Государства-антипроекты

Последнюю неделю, на фоне российско-американских переговоров, в западной прессе всё чаще звучат аналогии с «позорном Мюнхенском соглашении 1938 года», результатом которого стало отторжение Судетов от Чехословакии, а потом и расчленение этой страны.

До сих пор не очень понятно, почему станы Антанты так жестоко обошлись с ней? Стремление сохранить мир во чтобы то ни стало – понятно, но Чехословакия была военным и индустриальным лидером Малой Антанты, Париж и Лондон делали ставку на Прагу в политическом балансе Центральной и Восточной Европы. Внешне до сих пор кажется, что уступка была неоправданно огромной, для продолжения мирного диалога можно было отдать что-нибудь поскромнее.

Думаю, ответ надо искать в концепции государства-антипроекта.

Концепция популярна в русской националистической и патриотической публицистике, так там часто называют Украину. Даже Владимир Путин как-то упомянул, что идеи этой концепции ему не чужды.

Мол, проект – это Россия, а Украина – антипроект, то есть антироссия. Главная цель такого государства – препятствовать развитию проекта, даже за счёт собственных интересов.

Основной признак государства-антипроекта – национально-территориальная искусственность, которая порождает не только внешние конфликты с проектом, но и внутренние, что вынуждает элиту антипроекта опираться на внешние силы, противопоставляющие себя проекту.

Идея в том, что крупное государство, имевшее несчастье распасться, сохраняет некоторую энергию к реинтеграции – общая логистика и экономика, культурная и социальная общность, всё это неизбежно создаёт центростремительную тягу. Антипроект должен противостоять этому.

Бинарная оппозиция России и Украины, как проекта и антипроекта, понятна. Но иные примеры обычно не приводятся.

Думаю, Чехословакию можно назвать классическим государством-антипроектом. В 1918-1920 годах страна была скроена в качестве маленькой империи из лоскутов Австро-Венгрии: территории традиционного проживания немцев, поляков, венгров и русин присоединили к двум титульным нациям, из которых главенствующие – чехи, последние несколько веков находились в немецкой, а словаки в венгерской части Австрийской империи.

Такая конфигурация блокировала восстановление империи Габсбургов, как со стороны её немецкой части – имея в составе Богемию, так и со стороны венгерской – имея в составе Словакию. Одновременно этническая лоскутность вызывала серьёзные внутренние конфликты, а значит вынуждала Чехословакию опираться на Антанту, как гаранта её существования.

Ещё одним государством-антипроектом можно назвать Югославию, которая также, как и Чехословакия, сдерживала центростремительную тягу бывшей Австро-Венгрии, имея почти 50% территории от бывшей империи.

Примечательно, что от Чехословакии и Югославии достаточно легко отказались в 1990-е, когда угроза создания сильного центрольноевропейского государства миновала.

В этом ответ на вопрос, почему Чехословакию так легко слили в 1938 году – никто никогда в Антанте это государство не рассматривал, как устойчивое или долгосрочное.

Также и Украина, созданная как лоскутная империя из территорий русских, поляков, румын и венгров, — это антипроект, которым легко пожертвуют, если основная цель — противодействие России будет признана неактуальной.

Поэтому аналогии с Мюнхеном 1938 здесь вполне уместны, особенно если знать смысл и цели возникновения таких государств-антипроектов, как Чехословакия и Украина.