11 июля 1989 - в Кузбассе начались самые масштабные забастовки шахтеров в истории СССР

На модерации Отложенный





Все началось с шахт Кузбасса, в городе Междуреченске на шахте им. Шевякова. Забастовка стартовала по совершенно, казалось бы, незначительному поводу — в мойке, где шахтеры моются после смены, не было мыла. Не какого-то там специально ароматизированного или бактерицидного, не было обычного хозяйственного мыла! И через несколько дней в стране бастовало почти 600 тысяч человек — от Сахалина до украинского Донбасса. Да как бастовали-то! Выходили колоннами на центральные площади городов, занимали трибуны, на которые было дозволено подниматься только партийным бонзам, включали микрофоны и говорили все что хотели и всем кому хотели. Такого не было в российской истории ни до, ни после.

В конце июля 1989 года - после волны шахтерских забастовок, прокатившихся по стране, впервые в советской истории были проведены переговоры представителей стачкомов и руководством СССР. Михаил Горбачев и Николай Рыжков подписали протокол соглашения с шахтерами. Вскоре на законодательном уровне было легализовать право рабочих на забастовку.

Летом 1989 года в СССР в условиях проводимой в стране Перестройки поднялась волна открытого многотысячного забастовочного движения. В июле 1989 года массовые забастовки начались в шахтёрских регионах — Печорском угольном бассейне (Коми АССР), Кузбассе (РСФСР), Донбассе (УССР), Карагандинском бассейне (КазССР).

Прекратив работу в Междуреченске, оставив необходимое количество работников для сохранения жизнедеятельности шахт, рабочие вышли на улицы и площади городов. Порядок поддерживался силами бастующих, образовались забастовочные комитеты. Многотысячные митинги шахтёров продолжались помногу часов. Стали появляться новые рабочие лидеры, выдвигаться кандидатуры в забастовочные комитеты. Уже на пятый день в Кузбассе был сформирован и начал работать областной забастовочный комитет. Шахтеры вместе с милицией патрулировали районы городов.

К возмущению вышедших после ночной смены работников присоединилась первая смена, которая готовилась к спуску в шахту, тут же послали гонцов на другие шахты города — Усинскую, Томскую, Распадскую, им. Ленина. К обеду по всей области поползли слухи один диковинней другого — шахтеры в Междуреченске встали, остановили шахты, милиция ничего не может сделать...

Но шахтеры не встали, они легли. Придя на площадь, ожидая ответа и выражая готовность добиваться своих требований, шахтеры, вышедшие из шахты, следовали старому правилу, что лучше сидеть, чем стоять, но еще лучше лежать. И площадь легла — на солнцепеке, в сорокаградусную жару шахтеры начали небывалую акцию.

Точно так же все произошло и в соседних городах — Осинниках, Новокузнецке, Киселевске, Прокопьевске, Ленинске-Кузнецком, Березовском, Кемерово. Волна забастовок катилась по городам с юга на север,

Уже на второй день в Междуреченске появился министр угольной промышленности СССР Михаил Щадов, который своим низким и хриплым голосом, выступая с трибуны перед площадью, заполненной шахтерами, увещевал шахтеров, убеждая их вернуться к работе и обещая решить все проблемы. Но ему, грозному министру, руководителю отрасли, где всегда преобладал суровый авторитарный стиль управления, не верили.

В чем дело, почему у советских тогда еще людей, у шахтеров, которые зарабатывали по тогдашним меркам приличные деньги — до 600 рублей в месяц, возникло не просто недоверие, а полноценное гражданское неповиновение.

Отказ от работы, остановка предприятий, неподчинение властям, публичный выход на площади — это все не просто противоречило тогдашнему укладу, а переворачивало его! Рабочий класс, который правящая тогда партия называла своей опорой, выступал против этой власти!

Вскоре в Кузбасс приехала комиссия во главе с секретарем ЦК КПСС Николаем Слюньковым. Примечательной фигурой этой комиссии был глава тогдашних профсоюзов (ВЦСПС) Степан Шалаев, который принимал участие в работе на стороне правительственной комиссии, а не членов своего профсоюза.

На всех площадях в Кузбассе была организована радиотрансляция, благодаря которой люди на площадях слушали, как идут переговоры забастовочных комитетов с властью.

Суть шахтерских требований, которые рождались в яростных, до белого каления, внутренних дискуссиях заключалась в том, чтобы изменить структуру управления отраслью. Шахтеры требовали не зарплаты, не продуктового изобилия, а того, чтобы у шахт не отбирали добытый уголь, а оставляли его. Это позволило бы шахтам самим продавать произведенное, сохраняя для себя часть выручки, чтобы благополучие предприятие зависело не от благоволения высоких угольных начальников, а от работы коллектива. Как потом показало время, это было хоть и не бесспорное, но вполне рыночное требование. Но главное — рабочие реформировали структуру управления отраслью!

Конечно, были еще и другие требования — по городам, по инфраструктуре, по системам оплаты — и много еще чего. Важно то, что правительственная комиссия уехала из Кузбасса, а потом и из других регионов с протоколами, где были четко обозначены согласованные меры по улучшению жизни каждого города, каждого предприятия, с конкретными сроками и ответственными.

Потом, через полгода, в феврале 1990-го, теперь уже рабочие комитеты снова встречались с правительственными чиновниками и проверяли исполнение заключенных протоколов и составляли новые. Не все удалось сделать из того, что было намечено, но немало было и сделано того, что без забастовки просто бы не состоялось.

