Балканские войны: «Против кого дружить будем?»

Николай ВОЗНЕСЕНСКИЙ (Молдова):

17 октября 1912 года войну Османской империи объявили главные участник Балканского союза — Болгария, Сербия и Греция.
Увы, меньше чем через месяц после подписания мирного договора Болгария в июне следующего года начала воевать с бывшими союзниками, которые пригласили себе на помощь… побежденных турок! Вопрос о точной дате начала Первой балканской войны достаточно запутан.

Большинство историков договорилось считать таковой 8 октября 1912 года — день, когда посол Черногории в Константинополе заявил о начале войны между его страной и Османской империей. Однако известно, что самые первые столкновения между черногорской и османской армиями начались еще 4 октября. Конечно, их страна, по сути, единственная на Балканах до второй половины 19 века умудрилась сохранить реальную независимость от турок, а не вассалитет разной степени. Но все же, отдавая должное храбрости черногорцев — их 62-тысячная армия против почти полумиллионной турецкой — это, что называется, «ни о чем». Турки бы ее «скушали и не подавились» за предельно краткие сроки. А вот когда 17 октября войну им объявили уже и Болгария, Сербия и Греция — тогда общая численность союзных войск достигла уже 660 тысяч, что было уже куда более серьезным аргументом.
Вообще также общепринятый в исторической науке термин «Первая и Вторая балканские войны» — в лучшем случае «полуправда». А еще — неофициальная аналогия с куда более известными и кровавыми Первой и Второй мировыми. А те боевые действия, что происходили в 1912-13 годах были действительно первыми разве для 20 века. Ведь Балканы практически всегда были «пороховой бочкой Европы» — с незапамятных времен. Как минимум — с эпохи Римской империи и сменившей ее Византии.
Характерная деталь — после окончания Второй балканской греки в ознаменование своей победы над болгарами отлили специальную медаль, на которой был выбит профиль византийского императора Василия II, правившего в последней четверти 10-го — первой четверти 11 веков. Как раз и получившего прозвище «Болгаробойца». За не просто удачные войны против Болгарского царства (к тому времени, кстати, тоже уже вполне себе православного, как и Византия), — но за его практически полное упразднение на больше чем полтораста лет: с 1018 по 1185!
А уже в 13 веке наступил новый расцвет побежденной Болгарии — с превращением ее в результате удачных войн, ведомых ее царями, в Великую Болгарию. С территорией, простиравшейся от Черного до Эгейского морей, объединяющую в себе часть греческих и сербских земель. Пока в период около середины 14 века уже сербский царь Стефан Урош IV Душан получил титул «Великий» за действительно незаурядные территориальные приращения его державы. В виде немалого куска византийских земель на Балканах — так что он даже взял себе титул «императора сербов и греков». А также — еще и фактического контроля над побежденной военным путем Болгарии, где регентом при малолетнем царе, племяннике Душана, стала родная сестра сербского властителя.
Ну а потом новым «кандидатом на величие» стали уже турки-османы. Со второй половины 14 века очень даже успешно завоевывавшие и Болгарию, и Сербию, и все новые области Византии — пока в 1453 г. не захватили и Константинополь. Вот против них и решили объединиться в 1912 г. балканские «братья-славяне». Временно (хоть, как оказалось, ну очень ненадолго) готовые забыть о своих собственных (и несовместимых с соседями) претензиями на былое величие и его восстановление.

