной аварии доставлен в немецкую клинику. Одни сутки лечения стоили по нашим меркам огромных денег — 400−500 марок. Российские расценки могли вызвать лишь улыбку: 10 рублей за сутки лечения.

Или иной поворот. В военный суд надо вызвать свидетеля — очевидца преступления, немецкого гражданина. Случаев, когда возникала такая необходимость, было достаточно. В 1993 г. каждый день против российских граждан из состава ЗГВ совершалось, как минимум, три противоправных действия. Наших соотечественников били, калечили, а иногда и убивали.

Однако суды ЗГВ не спешили приглашать немцев в свидетели. Почему? А потому, что всего лишь 30-минутное пребывание такого свидетеля на судебном заседании обходилось казне Западной группы в среднем в полтысячи марок. Немцы умеют считать деньги. И в счет вносилось буквально все: время отсутствия на работе, стоимость бензина на дорогу, амортизационные затраты на эксплуатацию машины и т. д.

А если в немецкий суд вызывался военнослужащий ЗГВ? Тут совсем иное дело. Выделялась служебная автомашина, вместе со свидетелем ехал старший машины, переводчик. А какова компенсация? Да никакой. Просто жизненные ситуации, в которые попадали тысячи офицеров и служащих Западной группы, были упущены составителями Договора.

Местных «спецов» не подпустили

Ущемленным оказались не только конкретный офицер, солдат, рабочий и служащий, но вся группа войск, а значит, и государство.

Согласно советско-германским договоренностям, правительство ФРГ вносило в так называемый переходный фонд на содержание ЗГВ 3 млрд марок, а также предоставляло нашей стране беспроцентный кредит на эти же цели.

Надо отдать должное, немцы выполняли свои обязательства исключительно пунктуально. Что же касается группы войск, то она постоянно несла потери. Почему? Да очень просто. Сумма переходного фонда строго фиксирована — 3 миллиарда, и ни пфеннингом больше. Но ведь уже тогда, в 1990-м, когда подписывались документы, было очевидно — рост цен в новых землях Германии неизбежен. Так и получилось.

За три года, с 1990 по 1993-й, стоимость электроэнергии увеличилась в среднем на 21−26%, питьевой воды на 12−14%, газа — до 75%. И, как результат, — дипломатическая близорукость обернулась для Западной группы войск дополнительными расходами в 150 млн немецких марок.

Главнокомандующий группой, финансовая служба, квартирно-эксплуатационное управление три года боролись за пересмотр расчетов по коммунальным услугам. Немцы, что называется, «со скрипом» пошли навстречу, но время, а вместе с ним и деньги, были потеряны.

Понимаю, всего наперед не предусмотришь. Теперь нередко приходится слышать, мол, и опыта у нас не было, и специалистов. Это неправда. И опыт был, и специалисты. Из Москвы в группу войск следовало прислать, пожалуй, только юристов, знатоков международного права, да экологов. Их как раз и не хватало. Остальные нашлись бы и в ЗГВ. Как, собственно, и случилось, когда все проблемы были взвалены на плечи самой группы войск.

Однако к разработке Договоров и Соглашений местных «спецов» не подпустили. В одном из интервью я поинтересовался у генерала Матвея Бурлакова, советовались ли с ним, когда Москва выступила с инициативой «паушального», или «нулевого» варианта, связанного с российской недвижимостью.

Оказалось, даже с ним не соизволили посоветоваться. Что уж говорить о его подчиненных. А ведь и подчиненные могли бы предложить немало дельного. Во сколько, например, обойдется казне передислокация одного батальона внутри группы войск? Эту цифру мог бы назвать любой офицер-финансист. Но увы, его никто не спрашивал. Хотя немцы никогда и не скрывали, что будут обращаться с просьбами о передислокации наших частей. Что ж, пойти навстречу нужно, но за чей счет? Оказывается, за наш, российский. Но почему? Да потому, что в подписанном Договоре об этом ни слова.

Опять мелочь? Как сказать. Батальон, переведенный из Лейпцига в город Ощац, стоил российской казне 200 тыс. немецких марок. Всего же внутри группы войск были передислоцировано 174 воинские части. Считайте, сколько мы не построили квартир для бездомных офицеров из-за головотяпства советских дипломатов.

Ущерб, нанесенный российской стороне

Какую статью Договора ни возьми — всюду просчеты, провалы. И ущерб, постоянный ущерб, нанесенный советской, а позже и российской стороне.

Сегодня, в 2025 г., мы вспоминаем о документах, подписанных три с половиной десятилетия назад не только потому, что отдаем дань истории. Все, что происходит ныне в Европе, напрямую связано с объединением Германии. Это событие вызвало глобальные экономические, политические, военно-стратегические изменения в мире. И изменения далеко не самые лучшие.

Так в Договоре черным по белому записано: «…Что с немецкой земли будет исходить только мир». Но о каком мире идет речь, если Германия является ныне основным донором бандеровского режима. Берлин направляет на Украину средства ПВО, артиллерию, боевые машины пехоты, инженерную технику. Чего только стоят немецкие танки в степях Украины.

Вот так через десятилетия, аукнулась нам горбачевские дипломатические провалы.

Михаил Болтунов