Необходимое и достаточное условие

Заполошные политологи, журналисты и прочие неравнодушные граждане до дыр затерли словосочетание «мировая война», объявляя её наступление по любому поводу, вплоть до ковыряния в носу какого-нибудь очередного великого бваны. Что: а) вызывает даже не смех, а зевоту, б) вызывает определенное раздражение обесцениванием достаточно непростого явления, как обесценилось звание Героя России раздачей его ведрами и тазиками разнообразным не очень героическим деятелям по самому незначительному поводу — ну там, типа на день рождения...

В реальности системный подход всегда начинается с определения явления, от которого (от определения) и нужно отталкиваться, чтобы понять, что это такое и о чём вообще идет речь.

Мировая война — это столкновение противостоящих друг другу военно-политических блоков вокруг неразрешимого базового противоречия. Неразрешимого «обычным» путем через договоренности. Базовое противоречие - необходимое условие для возникновения состояния глобального конфликта, оформление противостоящих друг другу глобальных военно-политических блоков - достаточное условие. За пределами этих двух условий никакой мировой войны быть не может в принципе.

Такое состояние наступает, когда возникает мощный возмущающий фактор, трактуемый разными глобальными блоками настолько по-разному, что окончательное решение о рамках существования такого фактора может быть принято исключительно через силовое решение и навязывание своей воли победителем побежденному. Вторая мировая война стала неизбежной вокруг проблемы принципов раздела мира на зоны исключительного влияния и контроля. Ялтинско-Потсдамкая конференция не просто разделила мир на западную и восточную зоны влияния, но она заложила принципы, по которым такой раздел будет происходить и в дальнейшем. Технические стандарты — это ключевой механизм любого технологического уклада, так же и в международном правовом пространстве стандарты (они же принципы) — ключевой признак сложившегося баланса.

Именно поэтому Запад был предельно индифферентен к столкновению внутри коммунистического блока между СССР и Китаем и, хотя, конечно, использовал это столкновение в своих интересах, но ни разу не посягнул на сам принцип и на заключенный в Потсдаме договор, по которому советско-китайская зона к Западу не относится. Периферийные зоны — это другой вопрос, это пространство, где разрешались текущие противоречия, и именно поэтому, скажем, во Вьетнаме перманентно шла война — вначале там воевал Запад, потом туда попытался влезть Китай, такая же история была и в Корее, которая была периферией двух блоков. В общем, принципы — это штука такая, которая стоит очень дорого, и никто ни при каких обстоятельствах не станет их ломать.

Увы, но на сегодняшний день в мировом правовом пространстве возник новый возмущающий фактор, который и стал тем самым неразрешимым базовым противоречием, наличие которого является необходимым условием для возникновения мирового конфликта.

В 20 веке бурно начали возникать и развиваться международные глобальные вненациональные и наднациональные структуры. Формально они находились и продолжают находиться под управлением консенсусных международных субъектов вроде ООН, однако законы развития подобных Големов неумолимы — они приобретают самостоятельную жизнь и начинают существовать обособленно по своим собственным правилам. Таким же Големом можно смело назвать НАТО или центральные органы управления Евросоюза.

То же самое стало происходить и внутри национальных государств. В недрах структур управления возникли самостоятельные аппаратные субъекты, которые точно так же стали независимыми от центральных органов управления Големами. В США, к примеру, это небезызвестные ЦРУ, ФБР — просто по своей природе тайных организаций они всегда находились в серой зоне контроля, и, естественно, в итоге воспользовались ситуацией в свою пользу.

Наконец, возник и еще один класс глобальных структур управления: международные корпорации и фонды, действующие одновременно в разных юрисдикциях, а потому фактически выпавшие вообще из-под любого контроля за их деятельностью. Как пример, можно привести фонды Гейтса, Сороса, разнообразные организации типа Гринпис или «приправительствнного» USAID, который фактически не подчинялся никому. Конечно, существовали формальные зоны контроля, но в силу глобального характера деятельности этих структур они могли «просачиваться» между национальными законодательствами в любом направлении.

Однозначно можно сказать, что эти структуры, существующие вне любого консенсусного правового международного пространства к началу нашего столетия приобрели возможности, сравнимые с возможностями национальных правительств, и «пандемия» 2020/2021 годов убедительно доказала, что теперь они в состоянии диктовать свою волю не только отдельным национальным правительствам, но и всему мировому сообществу в целом.

Возмущающий фактор приобрел масштаб, который уже невозможно игнорировать или пытаться с ним сосуществовать. Встала задача введения этого фактора «в рамки» и встраивания его в уже сложившуюся мировую правовую систему. Без этого мировой порядок далее существовать в равновесном состоянии уже не способен.

В итоге на сегодняшний день однозначно сложилось базовое противоречие, неразрешимое никакими обычными методами. Что, собственно, и есть необходимое условие для мирового глобального конфликта. Осталось дождаться формирования противостоящих друг другу глобальных блоков, обладающих принципиально разными подходами к встраиванию этого фактора в существующую мировую систему.

Так называемые «глобалисты» уже создали свои структуры и обозначили свою позицию по этому вопросу, которая называется «новой нормальностью», продвигаемую Давосским форумом и целым рядом неформальных элитных клубов — Римским, Бильдельбергским. Своей задачей они видят захват и удержание власти в ключевых национальных юрисдикциях и создание системы патронажа на периферии через так называемые «цветные революции» в странах охлократии, для стран с деспотическим управлением контроль осуществляется через присутствие во власти коллаборационистских «элит», подкрепленных ресурсами. 

Сторонники национальных государств стартуют только сейчас, с большим опозданием, а потому их действия носят реактивный догоняющий характер, что делает их позиции достаточно уязвимыми. Именно поэтому Трамп, как представитель этой части глобальных элит, вынужден предпринимать крайне острые шаги на грани жестких конфликтов практически на каждом из этих шагов, что и делает вероятность ошибки весьма высокой.

Тем не менее, оформление двух глобальных лагерей происходит прямо сейчас, и стремительность, с которой начали разворачиваться события, говорит лишь о том, что до столкновения остается совсем немного времени. Счет идет еще не на месяцы, но в ближайшие годы схватка может начаться. Как обычно — вначале на периферии, затем — распространяться далее. Именно поэтому конфликт Россия-Украина во многом стал проекцией этого столкновения, и носит крайне ожесточенный характер. Что характерно: этот конфликт ведут между собой два объекта внешней по отношению к себе политики, субъектности в действиях что Киева, что Москвы просто не просматривается. Никаких национальных интересов ни за одним из участников не видно вообще. Оба убивают свои страны и свое (и чужое) население, не имея возможности хоть как-то сформулировать свои цели. Особенно это заметно по Кремлю, абстрактность требований которого просто зашкаливает. За три года конфликта цели менялись несколько раз, что лучше всего говорит об их полном отсутствии.

Формат будущего глобального столкновения, скорее всего, будет носить внешне характер борьбы национальных государств, однако у руля этих государств будут стоять ставленники одного из двух противоборствующих глобальных лагерей. Соответственно, победитель будет, как и ранее, после победы вырабатывать окончательную формулу нового мирового порядка, в котором либо нынешние наднациональные и вненациональные структуры получат приоритет над национальными государствами, либо национальные государства выработают принципы контроля над наднациональными структурами. Компромисса здесь быть не может, поэтому и неизбежность схватки по этому вопросу до полного подчинения одной из сторон конфликта.