***

Собственно говоря, игравшая далеко не последнюю роль в заключении в мае 1912 г. Балканского Союза Россия первоначально видела в общем враге для этого объединения соседа с севера — Австро-Венгерскую империю. Уже тогда полным ходом готовившуюся к войне с нашей страной в союзе с империй Германской, тогда еще в статусе «Рейха № 2», а не куда более мрачно известного Рейха Третьего.
Как ни чесались кулаки у наших братьев-славян устроить очередную (и энную по счету только за последнее тысячелетие) «балканскую войнушку», — но все же полными самоубийцами они не были. И воевать против куда более мощной, чем все они вместе взятые, даже одной Австро-Венгрии — им хотелось не очень. Особенно — если ее поддерживала еще более мощная Германия. Притом что «отмашки» Франции и особенно Англии (и соответственно, надежды на их помощь в такой войне) пока не было. Во-первых, потому что эти европейские «тяжеловесы» к мировой войне еще только готовились. Во-вторых, зная о роли России в образовании объединения балканских государств, не слишком хотели ее усиления, хоть Петербург уже и так состоял в Антанте, «сердечном согласии» с ними.
Так что мишенью для приложения своей энергии балканские славяне решили выбрать Османскую империю. Во-первых, она была куда слабей соседей с Севера. Во вторых, действительно все еще удерживала под своим контролем заселенные все теми же болгарами, македонцами, греками земли в европейской части своих владений. Нельзя сказать, что в Петербурге были чрезвычайно рады такому «повороту территориальных аппетитов» с севера на юг. Но с одной стороны, начинать Первую мировую еще в 1912 — вообще никому не хотелось, а уж российским элитам — тем более. А с другой — с турками у России всегда были многовековые «терки». И решить их в значительной мере, да еще руками своих «прокси», окружению императора Николая II тоже было достаточно заманчиво. Тем более что был шанс — Париж с Лондоном как пионеры, «всегда готовые» заступиться за турок, чтобы те не были разбиты именно русскими войсками, в случае войны против Османской порты со стороны «братьев-славян» будут более покладистыми. Там же, по большому счету, все местные элиты к этому времени тоже были если не прямыми ставленниками ключевых европейских игроков (как правящие династии Греции и Болгарии), — то тесно связанными с ними (как Сербия с Францией). 
Кроме того, теперь у российской внешней политики появлялся хороший шанс упрочить свое влияние на Балканах за счет не серьезных финансовых и, главное, военных потерь (как в русско-турецкую войну 1877—78 годов), — а за счет популярных идей «панславизма», «славянского единства». Пусть еще — и с некоторой поддержкой в виде добровольцев (особенно — летчиков и техников) и различных, но не так уж и больших, — поставок. 

***

Как бы там ни было — слишком долго затягивать с началом того, для чего они, собственно, и объединились, балканские политики не стали, уже с начала лета начав подготовку к войне против Османской Порты. Тем более что та была ослаблена аккурат закончившейся к тому моменту другой войной — с Италией — за контроль над Ливией. Впрочем, от султана военные приготовления соседей особой тайной не являлись — и он тоже начал подготовку к военным действиям. Правда, толком так и не успел — ни отмобилизовать все должные быть задействованными подразделения, ни перебросить в потенциальный район боевых действий уже готовые. 
В результате наступление войск союзников больше всего напоминало пресловутый «блицкриг». Уже к началу ноября, практически за всего две с лишним недели ими были разбиты обе турецкие армии: Восточная и Западная (последняя продержалась чуть дольше), взята масса пленных и оружия, занята значительная часть европейских пока еще владений Турции. Спасло турок от полного и сокрушительного разгрома лишь наличие достаточно мощных укреплений, построенных загодя. Как, например, города Шкодер (Скутари) и Адрианополь (Эдирне) — и главное, Чаталджинской оборонительной лини от Черного до Мраморного морей, уже совсем недалеко от Константинополя. Конечно, сравнить ее с линиями «Зигфрида», «Мажино», да даже и «Маннергейма» — сложно. Но строили ее тоже европейские инженеры еще в канун русско-турецкой войны 1877—78 годов. 27 добротных фортов, 16 полевых укреплений, редуты, многочисленные гарнизоны, дальнобойная артиллерия, телефонная связь друг с другом и столицей, хорошие шоссейные дороги, ведущие в тыл, позволяющие без проблем подвозить продовольствие и боеприпасы — и многое другое. 
Между тем силы союзников, в первую очередь болгарской армии, были уже тоже порядком истощены предыдущими боями. В результате чего после кровопролитного и неудачного штурма они были вынуждены перейти к «позиционной войне». Тоже, кстати, во многом ставшей «репетицией» основных боев Первой мировой, — где противники, особенно во Франции, топтались напротив друг дружки больше 3 лет. Пока, наконец, армии Антанты сумели (с помощью американских свежий дивизий) переломить ситуацию в свою пользу. Неплохо проявили себя и греческие бойцы, сражавшиеся на южном фланге. Им удалось также к середине декабря освободить от турок свои исторические земли — вроде Эпира и Салоник с прилегающими местностями. Вроде Македонии, которую очень не прочь была присоединить к себе и Болгария, да, в общем-то, и Сербия тоже.

