Сердце человеческое-как мотор, только запчастей к нему нет

Как-то в старой хронике прочитала : " СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ - КАК МОТОР. ТОЛЬКО ВОТ ЗАПЧАСТЕЙ К НЕМУ НЕТ "
И, пожалуй, лучше не скажешь. Мы бережем автомобили, меняем масло, не рвём двигатель . А с собой обращаемся, как с бессмертным роботом: НЕ ДОСЫПАЕМ, ПЕРЕЕДАЕМ, СИДИМ ЧАСАМИ, НЕ ДВИГАЯСЬ, а потом удивляемся - что это сердце шалит ? Наш организм представляет собой саморегулирующую систему, которая поразительно хитро отстроена. Удивительно, сколько может вытерпеть от нас эта система, которую мы постоянно напрягаем, подгоняем куда-то, перегружаем её во время праздников. Казалось бы, возможно ли выдержать такие перегрузки ?
А наша система справляется до тех пор, пока мы сами не унижаем её.

«Наш организм представляет собой саморегулирующую систему, которая поразительно хитро отстроена. Удивительно, сколько может вытерпеть от нас эта система, которую мы постоянно напрягаем, подгоняем куда-то, перегружаем ее во время праздников. Казалось бы, возможно ли выдержать такие нагрузки? А наша система справляется до тех пор, пока мы сами не уничтожаем ее».

Эти слова принадлежат 78-летнему советскому и российскому кардиохирургу Ренату Акчурину.

Ренат Акчурин – человек, который заглядывал в это самое сердце буквально. Кардиохирург, прооперировавший тысячи людей, включая первого президента России, говорит просто и не пафосно: «Наша система справляется, пока мы сами не уничтожаем её». Тут хочется остановиться и перечитать. Потому что это не про науку. Это – про жизнь.

В свои 78 лет он выходил к операционному столу. Работал руками. Точнее – золотыми руками, как его называют коллеги. И говорил о здоровье с какой-то тихой уверенностью. Без паники, без морали. Просто делился тем, что знал и прожил. Возможно, именно поэтому к его словам прислушивались даже те, кто не любит врачей.

«Не надо бегать далеко, не надо прыгать высоко. Но надо ходить. Каждый день».

Эту фразу Ренат Акчурин повторял, вспоминая своего учителя – Бориса Петровского. Ему, кстати, было 96, когда он ушёл. А ещё он вспоминал Майкла Дебейки – того самого, что оперировал герцогов, президентов и миллиардеров. Он, между прочим, дожил до 99. И тоже ходил пешком каждый день, не пропуская ни дождя, ни жары.

Кажется, вот оно – простое волшебство. Ходьба. Не марафоны, не качалка, не кроссфит. А спокойная, размеренная прогулка. Акчурин, например, встаёт в шесть утра и идёт. Просто идёт. Если на улице метель – идёт дома, по беговой дорожке. Если дождь – берёт зонт. Если скользко – надевает палки и выходит как скандинавский пенсионер. Нет повода – находит его.

«По утрам на беговой дорожке я прохожу примерно около трех километров со скоростью пять километров в час. А еще ложусь на твердую поверхность и выполняю подъем ног до вертикального положения по сто раз. Также несколько раз в неделю хожу в бассейн, проплывая по два-три километра. Увы, более длительные нагрузки в моем возрасте не показаны. Очень важно соблюдать умеренность во всем и прислушиваться к своему телу, не перетруждать его сильно, в особенности, если человек в годах, но и не давать себе лениться», – говорит Ренат Акчурин.

И дело даже не в цифрах, хотя они внушают уважение: три километра на дорожке, 100 подъёмов ног, плавание два-три километра в бассейне. А в том, с каким отношением это всё происходит. Без истерии. Без фетиша.

 Просто как часть дня. Как кофе по утрам или чистка зубов.

«Очень важно соблюдать умеренность. Прислушиваться к телу. Не перетруждать, особенно в возрасте. Но и не лениться», – говорит он.

Вот это «не лениться» – ключевое. Потому что самое разрушительное – не болезнь, а равнодушие к себе. Живём, будто тела даны навсегда. А потом удивляемся: откуда столько больниц и таблеток.

