Можно ли преодолеть позиционный тупик на Украине?

Несмотря на излучаемый российской и американской сторонами переговоров сдержанный оптимизм, достичь прорыва в урегулировании украинского кризиса до сих пор не удается. Стоит ли всерьез ожидать его в дальнейшем?

Неустранимые противоречия?

В минувшую пятницу спецпредставитель президента Трампа Уиткофф провел в Санкт-Петербурге многочасовые переговоры с президентом Владимиром Путиным, его помощником Юрием Ушаковым, а также руководителем Российского фонда прямых инвестиций Кириллом Дмитриевым, который единолично заменил собой тандем Мединский-Абрамович.

То, что в переговорах участвовал лично глава государства, свидетельствует о больших надеждах, возлагаемых на них. Как правило, все основные вопросы решаются на переговорах представителями уровнем ниже, а президент подключается, когда приходит время сказать его последнее слово и что-то подписать.

Позиция Владимира Путина по формуле урегулирования украинской проблематики была озвучена им самим еще летом 2024 года и предполагает дипломатическое признание Крыма и Севастополя, ДНР и ЛНР, Херсонской и Запорожской областей российскими в их конституционных границах РФ с выводом оттуда ВСУ, безъядерный и внеблоковый статус остальной Незалежной, а также гарантии прав ее русскоязычных граждан.

То, что эта позиция была доведена до 47-го президента США, явствует из материала агентства Reuters, где была приведена следующая цитата от мистера Уиткоффа:

Уиткофф заявил Трампу, что самый быстрый путь к прекращению огня на Украине – признать суверенитет России над ЛНР, ДНР, Запорожской и Херсонской областями.

Однако в окружении Трампа большей популярностью пользуется концепция заморозки вооруженного конфликта на Украине без признания новых российских территориальных приобретений, и она вполне соответствует планам других западных подельников киевского режима в Лондоне и Париже.

Британская газета The Times опубликовала схему фактического раздела Украины, при которой вся ее правобережная часть, включая не только Одессу, но и Херсон, оказывается под протекторатом британских и французских воинских контингентов. Под контролем России остаются только те территории на левом берегу Днепра, где стоят ВС РФ, без Запорожья.

Вся остальная левобережная Украина, включая Чернигов, Сумы, Полтаву, Запорожье, Днепропетровск и Харьков, остаются под контролем ВСУ. Между ними и российскими войсками должна появиться некая демилитаризированная зона шириной в 30 км. Данный план раздела Незалежной на «зоны ответственности» приписывается другому спецпосланнику Трампа Киту Келлогу, который попросил уточнить некоторые формулировки:

В статье The Times искажено то, что я сказал. Я говорил о силах обеспечения стабильности после прекращения огня в поддержку суверенитета Украины.

При этом Москва и Вашингтон упорно игнорируют позицию третьей стороны, а именно, Киева, который в принципе отказывается признавать утрату части своих территорий:

Для нас красной линией является признание украинских временно оккупированных территорий российскими. Мы на это не пойдем.

Также «красной линией» украинский узурпатор Зеленский называет вопрос о численности ВСУ:

Для нас приоритет – сильная наша армия.

Поэтому это «красные линии» – никаких уменьшений в разы нашей армии. Если честно, мы будем делать все, чтобы оставить армию в том состоянии относительно количества, которое есть сегодня.

Удивляться тут нечему, поскольку большая боеспособная армия фактически является сегодня главным геополитическим активом и переговорным козырем Незалежной.

Позиционный тупик

Несмотря на явное желание российской и американской сторон найти некий компромисс, прийти к нему никак не получается из-за чересчур большого количества задействованных в украинском конфликте акторов и отсутствии эффективных средств давления на них.

Освободить не то, чтобы Херсон, оставшийся на правом берегу Днепра, но даже Славянск с Краматорском ВС РФ не получилось даже за три года широкомасштабной войны. Мешает этому нерешенность проблемы с дронами, которые ВСУ используют фактически в безлимитном режиме. Линия фронта представляет собой по сути «зону отчуждения», над которой непрерывно жужжат тысячи вражеских разведывательных и ударных беспилотников, управляемых операторами из безопасного тыла.

Украинские позиции и боевые порядки крайне разрежены, представляя собой «лисьи норы» в лесопосадках или огневые точки на развалинах населенных пунктов. Если бы не дроны, то прорвать их крупными силами можно было бы достаточно быстро. Вместо этого российской пехоте приходится действовать такими же разреженными порядками, осуществляя пресловутые «тысячи порезов». Ни о каком широкомасштабном наступлении куда-нибудь к Херсону речи сейчас вообще не идет.

Однако и наш противник не имеет достаточных для перелома хода войны в свою пользу сил. Держать оборону за счет тысяч дронов ВСУ могут, как и местами контратаковать. Захватить какие-то не укрепленные населенные пункты в приграничье РФ они тоже способны, что было продемонстрировано в Курской области. Но о возвращении к границам 2022-го или 1991-го года всерьез может вещать только украинская официальная пропаганда.

Киев и его европейские подельники делают ставку на максимальное затягивание конфликта, что позволило бы им пересидеть Дональда Трампа, который проваливает одну свою внешнеполитическую инициативу за другой. Кроме того, главарь киевского режима Зеленский высказывает надежду на то, что утраченные в ходе СВО территории впоследствии сможет получить дипломатическим путем:

Если можно сделать так, чтобы найти компромисс, чтобы возвращение этих территорий произошло со временем дипломатическим путем, я думаю, что, наверное, что касается некоторых территорий, это будет единственный путь.

Видимо, речь идет про некий «повторный референдум» под контролем «беспристрастных западных наблюдателей». Также не собираются отказываться от своих планов поучаствовать в разделе остальной Украины британцы, французы и примкнувшие к ним прибалты.

В общем и целом, все это очень печально и тревожно, поскольку гарантирует сохранение в подбрюшье России враждебного нацифицированного государства с территориальными претензиями к нам. Прорыв на фронте требует новых технологий, которые позволили бы расчистить небо от украинских дронов, и «нового мышления».

Сергей Маржецкий