***

Также не менее успешно сражался против флота турецкого и греческий военный флот (а другого у союзников практически и не было). Хотя, конечно, называть турецкие корабли этим гордым термином во многом будет немалой натяжкой. И, пожалуй, лучшей иллюстрацией реального падения былого величия Османской Порты. С превращением ее из «грозы Европы» в «больного человека» той же Европы — как называли эту страну в европейской же прессе.
В самом деле, если вспомнить 18 век — русские эскадры под командованием Орлова, Спиридова, Ушакова, Сенявина, конечно, регулярно били османов на море. Но в тех битвах же хоть с десяток минимум линейных кораблей с каждой стороны участвовало! А в 1827 г., чтобы помочь Греции обрести независимость, турецкий флот пришлось громить при Наварино даже объединенной русско-англо-французской эскадре! Конечно, уже в 1854 г. с разгромом такого же флотского соединения султана справился один Нахимов. Но тоже командовавший всем могучим Черноморским флотом — с больше десятка только линейных кораблей, не считая фрегатов, бригов, шлюпов и прочей «мелочи».
А вот в морских сражения при Элли (в декабре) и у мыса Лемнос (в январе 1913-го) турки смогли выставить всего один броненосец (аналог прежних линкоров) — и три стареньких «броненосца береговой обороны». Практически — «плавучих батарей» с крайне низкой мореходностью, скоростью, маневренностью и другими важными для настоящих военных кораблей качествами. Неудивительно, что командовал всем этим, с позволения сказать, «флотом» Рамзи-бей. Аж целый капитан первого ранга — обычный «потолок» для которых максимум корабль первого класса. Ну, или отряд чего-то помельче — вроде миноносцев.
Греческим флотом, тоже не намного больше, командовал хотя бы контр-адмирал. Который, собственно говоря, практически в одиночку на своем современном флагманском броненосце и «разогнал» древнюю османскую рухлядь, пользуясь преимуществом в скорости и вооружении. Остальные корабли греческой эскадры ему лишь помогали своим огнем — по мере возможности. 
Неудивительно, что после того как турки решили благоразумно ретироваться под защиту своих береговых батарей — каждый из флотоводцев объявил по итогу обоих сражений именно собственную победу. Ушлый турецкий «адмиральствующий» капитан даже умудрился получить за нее орден от султана. Ну как же — ни один турецкий корабль потоплен не был (хоть повреждения и потери среди моряков были немалые, в отличие от греков) — чем не победа? А то, что стратегические проливы из Черного в Средиземное море так и остались блокированы греческим флотом — это ж так, досадные мелочи, зачем на них обращать внимание… 

***

Впрочем, как бы ни оценивались османской пропагандой хотя бы не очень уж вопиющие неудачи, — в целом в правящих кругах страны росло понимание того, что война проиграна. Так что уже 2 декабря 1912 г. между сторонами (кроме Греции — отсюда и морские и сухопутные сражения с турками) было подписано перемирие.

