Эти картины были запрещены в СССР: что на них было изображено?

Только в годы перестройки художник Геннадий Михайлович Добров получил возможность выставлять в галереях свою большую графическую серию «Автографы войны». Эти произведения он создал в 70-х годах, и они представляли собой серию портретов инвалидов войны, созданных в специализированных домах инвалидов.

Под «автографами» автор подразумевает полученные ими увечья. В 70-е годы выставляться Доброву на больших мероприятиях не позволили. Его обвинили в смаковании чужих уродств, и даже в извращённом сознании.

Один из таких домов-интернатов для инвалидов располагался на острове Валаам (в северной части Ладожского озера), в постройках бывшего монастыря.

В это и подобные ему государственные учреждения в 1950-1954 гг. со всей страны свезли жёстко искалеченных войной людей, оставшихся без должного попечения родственников и попрошайничающих на улицах и на транспорте.

Этот суровый графический цикл, под условным названием «Листы скорби» Геннадий Михайлович задумал ещё во время учёбы в Суриковском институте.

Летом 1974 года, по совету своего бывшего педагога академика Кибрика, 36-летний художник отправился в приют для инвалидов войны.

«Если Вы нарисовали живущих на Валааме инвалидов войны – вот это был бы шум и гром в общественном мнении, Эти бы рисунки прошли везде, и Вы бы прославились,– сказал Доброву Кибрик, – я там был, всё видел, но рисовать не мог. Не моя это тема, я оптимист. А вам желаю успеха».

В Валаамском доме инвалидов художник ощутил небывалый прилив творческого вдохновения.

«Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку, – писал оттуда Добров жене Людмиле, – и наплачешься, и насмеёшься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?»

Геннадий Добров на Валааме, 1974 г. Фото в свободном доступе.

Он прожил на Валааме полтора месяца, создал несколько пронзительных, берущих за душу графических портретов инвалидов войны. В благодарность – помогал персоналу ухаживать за постояльцами приюта, работал, как простой санитар.

Он говорил, что власти СССР не сумели создать «русским людям, страдальцам, которые воевали за нас, и которых война покалечила» достойных условий жизни. Ими как бы брезговали, хотели спрятать с глаз долой, чтобы их изувеченный вид не портил никому нервную систему. Финансировалось их существование, к сожалению, скудно.

«Кормят тут плохо. Мясо тухлое (суп я не ем). На второе – каша. И на завтрак, и на ужин тоже – каша. Всё опротивело. Но работается тут удивительно легко и хорошо»,– делился с Людмилой своими невесёлыми впечатлениями Геннадий Михайлович.

Не меньшую горечь вызвал у Доброва и тот факт, что все эти инвалиды, «русские Иваны да Марьи» награды – ордена и медали себе завоевали – а сохранить их не смогли и не захотели. Кто-то пропил свои награды, кто-то на блёсны переделал, а у многих их попросту поворовали. Словом, ни у кого ничего нет.

Орденские книжки остались, а сами награды – растеряны. Поэтому художник пририсовывал их к одежде своих моделей сам.

В наше время многие люди думают, что портал «Память народа» обладает исчерпывающей информацией об участниках Великой Отечественной войны, но не все солдаты значатся в этой большой информационной базе.

Радистка Юлия Степановна Еманова. Фото в свободном доступе.

Например, там не найти постояльца Валаамского приюта Михаила Семёновича Казанкова. Когда художник рисовал этого безногого инвалида, ему было уже более 90 лет, и он был участником трёх войн (не считая гражданской): русско-японской (!), Первой мировой и Великой Отечественной. В Первую мировую был награждён двумя Георгиевскими крестами, во Вторую – орденом Красной Звезды и несколькими медалями.

После Валаама художник объехал ещё несколько таких заведений, но признание получил лишь в годы перестройки. Каждый созданный им портрет из серии «Автографы войны» подписан ФИО ветерана – всё это живые люди, а не абстрактные персонажи.

Валаамский дом инвалидов и подобные ему учреждения вовсе не были «концлагерями», как теперь их описывают. Выезд из них был свободный!

Это подтверждают многие источники. Например, работницы приюта, у которых взял интервью в 2003 году исследователь истории Валаама Семенов В.В.

«Некоторые, кто мог, на материк ездили - садятся на пароход и едут в Сортавала. Там напьются и валяются. А милиция к нам их отправляет обратно».

«Они пенсии от государства получали, по инвалидности, а также – ягод, грибов набирали, на Красном скиту продавали, в магазине водку покупали и пили».

⚡«Бред сивой кобылы!»- почему в современной Финляндии считают, что Горбачёв и Ельцин хотели подарить им Карелию?

Михаил Семёнович Казанков. Фото в свободном доступе.

В городах инвалидам 1 и 2 групп давали ежемесячное пособие (пенсию) в размере 300 руб., что составляло более 50% от средней зарплаты в СССР (в 1946 году средняя зарплата была 520 руб., в 1949 году - 569 руб. В сельской местности пенсия у инвалидов войны была меньше - 250 рублей. Кстати, сейчас средний размер пенсии в России составляет 30% от статистической средней зарплаты.

Инвалидов устраивали курсы счетоводов и сапожников – безногие могли вполне это освоить. Но большинству постояльцев попросту некуда было податься: они либо были одиноки, либо не хотели стать горькой обузой для родственников.

И, к сожалению, многие из них становились алкоголиками, воспринимая водку как единственное средство забыться от физических и моральных страданий. А, если уходить в запои – любая пенсия пропьётся очень быстро. И алкоголик начинает попрошайничать.

Даже в относительно сытом и благополучном XXI веке остаться без руки или ноги, а тем более без двух рук или двух ног, или ослепнуть – это трагедия, это неминуемая дорога к бедности, а то и к нищете. А представьте, каково это было в разрушенной войной стране?..

Художник Добров получил в 1987 году специальную медаль «Борцу за мир» не зря. Его суровые работы напоминают людям, чем заканчивается война.