Дать человеку выпить яду – это не акт сострадания

Создатель пиратской онлайн-библиотеки Flibusta, известный под ником Stiver, скончался в Германии в результате «ассистированного самоубийства». Он страдал неизлечимой опухолью мозга и принял яд, который ему предоставили врачи.

У нас это вызвало ряд публикаций о том, что такое «помощь в самоубийстве» и как она осуществляется там, где она легальна.

Каждый случай эвтаназии (или ассистированного самоубийства) вызывает осторожное прощупывание почвы – вот человек, страдающий от агрессивной формы рака, обреченный на скорую и неизбежную смерть. В «цивилизованной» стране (в данном случае Германии) его могут избавить от всех тягот последнего отрезка жизни и дать выпить тщательно подобранного яду в комфортной, благожелательной обстановке, в то время как у нас в России люди такого права лишены.

А почему, собственно? Разве человек не вправе прекратить свою жизнь, когда она становится ему в тягость? Кто вы такой, чтобы решать за него? И не будет ли актом высокого сострадания предложить ему стакан с ядом? На первый взгляд, это выглядит убедительно – потому что обращается к двум важным ценностям современного общества: состраданию (людей надо избавлять от страданий всеми доступными средствами) и личной автономии – если человек хочет уйти, он имеет право сделать это тогда, когда сам решит.

Но когда мы рассмотрим уже сложившуюся практику в странах, где эвтаназия существует уже довольно давно, мы обнаружим именно то, что противники этой практики говорили с самого начала – ключевое слово тут не «сострадание», а «экономия».

Все развитые страны (включая Россию) страдают от старения населения, число получателей социальной помощи – такой как пенсии и финансируемое государством медобслуживание – становится все больше, число экономически активных граждан, которые оплачивают ее из своих налогов – все меньше.

При этом достижения медицины делают старость все более долгой, а уход за очень пожилыми людьми все более дорогостоящим.

В этой ситуации побудить людей, которые стали экономически непроизводительны, поскорее покинуть этот мир, и всячески им в этом посодействовать – очевидное решение. Что будет дешевле – оплатить одну порцию яда или долгие годы пенсии и поддерживающего лечения?

Это звучит отталкивающе цинично – поэтому прямым текстом озвучивается редко. Хотя еще в 2008 году британский этицист баронесса Уорнок писала об «обязанности умереть»: «Если вы страдаете деменцией (старческим слабоумием)... из-за вас впустую тратится жизнь многих людей... жизнь вашей семьи и ресурсы национального здравоохранения».

Канаду, страну с очень либеральным законодательством в этой сфере, недавно потрясла серия скандалов с фактическим принуждением к эвтаназии стариков (даже не очень глубоких), инвалидов или даже просто людей, пришедших в глубокое уныние.

По ряду свидетельств, канадские врачи настойчиво рекомендуют эвтаназию, если пациент не может оплатить лечение. Родственников инвалидов, которые пытаются настоять на поддерживающей терапии, обвиняют в эгоизме.

Характерным примером является случай 61-летнего Алана Николса. По словам его родственников, он лег в больницу с депрессией, попросив брата «вытащить его оттуда поскорее», и был умерщвлен медиками.

Администрация больницы заявила, что Николс подписал заявление на эвтаназию, а они не обязаны уведомлять родственников о таком решении пациента. Полиция встала на сторону больницы. Власти подтвердили, что вся история безупречна с юридической точки зрения.

Могут сказать, что одно дело – склонить к самоубийству человека, которому бы еще жить да жить, другое – прекратить страдания больного, который в любом случае умирает.

Но мы уже знаем – на примере ряда стран – как развиваются события. Сначала эвтаназия или «помощь в самоубийстве» признается легальной в исключительных случаях. Близкая и неизбежная смерть, невыносимые мучения, твердое и неоднократно выраженное желание пациента и т. д. Но довольно скоро список допустимых ситуаций начинает расширяться – пока не охватывает вообще любой случай старости, инвалидности, беспомощности, растерянности, одиночества и уныния.

На этом этапе говорят уже не об избавлении от невыносимых страданий, которых часто нет – а о «личной автономии», праве человека самому решать, как и когда уйти из жизни.

Но «предоставление возможности» очень быстро переходит к «настойчивому побуждению», если не психологическому принуждению к смерти.

Например, в той же Канаде Комитет по делам ветеранов предложил усыпить отставного армейского капрала Кристин Готье, бывшую участницу Паралимпийских игр, когда она пожаловалась на задержку с установкой лестничного подъемника в доме. Социальный работник сказал ей: «Мадам, если вы действительно в таком отчаянии, мы можем оказать вам медицинскую помощь в уходе из жизни прямо сейчас...»

Никакая система не будет искать трудное и дорогостоящее решение (совершенствовать обезболивание и уход за больными, помощь нуждающимся и т. д.), когда есть легкое и дешевое – просто выписать им порцию яда.

Конечно, на пороге смерти человек должен получить все возможное обезболивание; если оно не работает – его можно погрузить в медикаментозный сон, как это уже и делается. Но предлагать смерть в качестве помощи – значит, создавать ситуацию, когда вы сами будете нуждаться в помощи, а предложат вам только смерть.