Весьма странное, кстати сказать, — чем-то сильно смахивающее на печально известные «Минские соглашения». Вроде бы мирные, — но реально все равно не остановившие войну на Донбассе.
Так и перемирие 2 декабря — оно вроде бы и подразумевало прекращение огня на большинстве участков. Но при этом войска противостоящих сторон должны были оставаться на занимаемых позициях, продолжалась вестись осада осажденных союзниками пока еще принадлежащих османам городов и т.д. В отличие, например, от Компьенского перемирия 8 ноября 1918 г., — реально прекратившего все без исключения боевые действия на огромном фронте Первой мировой.
Султан со своим «диваном» (правительством) тем не менее все больше склонялся к подписанию настоящего мира. Но тут возмутились местные «ястребы», «младотурки», — желавшие однозначной «перемоги». Причем, конечно же, «в границах 1991-го», пардон — на начало октября 1912 г. 23 января 1913 г. они даже ворвались на заседание правительства, избили многих его членов, включая и «визиря» (премьера), заставив подать в отставку. Даром что после устроенного «младотурками» в 1908 г. переворота со свержением прежнего султана их ставленники и так определяли политику империи. Но все равно их решили с позором и пинками (в прямом смысле слова) убрать «за недостаточный патриотизм». 
Но, как несложно было предположить, отодвинуть от власти «предателей страны» оказалось легче, чем выиграть войну. Против однозначно превосходящего в численности войск противника. Притом что великие европейские державы пока не горели особым желанием «подписываться» за «хотелки» «младотурков» и назначенного им в 1908 г. нового султана. Предпочитая действовать по образцу нынешнего Совета Безопасности ООН, — выдающего на-гора резолюции, на которые чаще всего их адресаты не обращают ни малейшего внимания. Например, Израиль, — нарушивший их уже столько раз, что можно сбиться со счета. Так и тогда, в общем обращении к султану Англия, Франция, Россия, ряд других стран призвали его «придти к мирному решению». Реакцией на принципиальное согласие которого, собственно, и стал откровенное избиение полного состава турецкого правительства «младотурками» — с возвратом к агрессивной риторике. 

***

Так что уже 3 февраля 1913 г. боевые действия официально возобновились после перемирия. Хотя, по большому счету, они полностью и так не прекращались… Отдохнувшие бойцы армий Балканского союза без особого труда смогли перейти в наступление. Уже в начале февраля турки были выбиты из ранее неприступных Чаталджинских позиций, перейдя уже на последнюю, перед своей столицей, линию обороны. 26 марта сдался гарнизон Адрианополя, 24 апреля — Шкодера. В принципе, союзники могли бы наступать и дальше, но зачем? Ведь дальше был уже Константинополь с огромным, и преимущественно не христианским населением. А в Малой Азии турок тоже было подавляющее большинство. 
К тому же великие державы все прозрачнее намекали пока еще «братьям-славянам» на необходимость вовремя остановиться. Как говорится — «во избежание». Как минимум — войны с Австро-Венгрией, которая была все больше недовольна успехами своих потенциальных врагов, а максимум — вплоть до вмешательства той же Англии. Уже несколько месяцев как пославшей внушительную эскадру к берегам Черногории — дабы ее король снял осаду Шкодера. Правда, это все равно не спасло от сдачи турецкий гарнизон, — но тем не менее злить Лондон без крайне весомых причин (и наличия очень серьезных союзников) во все времена было тем еще удовольствием. Так что уже май 1913 г. прошел больше в том, что принято называть «вялотекущими столкновениями». Настоящая борьба развивалась в это время на другом фронте — дипломатическом. Точнее, на идущей с декабря мирной конференции по Балканам в Лондоне. Причем сложно даже сказать, между кем именно «дипломатические бои» были ожесточеннее — турками и Балканским Союзом — или внутри последнего. 
Османскую Порту «уломали» достаточно быстро, — как говорится, «горе побежденным». Она теряла почти все свои прежние европейские владения — за исключением довольно узенькой полоски суши вблизи своей столицы. А вот настоящий «замес» разгорелся за освобожденные от, как принято называть, «турецкого ига» территории. На большинство из которых одновременно претендовали сразу по два, а то и по три победителя! Как, например, на Фракию, Македонию, те же Салоники. 
Что поделать — судя по всему, политики маленьких стран радикально отличаются от своих коллег из великих государств не только по размеру контролируемой территории. Но и умению договариваться между собой, — находя взаимовыгодные (или хотя бы взаимотерпимые) компромиссы. Как, например, сумели договориться в Тегеране, Ялте и Потсдаме о будущем мироустройстве и «сферах влияния» лидеры стран «Большой тройки». Несмотря на наличие между ними куда более серьезных стратегических противоречий, нежели между «братьями-славянами» и «примкнувшими к ним» греками.

