На пути к вырождению и предательству

     В последние десятилетия эффективность буржуазной пропаганды, технологии манипулирования общественным сознанием достигли невиданных высот. Для защиты своих капиталов господствующие классы не скупятся на выделение многих миллиардов долларов, нанимают лучших деятелей культуры, политиков, подкупают самых авторитетных и влиятельных медийных говорунов.

      Разумеется, речь не идет о каком-то едином руководящем центре, рассылающим методички и указания формировать представления масс о мотивах действия мировых империалистических стервятников, колонизаторов, грабителей и убийц таким образом, чтобы они выглядели борцами за мир, демократию, справедливость, равенство и счастье всех людей на планете. Сам всемогущий Капитал диктует определенные правила игры, поощряющие «понятливых» и закрывающий рты не слишком сообразительным, получше любого специально организованного с этой целью бюрократического органа. В сравнении с брутальным монстром буржуазного «агитпропа», Идеологический отдел ЦК КПСС, часто менявший названия и руководителей, выглядит трогательно наивной барышней. Вроде той комсомолки Оксаны времен гласности и нового мышления, покидающей в печали и задумчивости чужеземный крейсер, зашедший с визитом дружбы в Одессу.  Как оказалось, улыбчивые белозубые матросы с верхней палубы, пригласившие девушку посмотреть Ленинскую комнату на их корабле, имели в виду нечто совсем иное.

      Кто-то, возможно, упрекнет автора в сгущении красок. Не были, дескать, советские партийные идеологические работники подобными простофилями. Совсем наоборот, они были убежденными коммунистами-ленинцами, развивавшие марксистскую теорию согласно меняющимся историческим условиям. Обогатившие марксизм «открытием» таких явлений, как «социалистические товарно-денежные отношения», «самоокупаемость», «материальная заинтересованность», «неантагонистические классы», «оплата по труду», в расчете на то, что никому и в голову не придет проверять их теоретические изыскания на соответствие научным представлениям о сути социализма.

      В какой-то степени некоторые упрощения в теории построения социализма в 1930-х годах оправдывались форсированным характером решения стоящих перед страной жизненно важных задач – необходимостью коллективизации, индустриализации, культурной революции, когда само время не позволяло вступать в затяжные дискуссии, как тогда казалось, по второстепенным вопросам. Всё откладывалось на потом, до лучших времен, которые всё никак не наступали.

      Тем не менее, когда нарастающие противоречия в советском обществе оправдывать ссылками на наследие проклятого прошлого становилось всё труднее, партийные теоретики нашли простой выход - не замечать их. Вражьи голоса? Клевещут! Кто-то недоволен привилегиями партийной бюрократии - троцкист! Ленин что-то там писал о равенстве? Он сам же и отказался от идеи равенства, введя НЭП!

     Вот именно здесь, на неприятии равенства, наиболее явно обнажился интерес партийной бюрократии, как привилегированной касты хранителей Высшей Истины, не обязанной кому-то что-либо доказывать. И это не осталось без последствий. В общественных настроениях появился скепсис, недоверие к советскому официозу и наоборот, росли симпатии к загадочному миру по ту сторону «железного занавеса», жизнь в котором выглядела предпочтительнее бытовых реалий общества «развитого социализма».

     В 1960-х годах, во время т. н. «оттепели», при всем том, что этот период был лучшим в нашей истории, постепенно дрейф общественного сознания в сторону буржуазных ценностей стал уже заметным, особенно в молодежной среде. В замечательном фильме 1968 года «Три тополя на Плющихе» Татьяны Лиозновой, прозвучал характерный диалог:  

- Ты что это? - Кого ты в жизни боишься, Анна Григорьевна?

- А я не боюсь, чего мне бояться? Не в лесу живем и не в Америке...

- А что, в Америке страшно?

- Страшно. А то б не писали.

Саша, таксист смеется.

     Советского обывателя ни Америка, ни капитализм, ни буржуазное общество уже не пугают. В кинотеатрах показывают западные фильмы с трогательными любовными историями, мужественными героями, крепкими кулаками восстанавливающих попранную справедливость. Туристы, дипломаты, командировочные привозили из зарубежных поездок зримые свидетельства рыночного «благополучия» в виде бытовой электроники, «фирменных» дисков с популярной музыкой, джинсов и прочего ширпотреба, не столько в силу жизненной необходимости, сколько в целях демонстрации своей «успешности» и «умения жить» в глазах окружающих.

     Замечала ли такие тенденции партийная власть? Конечно. Более того, само руководство партии, за небольшими исключениями, отнюдь не была образцом аскетизма и высокой нравственности. Невидимые постороннему глазу кадровые интриги, угодничество, карьеризм имели место и на самом верху партийной иерархии. Для занятия высокого поста не требовались глубокие профессиональные знания, не нужны были мыслители уровня Ленина, не говоря уж о наличии такой неанкетной категории, как совесть. Десятилетиями шла отрицательная кадровая селекция, в результате которой менее ловкие и пронырливые вытеснялись более «успешными» особями, не столь щепетильными в выборе средств достижения вожделенной цели.