«Гиподинамия - это колоссальный фактор риска сердечно-сосудистых заболеваний. Люди, которые сидят изо дня в день в одной позе, работают в кабинетах, не делают никаких упражнений, не занимаются собой, находятся в самом центре группы риска. Ведь все просто: встань, отойди от стола и сделай хотя бы десять приседаний – уже продлишь себе жизнь. Ведь ты не сможешь этого сделать, если годами сидишь не двигаясь».

«Прямой путь к болезням»

Как бы банально это ни звучало, но еще одним важным фактором для сохранения здоровья сердца (соответственно, и продления жизни) является питание.

Всё, что касается питания, у него тоже не о запретах. Не о том, что «это нельзя, то вредно». Скорее – о здравом смысле. О той самой «осознанной умеренности», которую все слышали, но редко по-настоящему поняли.

Да, меньше жиров. Особенно животных. Да, углеводы – под контроль. Но никакой тотальной войны с хлебом или макаронами. Главное – какие. Не вся мука одинаково полезна. Твёрдые сорта – да, мягкие – нет. Не потому что мода, а потому что обмен веществ.

«Посмотрите на итальянцев. Они едят пасту каждый день. Но не толстеют. Потому что едят правильную пасту. А у нас – белый хлеб, белая лапша, и всё это в обнимку с колбасой. Как тут сосудам не стонать?»

Вот такие наблюдения – простые, но точные – подкупают. Он не диетолог из социальных сетей. Он – человек, который собственными руками доставал сердца из грудных клеток. И возвращал их к жизни.

«Все мучные изделия должны быть только из твердых сортов пшеницы. Посмотрите на итальянцев: они очень любят пасту, едят ее практически ежедневно, но не страдают от избыточной полноты. Все дело в том, что итальянцы едят только макаронные изделия, изготовленные из муки твердых сортов пшеницы. Изделия же из муки мягких сортов запускают цикл Кребса и заставляют наше тело превращать большое количество углеводов в жир. Отсюда возникает и лишний вес. А лишний вес – это прямой путь к болезням», – поясняет кардиохирург.

Когда Акчурин говорит про алкоголь, в этом тоже нет нравоучений. «Если и пью – то чуть-чуть красного вина. Для расслабления. Засыпаю от него прекрасно». Всё. Точка. А дальше – воспоминание, очень живое и трогательное, как вдруг из середины жизни:

«Если я и употребляю алкоголь, то в мизерных количествах. И только красное вино, для расслабления. При этом прекрасно засыпаю. А вот с курением были проблемы. Когда учились в мединституте, с сокурсниками часто ходили в анатомичку, и тогда все студенты курили. Лично у меня курение затянулось лет до 30. Но потом стало стыдно перед больными, которые приходили на прием: в моем кабинете стояла, извините, такая вонь от курения. Пришлось бросить».

. Кто-то бросил курить, потому что «это вредно». А кто-то – потому что стыдно перед больными. Потому что совесть проснулась.

Сладкое, говорит, тоже исключил.

Почти. Мед – да. Несколько ложек в неделю. Не потому что боится сахара, а потому что уважает свои сосуды. Потому что понимает, что сахар – это не просто калории. Это повреждённые стенки сосудов. Это холестерин. Это тикающая мина.

А в целом – всё сводится к простым, почти незаметным выборам. Пойти или полежать. Съесть или отложить. Разозлиться или простить. Он не говорит это вслух, но всё его поведение – как тихая проповедь об уважении к телу. К жизни.

И ведь всё это – не какие-то запредельные вещи. Никто не требует стать йогом, бросить работу и переселиться в деревню. Просто ходить. Просто не объедаться. Просто не курить. Просто быть немного внимательнее к себе.

«Пока мы сами не уничтожаем её», – снова вспоминается эта фраза.

Тело – удивительная конструкция. Оно терпит нас годами. Даже когда мы не терпим его. Даже когда на него обижаемся, игнорируем, мучаем. Оно продолжает нас нести. И только однажды сдаётся.

Говорят, Сократ утверждал: «Не живёт тот, кто не заботится о себе».

Пожалуй, Акчурин подтвердил бы это. Только не высокопарно, а буднично. В шесть утра. На дорожке. С палками. На велосипеде. В бассейне. В кабинете, где ещё пахнет хирургическим раствором и надеждой.

Может быть, не в моде сейчас такая спокойная мудрость. Но, глядя на людей вроде него, хочется верить: здравый смысл ещё жив. И он в каждом шаге. В каждом честном решении. В каждой сдержанной порции. И в каждом сердце, которое не перестаёт биться – если ему не мешать.