***

В итоге союзники же так и не смогли толком договориться о приемлемом для всех «разделе турецкого наследства». Так что наступивший после подписания 30 мая 1913 г. наконец-то полноценный мир продлился всего-то ровно один календарный месяц — до 30 июня. Когда Болгария начала боевые действия уже против Сербии, пытаясь отхватить себе практически всю Македонию и Фракию, заодно с теми же греческими Салониками.
В развязывании Балканской войны под номером 2 часто обвиняют и «агрессивных болгарских политиков», и «происки коварных европейских держав», той же Австро-Венгрии и Германии, якобы «настроивших балканских политиков друг против друга». Но если разобраться — эти факторы выглядят довольно-таки вторично. В самом деле — после 9 мая 45 года американские и британские генералы в любой момент готовы были развязать войну против СССР. А генералы советские об этом тоже прекрасно знали — готовые дать достойный отпор. Но вот так, в мгновение ока, развернуть на 180 градусов общественное мнение Запада, не только мирных граждан, но и тех же рядовых бойцов и части офицеров за не то что месяц, а даже за год — у западных элит не получилось. Несмотря даже на наличие у них крайне эффективной пропаганды, ни в чем не уступавшей геббельсовской. В годы Второй мировой на Западе ведь доминировало восхищение подвигом Красной Армии, в первую очередь и сломавшей чудовищную мощь Третьего Рейха. И тут вдруг, в одночасье, начинать против СССР новую войну?! 
Да для всего лишь психологической подготовки к такой возможности Черчиллю пришлось произносить свою знаменитую речь в Фултоне о «железном занавесе», министру обороны США Форрестолу — выбрасываться из окна «психушки» в ужасе от им же и придуманной «советской угрозы»! И все равно НАТО было образовано лишь в 1949 году… А тут, всего спустя месяц после подписания мирного договора, на котором, как говорится, «еще и чернила не просохли», братья-славяне начинают новую войну — уже между собой? При этом воюя с прежними союзниками с не меньшим задором, что раньше — с турками? Без как минимум подспудной готовности к войне с вроде бы «братьями» такое, думается, практически невозможно…
А «войну первые болгары начали»? А почему ж тогда у них не получилось закончить дело столь же убедительным блицкригом, что и в конце октября—начале ноября в отношении турок? Да потому что ни сербы, ни греки, ни черногорцы и не думали распускать свои армии, — держа их в полной боевой готовности! А еще — в готовности немедля заключить военный союз уже… с Турцией! Своим якобы «вековым экзистенциальным врагом», ага. Простая циничная арифметика — у болгар была в наличии полумиллионная армия, у сербов — 220-тысячная, греки имели еще 150 тысяч. Черногорцы, как обычно, только «обозначали флаг» — имея от силы дивизию полного состава в 12 тысяч. 
Так что протекай война лишь между вышеописанными сторонами — болгарское преимущество было бы однозначно решающим. А исход войны — вполне прогнозируемым. Чего никак не хотели допустить сербы и греки, не меньше болгар грезивших о «Великой Болгарии», желавшие возрождения таких же «великих» Сербии и Греции. И всегда в душе готовые воевать за эти свои истинные этно-националистические идеалы «великих держав» — пусть на словах и клянясь в верности «идеям славянского (и христианского) единства». Но при необходимости всегда готовых прибегнуть к помощи хоть и осман — чей султан традиционно носил еще и титул «халифа», «повелителя всех правоверных» мусульман. Тем более что под рукой у него все еще оставалось около четверти миллиона достаточно боеспособных солдат. Что уже заметно меняло расклад сил — и отнюдь не с болгарскую сторону.

