«С чернильным номером на ладошке…»

В нашем прошлом, кроме нашей молодости и еще живых родителей, ничего хорошего не было.
Когда я слышу плачи и стоны о стране, которую мы потеряли, я сразу попадаю на полати в деревне, где я спал с коллегой из НИИ, на сельхозработах в подшефном колхозе, а потом я вспоминаю армию, где я служил в Краснознаменном Северо-Кавказском военном округе дневальным на тумбочке в саперной роте.
Там я крепил обороноспособность страны с лопатой и метлой, ни одного выстрела в сторону предполагаемого противника я не произвел, не давали автомат, из военного ремесла меня научили ходить строем и работать на асфальтовом заводе в обмен на краску и оконное стекло.
Я еще успел постоять в очереди за мукой и сахаром с чернильным номером на ладошке, покурить сигареты «Огонек» за пять копеек и сжечь нёбо вином марки «Алжирское».
Моя комсомольская юность захлебнулась моей блевотиной на первомайской демонстрации, где я нес портрет Кириленко (член брежневского Политбюро), а потом упал с ним в лужу, сраженный стаканом водки, который мне налил мой учитель по слесарному делу на фабрике, где я стал пролетарием.
Я не был в «Артеке», я ездил в пионерлагерь от цементного завода на все три смены, потому что родители в отпуск не ходили, а получали компенсацию за отпуск, чтобы оплатить кредит за стиральную машину, а потом за телевизор и т.д.
Я море увидел только в сорок лет, и это совсем не смертельно, скажу я тем, кто плачет по профсоюзным здравницам, где я никогда не был.
Да, я получил бесплатно высшее образование, но лучше бы я не учился, краткий курс ВКП (б) — библия советского времени — оказался злонамеренной ложью и скверным источником знаний для юноши, вступающего в жизнь.
О бесплатной медицине я просто помолчу; мои родители умерли оба в коридоре областной больницы, хотя отец был фронтовик, а мама парторг цеха.
Моей трехлетней дочери рвали зуб с прищепкой для сушки белья на крохотном ушке вместо анестезии.
Я единственный из своего класса жил в отдельной квартире с центральным отоплением, остальные тридцать пять моих одноклассников жили в коммуналках с печным отоплением — это для тех, кто запамятовал.

Кто-то строил ДнепроГЭС и поднимал целину, строил БАМ за булочку с молоком или просто за пайку, и это совсем не повод гордиться нашими завоеваниями за такую цену. Рузвельт вывел США из кризиса без нацизма и сталинизма, и тыкать нам в рожу атомную бомбу и Гагарина как великие свершения считаю некорректным.
Было ли хорошее в прошедшем времени?
Конечно, ДА!
Нам досталось счастливое время, не случилось большой войны, не было голода, но если вспомнить Карибский кризис, Берлин, Будапешт и Афганистан, то только чудо отвело нас от большой беды в результате безответственных действий наших горе-руководителей.
Наша молодость с дружбой и любовью, с закатами и рассветами не имеет отношения к общественному строю: даже на плантациях Алабамы в рабовладельческие времена люди пели спиричуэлс и танцевали под звездами на черном угольном небе.
Мы не выбирали время, в котором нам пришлось жить, это был не наш выбор, но все хорошее, что с нами произошло, это наша заслуга.
Мы сами сделали наших детей, мы сами смотрели за своими родителями, они помогали нам, мы помогали им, мы проводили их в последний путь, мы, а не советская власть, вырастили наших детей, и не надо нам рассказывать о том времени мифы и легенды, мы еще живы и пока не оглохли и не ослепли.
Мы свидетели и ждем возмездия, когда те, кто сегодня поет осанну СССР, предстанут перед судом, в котором невинные жертвы встанут из своих братских могил и предъявят счет за свою поруганную жизнь.
Бронзовый Солдат в Эстонии не требует защиты, он стоит, и никакие вопли бывших нацистов ему уже не страшны.
А вот жертвы советского режима, честь которого защищают с пеной у рта, ностальгисты с зарытыми на дачах партбилетами должны понять: вы принимаете на себя прошлые преступления и отвечаете по счетам ваших кумиров.
Перестаньте топтаться на могилах жертв советского строя. И морочить голову нашим детям о потерянной Атлантиде тоже не надо.

Валерий Зеленогорский