Гуманизму есть место на фронте

На вопрос о том, есть ли место гуманизму в той картине взаимного уничтожения, которую представляет собой любая война, можно ответить так: да, есть, в той мере, в какой мы предполагаем оставаться самими собой. Это, помимо прочего, означает, что мы собираемся перешагнуть через военное время и жить дальше. Этим солдат отличается от убийцы.

Игорь Караулов

Эта короткая, в несколько секунд, история произошла в донбасском городе Украинск, который сейчас освобождает российская армия. Наш солдат наткнулся на украинского волонтёра, вывозившего из города мирных жителей, и отпустил его. Это вызвало смешанные чувства и у самого волонтёра: с одной стороны, он был благодарен, с другой – посчитал солдата глупым человеком. Этот упитанный, холёный и прекрасно экипированный волонтёр, мало чем отличающийся от украинских военных, на месте нашего солдата, конечно, так бы не поступил. И это не голословное предположение, поскольку он также разместил в сети и видео, в котором глумится над телом убитого российского военного. 

Тут есть о чём поспорить, и мнения российской аудитории разделились. Уместен ли такой гуманизм на войне? Ведь милосердный солдат упустил самого настоящего врага. Во-первых, это враг по своим убеждениям, настоящий украинский националист. Во-вторых, волонтёры с той стороны, как и с нашей, не только спасают мирных, но и снабжают свою армию, помогая ей убивать российских солдат. В-третьих, сегодня этот здоровый лоб без оружия, а завтра его мобилизуют и он уже станет непосредственным противником своего спасителя на поле боя.

Конечно, есть соблазн вспомнить не только о гуманизме, но и о более ранних традициях рыцарства, включавших и милосердие к безоружному врагу, побеждённому врагу или врагу, находящемуся в какой-то особой ситуации, не позволяющей ему полноценно сражаться. Можно сказать, что специальная военная операция начиналась по-рыцарски, ведь сперва наша армия даже не наносила удары по казармам с личным составом. Старались избежать гибели людей, которых война, по сути, настигла внезапно. Кто знает, возможно, именно это рыцарское решение не позволило России победить быстро. Но мы же понимаем, что иначе тогда было нельзя? Думаю, никто и никогда не поставит этого в упрёк нашему командованию.

Сегодня война выглядит совсем не так, как во времена Круглого стола или в золотой век японских самураев, и тосковать о честных поединках на мечах бесполезно. Сегодня противник для оператора дрона – такая же условная реальность, как и персонажи игры на экране компьютера. Более того, для тех, кто поставляет украинской армии орудия убийства ради нанесения нашей стране «стратегического поражения», что жизни русских, что жизни украинцев – условность уже второго порядка, нечто совсем эфемерное, куда менее реальное, чем циферки на их банковских счетах.

Эта виртуализация войны не делает её гуманнее, скорее наоборот. Упрямство Запада, поставляющего Украине всё новое и новое оружие, лишает смысла выбивание одной лишь военной техники. Становится понятно, что новую технику нашему противнику всегда дадут его западные «друзья», тогда как резерв живой силы у него не бесконечен.

Следовательно, как бы это грустно ни звучало, чтобы победить, нужно убрать с поля боя как можно больше противостоящей нам живой силы.

С этой точки зрения тот русский солдат в Украинске был неправ. Чем меньше с той стороны людей, способных носить оружие, чем болезненнее будут человеческие потери Украины, тем легче достичь победы.

Это вроде бы простая и железная логика. Тем не менее, никакой дегуманизации противника в нашем обществе не произошло. Ни один современный Эренбург не написал «Убей украинца», ни один современный Симонов не написал про нашего врага «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей». Это объясняется тем, что мы не хотим быть, как они. Ведь это у них, на той стороне, ненависть к нам стала основой национального самосознания. Это они молятся своим чёрным богам за нашу погибель. Это они пытаются вычистить из себя всё, что напоминает им о родстве с нами, от Пушкина до православной веры. И измываться над трупами – это тоже характерная для них черта, которую совсем не хотелось бы перенимать. Не забыта там и блюдётся с маниакальной последовательностью даже такая мелочь как написание слова «Россия» с маленькой буквы. Вот уж до чего у нас даже додуматься не смогли бы.

Таким образом, если мы бываем гуманны, то это не ради противника, а ради самих себя. Мы просто хотим себя уважать. Недорого стоит победа, ради которой нужно переступить через уважение к себе. Это всё равно что продать душу дьяволу. Но дьявол уже купил души наших врагов. Поэтому у нас не осталось другого выбора, кроме как быть на стороне света.

С точки зрения идейных украинцев наш солдат – лох, он растерялся и дал себя обмануть. Но в нашей системе координат он доказал себе, что остаётся человеком, что убийство себе подобных не стало для него самоцелью, а осталось неприятной необходимостью. И то, что у нас в армии есть такие солдаты, не должно расслаблять неприятеля: в свой черёд каждый из них выполнит долг перед Отечеством.

Таким образом, на вопрос о том, есть ли место гуманизму в той картине взаимного уничтожения, которую представляет собой любая война, можно ответить так: да, есть, в той мере, в какой мы предполагаем оставаться самими собой. Это, помимо прочего, означает, что мы собираемся перешагнуть через военное время и жить дальше. Этим солдат отличается от убийцы. Мы знаем, что преступник, совершающий массовое убийство, как правило, в итоге кончает с собой или легко даёт полиции себя убить. Это естественно, поскольку он не представляет себе жизни после того, что он сделал. Вот украинцы мне иногда кажутся такими людьми, которые не собираются жить дальше, которые поставили на свою ненависть всё. 

Помимо прочего, мы рассчитываем, что и в мозгах у наших бывших братьев со временем произойдёт если не переворот, то сдвиг в сторону реальности. Сейчас, когда наша армия наступает, я время от времени слежу за местными чатами освобождаемых городов, включая тот же Украинск. Так вот, там хорошо видно, как дежурные и, возможно, не очень искренние проклятия в адрес «кацапов» (это самое мягкое) постепенно сменяются практическими вопросами о том, как жить при российской власти. Как мне кажется, примеры гуманного поведения наших солдат способствуют такой перемене настроений.