***

А «последней каплей» стало вступление в войну против Болгарии еще одной «христианской» (и даже — православной, как и у болгар-сербов-черногорцев, греков) страны — Румынии! Чья армия сама по себе почти не уступала в численности болгарской. К тому же противостоять ей Болгарии было практически нечем — главные силы были сосредоточены на юге и западе, а не на болгаро-румынской границе. 
Оно-то, конечно, румыны себя славянами и не считают, — позиционируясь не иначе как «наследники римлян». Но те хоть действительно завоевали для себя огромную империю прежде всего военной доблестью своих легионов — и приносимым новым поданным порядком «римского права». А их якобы «потомки» в большинстве крупных войн обычно выжидали до последнего, — присоединяясь к уже практически определившемуся победителю. Как в Первой мировой — когда их король объявил войну противникам Антанты лишь в конце августа 1916 г. Или же, убедившись, что расчет победителя был ложным, — быстро переметывались на сторону реально более сильной стороны. Как уже во Вторую мировую — летом 1944-го, когда крах Третьего Рейха был уже вопросом времени, а не принципа.
А накануне Первой мировой Бухаресту вдруг показалось, что неплохо бы за счет ослабленной Болгарии отобрать у нее еще один их многих спорных балканских регионов — Южную Добруджу. После чего румынская армия 14 июля и перешла в наступление на практически пустые оборонительные позиции на востоке Болгарии. В трогательной синергии с начавшимся двумя днями раньше наступлением турок — тоже ранее считавшихся румынами своими «извечными угнетателями».

***

После того, как соотношение сил болгарской армии и ее противников стало доходить до 1:2,5, в Софии поняли, что война для них проиграна. 29 июля 1913 г. было подписано перемирие. А 13 августа, в Бухаресте, уже полноценный мир, условия которого были для Болгарии еще довольно щадящими. Возможно, и в качестве некоторого «бонуса» за то, что болгарская делегация не стала «тянуть кота за хвост», нанося своим партнерам по переговорам финансовые потери уже одной необходимостью месяцами держать под ружьем массу вооруженных бойцов вместо занятия их мирным трудом. 
Так что болгары даже сохранили за собой выход к Эгейскому морю, часть моря Средиземного — пусть изрядно суженную за счет отошедших к Сербии и Греции большей части Македонии и Фракии. Что, впрочем, все равно стало «миной замедленного действия» — вплоть до возвращения этих территорий Болгарии Гитлером в обмен на союз с ним в годы Второй мировой. Чуток смогла отодвинуть свои границы от Константинополя также и прежде проигравшая, — а теперь уже победившая Османская империя. В целом же Балканские войны унесли жизни 140 тысяч человек. Стали родоначальниками многих достижений в военной сфере с приставкой «впервые в мире». Как, например, первое в мире бомбометание с боевого самолета, рождение морской авиации, первая в мире женщина — военный летчик (правда, лишь «наблюдатель») и т.д.
Но, пожалуй, главным уроком этого конфликта стало еще одно опровержение временами достаточно популярного мифа о «панславизме», неком «славянском единстве». Увы, лишь до первого территориального спора. Даже не из-за использования кого-то из них в качестве «прокси» внешней мощной силой — лишь по причинам собственной националистической гордыни, ложно путаемой с настоящей национальной гордостью. «Братья-славяне» с Балкан — такие братья… Настолько, что им часто никаких и врагов не надо.