     Что мешало партийной бюрократии создать то же витринное изобилие, которое советские люди видели на Западе?

Ведь, напрашивался очевидный путь - массово закупить импортный ширпотреб и завалить им все магазины «от Москвы, до самых до окраин». Тем более, что даже самые развитые страны не производили всю товарную номенклатуру самостоятельно и в рамках международного разделения труда не стыдились многое завозить из-за рубежа. Учитывая весьма выгодный курс иностранной валюты к рублю на потребительском рынке, на каждый вложенный в импорт доллар можно было получить десятки рублей прибыли в бюджет. Радикально уменьшить товарно-денежный дисбаланс в стране. Вместо этого, миллиарды долларов шли на закупку кормового зерна для производства мяса, продаваемого в столичных магазинах ниже себестоимости. На фоне подобной глупости любой фарцовщик выглядел финансовым гением.

      Престарелые политбюровские дегенераты, невежественные и трусливые, с одной стороны не решались трогать цены на продовольствие и товары первой необходимости, а с другой плодили наличную денежную массу путем повышения зарплат, пытаясь стимулировать «материальный интерес», наивно полагая, что, чем больше платить, тем больше в стране будет произведено товаров и оказано услуг. Разумеется, никакого особого товарного прироста не происходило, а беспощадный закон стоимости, наличие которого при социализме признавалось неохотно и с оговорками, «поправлял» партийных «теоретиков», порождая дефицит, очереди, спекуляцию, питая теневую экономику.

     В горбачевскую «перестройку» стал явным идейный разброд и шатание в партии - расплата за формально-бюрократический подход к пополнению партийных рядов. Требования к знанию марксистско-ленинской теории подменялись вопросниками по решениям очередного съезда, международному положению, ключевым датам из истории КПСС, да изложению той политэкономической мешанины, которая провозглашалась теорией «социализма». Особое внимание уделялось социальному положению кандидата. Считалось, что уже сама принадлежность к рабочему классу обеспечивает высокую сознательность и политическую грамотность. Но из чего известно, что промышленный рабочий по роду своей деятельности должен иметь коммунистическую сознательность? С какой стати? Наемный работник является собственником единственного товара, которым располагает - своей рабочей силой. И как всякий торгаш стремится продать её дороже, затратив при этом минимум усилий. У него просыпается частный интерес, он уже движим собственническими инстинктами, чувством «хозяина» - какой там ещё коммунизм?   

      Партийная бюрократия избирательно использовала марксистско-ленинскую теорию, к своему удобству подбирая цитаты, выдернутые из контекста, сводя живое, революционное учение к набору придуманных «законов» и «принципов» социализма, извращая его суть до прямой противоположности. Но законы общественного развития никакими решениями и постановлениями Политбюро отменить нельзя. Углубление неравенства, попытки всяческого стимулирования «материального интереса», воспитание «чувства хозяина», сохранение наемного труда не могли не породить соответствующей общественной реакции, в конечном итоге завершившейся предательством дела великой революции, гибелью страны и историческим регрессом невиданного ранее масштаба.

    Однако, с чего всё начиналось?

 {Из письма П. Г. Шевцова В. И. Ленину)

19 ноября 1918 г.

«Искренне уважаемый Владимир Ильич!

Я думаю, не мне одному - всей России, каждому рабочему и крестьянину, каждому честному труженику интеллигенту нужно и важно знать - почему

1) «диктатура пролетариата» на местах выродилась в диктатуру низов преступного типа на местах.

2) почему не дано право критики распоряжений и декретов ЦИКа, Совнаркома, Совдепов?

…

Наконец, и это главное, почему все советские работники не подведены под одну линию в смысле окладов жалования [...]?

И почему вхождение в Р.К.П. связано теперь с огромной и нудной проволочкой? [...].

Я прямо констатирую - Р.К.П. на местах превращается в противно-замкнутую и отвратительно-самодержавную касту.

С коммунистическим приветом гражданин Шевцов»

      Обратите внимание на главное, что выделяет Шевцов - на отсутствие равенства в окладах всех советских работников. Хотя, согласно марксистской теории, не только жалований и окладов при социализме нет, при социализме вообще отсутствует наемный труд со всеми его «зарплатами», «премиями», деньгами, а труд становится непосредственно общественным. Иначе и быть не может, поскольку с упразднением частной собственности, в том числе и на рабочую силу, все средства производства переходят во владение всего общества. Каждый работник становится собственником всего общественного богатства. Все равно трудятся, все равно получают, все равно достойно живут. Вести речь о некой оплате труда при социализме - есть махровая демагогия и прямое предательство дела революции.

      И всё бы ничего, мало ли предательств было в истории человечества, но политбюровские иуды не только предали свой народ и страну, они дискредитировали, испоганили саму идею коммунизма, идею равенства, справедливости и свободы, убили надежду человечества на светлое будущее, подсунув советским людям идейную тухлятину двухвековой давности. Посулив им полную свободу борьбы у корыта с похлебкой, за место на лежанке у окна и за право каждому сколько угодно мечтать о счастье...