Ситуация на фронте лучше. Но чиновники продолжают врать, а склады пусты: Честные откровения волонтёра о проблемах СВО

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

За три года специальной военной операции много чего изменилось — и в тылу, и "за ленточкой". Но всё так же на фронт уходят многотонные грузовики и юркие легковушки, под завязку набитые гуманитарной помощью. А в ней — одежда, продукты, письма для бойцов. Екатерина Беркутова из Петербурга — заслуженный волонтёр, помогает фронту ещё с весны 2022 года. В интервью Царьграду она разоткровенничалась и о снабжении армии, и о вранье чиновников, и от том, как ведётся "охота" на таких, как она, добровольцев.

"Охота" на волонтёров

— Есть мнение, что вся гуманитарная работа для фронта строится через благотворительные фонды.

— Нет. Основная работа строится через неформальную волонтёрскую сеть. А многие фонды, так скажем,   "присосались" к реально работающим волонтёрам. Когда мы в 2022 году организовали группу в "Телеграме" "Давайте помогать вместе! Питер!",  на нас эти фонды просто охотились. Потому что им нужно было отчитываться за свою деятельность.

— Перед кем?

— Перед Минюстом. Если на счёт фонда поступают какие-то деньги, то он должен показывать свою деятельность. Опять же если он демонстрирует активность в телеграм-каналах и соцсетях, то у него выше сборы. И ещё поэтому каких-то активных волонтёров фонды старались прибрать к себе. Мы сотрудничаем с несколькими из них, но в основном с 2022 года всё делаем сами.

У нас не фонд, а автономная коммерческая организация, которую мы зарегистрировали только в этом году. И то потому, что все госструктуры, с которыми мы сотрудничаем, просто вынудили нас это сделать. А так — мы самоорганизованные волонтёры и занимаемся этой работой уже три года.

"Берцы для бойцов скупали по объявлениям"

Сегодня волонтёрская сеть в России уже сложилась, и если мне надо, к примеру, решить какой-то вопрос во Владивостоке, я за полчаса это сделаю через местных людей.  А когда мы только начинали весной 2022 года помогать нашим бойцам, ещё ничего этого не было.

Считалось, что им помогать и не нужно, что у них и так всё замечательно. Психологически очень было тогда тяжело: по телевизору говорилось одно, а в реальности — всё совершенно другое. У нас были знакомые в Белгороде, и мы знали, что там вся больница заполнена ранеными военными, а у врачей нет ни нужного количества операционных столов, ни инструментов.

Мне выдали огромный список того, что нужно закупить. Я даже не знала, что такие хирургические инструменты бывают.  Например, расширитель груди. Если его нет, то врачи раскрывают грудную клетку человеку руками, и он в 90 процентах случаев остается инвалидом.  Я сидела на телефоне, обзванивала все заводы. Под Нижним Новгородом нашла расширитель. Очень много чего мы покупали на складе Госрезерва.

Потом надо было как-то всё это срочно доставить, а шли майские праздники. Волонтёрская сеть тогда только создавалась. Люди очень быстро разделились на тех, кто за и кто против СВО. И между теми, кто был за, устанавливалось стопроцентное доверие.  Я могла передать 100 тысяч какому-нибудь незнакомому человеку, и мы ни разу не нарвались на мошенников.

Помню, один раненый написал из госпиталя в Ейске, что у них нет даже воды, спросил, можем ли мы что-нибудь привезти? Я звоню в местное такси: "Может ваша машина к госпиталю приехать?" — "Да, без вопросов. 500 рублей". Звоню таксисту: "Мы заплатим 1500. Можете заехать в магазин, купить и привезти?". Дальше диктую перечень. А таксист мне говорит: "Всё привезу. Платить не надо".

Я в 2022 году сутками не спала. Это было какое-то сумасшествие. Многое даже купить негде было, существовал товарный разрыв: склады пусты, а производство ещё не наладили. В 2022 году элементарных ботинок не было: мы по заявкам военнослужащих скупали берцы по частным объявлениям. Не знали, где их ещё можно найти.

Благодарность с фронта. Фото предоставлено Екатериной Беркутовой

— Сейчас ситуация в корне изменилась?

— Конечно. Теперь выпускается всё что хочешь, и со снабжением, в принципе, всё стало довольно прилично. Но очень много ещё случается косяков: либо что-то доставляется долго, либо могут, например, прислать прицелы, но не прислать к ним планки — и их будет просто не прикрепить к оружию. И вот такие "узкие" места закрываются волонтёрами. Если у бойцов вещи в блиндаже сгорели и нужно срочно новые подвезти, они сработают быстрее, чем снабженцы армейские. И с техникой волонтёры всё так же продолжают помогать. 

— Дроны вы тоже на фронт возите?

— Сейчас нет. На самом деле, если командир нормальный, то проблем с дронами в подразделении быть не должно, он может их получать вовремя. Плохо с "Булатами" (средствами обнаружения дронов) и РЭБами (средствами их радиоэлектронного подавления).

Благодарность от власти. Екатерину Беркутова на выставке "Россия — моя история" награждает вице-губернатор Петербурга Наталья Чечина. Фото предоставлено Екатериной Беркутовой

"После смерти подруги поняла, что я ещё жива"

— Вы, наверное, за три года оказания помощи раненым много чего насмотрелись. Не зачерствели душой?

— Сначала, в 2022 году был шок. Потом всё больше привыкала и думала, что уже стала железобетонной, что меня ничем не проймёшь. А в этом году погибла моя подруга, и я впервые почувствовала, что такое паническая атака, хотя раньше даже не верила в них. А тут просто не могла дышать — и поняла, что я еще живая.

— Что случилось с подругой?

— Она была медиком в эвакуационной группе — на точке "300". Это точка, в которую раненый боец должен самостоятельно доползти. Никто же сейчас из-за дронов в небе не побежит за ним с носилками. Если хочешь жить, сам доползи до точки "300". Тебе там сделают какие-то минимальные процедуры — и дальше уже ждёшь благоприятной погоды для эвакуации.

У подруги был позывной "Солнце". И она сама очень позитивная, солнечная была. Летом 2023 года заключила контракт. В 2024 году говорила: "Ну вот, перезимовали — думала, и зиму не переживу".  Погибла зимой 2025-го…

Позывной "Солнце". Фото предоставлено Екатериной Беркутовой

Сломать систему

— Вы сказали, что в 2022 году жители России разделились на тех, кто за и кто против спецоперации. Сейчас, по вашим ощущениям, кого больше?

— Было несколько стадий. Сначала полное отрицание волонтёров, нас называли мошенниками, которые отправляют что-то в армию, в которой "и так всё есть". Затем после мобилизации часть тех, кто нас оскорблял, к нам присоединились. Потому что горе стало общим.

А теперь и в мире настроения изменились: Россия в глазах большей части мирового сообщества перестала быть агрессором. Видя это, и некоторые наши сограждане, смягчили позицию. Стали "и вашим, и нашим".

Но в целом, по моим ощущениям, волонтёрское движение ширится. Если раньше, в 2022 году мы занимались всем подряд — и гуманитарной помощью, и протезами, и без вести пропавшими, и пленными, то теперь можем перекидывать некоторые просьбы о помощи на других — тех, кто на том  или ином виде деятельности специализируется.

Например, к нам в прошлом году обратился бывший пленный, воевавший в "Шторме Z", — Дима Егоров. Мы ему помогли с регистрацией, она ему требовалась, чтобы устроиться водителем в автобусный парк. Жилья не было, он в автобусе ночевал в 30-градусные морозы. И сумел за год не только сам подняться, но и стал помогать другим таким же, кто пришёл с войны и оказался без жилья, без работы. И теперь часть нуждающихся в такой помощи можно перенаправлять Диме.

Екатерина Беркутова и ее команда — лауреаты высшей народной награды Петербурга в сфере благотворительности — премии "Золотой пеликан". Фото предоставлено Екатериной Беркутовой

Раньше, в 2022 году все были пассивные. А теперь появилось много людей, которым не всё равно. И посмотрите, какая большая явка была на президентских выборах. Нормальные люди организуются, образуют деятельное ядро, но, к сожалению, многие усилия упираются в бюрократию.

В систему, когда начальник, чтобы его не подсидели, старается набрать подчинённых глупее себя, потом уходит на повышение, и его сменщик — как раз из тех, которые "поглупее" — набирает уже свою команду по тому же принципу. Получается отрицательная селекция исполнителей в вертикаль власти. И её работа часто вместо помощи людям сводится к имитации — к бумажкам, отчётам и фотографиям.  Власть сейчас активно должна перестраиваться, поворачиваться лицом к человеку.

"Вернулся с СВО — обижают на каждом шагу"

—Люди же вернутся с войны с изменённым сознанием, у каждого есть представление, за что он воевал. А если они придут и в реальности этого не увидят?

— У них и сейчас-то обиды на каждом шагу.  Звонит парень на днях: получил сертификат на землю в Гатчинском районе Ленобласти на 400 тысяч. А там нет земли по такой цене, и ему надо свои деньги доплачивать. Он спрашивает: а зачем мне тогда такой  сертификат? Когда спрашиваешь фронтовиков, что им по возвращении с войны нужно для полного счастья, они все говорят: чтобы меня уважали, чтобы дали то, что было обещано. Справедливость — это тоже разновидность реабилитации.