Начиная с 1987—89 гг. на отдельных угольных предприятиях Донбасса возникали локальные трудовые конфликты, заканчивающиеся коллективными жалобами и обращениями в вышестоящие органы власти, групповыми протестами, прекращением работы, шахтерскими забастовками и даже голодовками. Как правило, они охватывали сравнительно небольшую группу людей — в несколько десятков человек — и не имели никакого резонанса. Чтобы привлечь внимание к кризисной ситуации в Донбассе, шахтеры передали сотни писем и обращений в президиум XIX партконференции и I съезда народных депутатов СССР. Отчаявшись и разуверившись в результативности таких форм протеста, они изменили тактику.

С весны 1989 г. отдельные конфликты на шахтах начали перерастать в коллективные действия, приобретать все большую и большую организованность и в конечном итоге вылились в шахтерскую забастовку в июле 1989 г. Этому способствовало появление первых самостоятельных рабочих организаций, представлявших независимое профсоюзное и рабочее движение: объединения социалистических профсоюзов, советов трудовых коллективов, стачечных комитетов и др. Итак, с апреля 1989 г. горняки Донецкой области систематически начали выдвигать требования повышения зарплаты, улучшения нормирования и организации труда, социально-бытовых условий шахтеров.



В начале июля 1989 г. к решению проблемы подключился ЦК профсоюза рабочих угольной промышленности, направивший Минуглепрому СССР 5 основных требований горняков Донбасса (большая оплата труда в ночное и вечернее время, введение единого выходного, оплата времени на дорогу до места работы в забое, переход шахт на самостоятельный режим работы, капитальные вложения на специальные нужды). В ряде городов Донбасса власти, пытаясь снизить накал страстей в шахтерских коллективах, провели совещания с участием советских, партийных, отраслевых руководителей, председателей советов трудовых коллективов, профкомов шахт, где были отработаны требования к правительству. Однако предотвратить шахтерскую забастовку не удалось. В Донбассе она началась 15 июля 1989 г. на шахте «Ясиновская-Глубокая» в Советском районе г. Макеевки. Стачечный комитет (во главе — ГРОЗ Комиссарук В. И.) направил своих представителей на другие шахты с просьбой о поддержке. К вечеру 16 июля к бастующим присоединились еще 5 шахт Макеевки. 18 июля шахтеры вышли на площади города и пикетировали здание райкома партии. К ним присоединились угледобывающие объединения городов: Красноармейска, Шахтерска, Дзержинска. На следующий день в шахтерскую забастовку включились горняки Донецка и Горловки.

Дальнейшему расширению стачки способствовало заявление М. С. Горбачева 19 июля на сессии Верховного Совета СССР. Он отметил, что справедливая и ответственная позиция шахтеров нуждается в поддержке. К вечеру этого дня бастующие пришли на площадь к обкому партии и отказались расходиться до выполнения своих требований.

20 июля забастовка охватила весь регион: не работали 93 шахты и 11 шахтостроительных организаций. Она выплеснулась за пределы Донбасса, распространившись на шахты Львовско-Волынского бассейна, Западный Донбасс, Ворошиловградскую область. В таких условиях 20 июля с явным опозданием в Донецк прибыли секретари ЦК Компартии Украины В. Качура, С. Гуренко, Председатель Совета Министров УССР В. Масол и другие руководящие работники Украины. 21 июля приехали и члены правительственной комиссии из Москвы. Вечером этого же дня они совместно с членами городского стачкома начали работу над документом, который позже получил название «Протокол о согласованных мерах между шахтерским стачечным комитетом г. Донецка и комиссией Совета Министров СССР».

Однако бастующие предъявили новые требования. Главное из них — введение с января 1990 г. новых оптовых цен на уголь, максимально приближенных к мировым. В то время мировые цены колебались от 124 до 250 рублей за тонну в зависимости от качества угля. Шахтеры Донбасса получали соответственно от 24 до 70 рублей, т.е. в среднем в 4 раза меньше. Кроме того, горняки потребовали обеспечить шахты оборудованием и запасными частями, усилить борьбу со злоупотреблениями в обеспечении товарами и продовольствием, расследовать правонарушения в угольной промышленности, обсудить в Верховном Совете СССР в ближайшее время законопроект о шахтерских пенсиях и т.п. В связи с этим доработка «Протокола...» затянулась. Между тем забастовка достигла апогея. 22 июля вся отрасль области была парализована: из 121 шахты не работало 110. В Донецк прибыл министр угольной промышленности СССР М. Щадов. После оглашения «Протокола...» шахтеры потребовали гарантий выполнения соглашения. 23 июля на митинге решено было направить шахтерскую делегацию в Москву, чтобы передать документы в Верховный Совет СССР. 24 июля главные события, определившие дальнейший ход забастовки, разворачивались в Москве. А. Бойко — народный депутат СССР по Донецкому избирательному округу — выступил по поручению горняков на сессии Верховного Совета СССР. Шахтерская делегация была принята Председателем Совета Министров СССР Н. Рыжковым. После некоторой доработки «Протокола...» и согласования позиций правительства с М. С. Горбачевым бастующим были даны заверения в том, что их требования будут в 10-дневный срок рассмотрены и выполнены. Переломным моментом шахтерской забастовки следует считать 25 июля, день подписания соглашения с руководством отрасли и страны в Донецке, Макеевке, Горловке и других угледобывающих регионах Украины.

В этот день все шахты Донбасса начали работу. 26 и 27 июля 1989 г. состоялись заседания Донецкого областного Совета народных депутатов. Рассмотрев вопрос о выполнении требований шахтеров, исполком создал областную комиссию, поручив ей провести соответствующие мероприятия. Со своей стороны Верховный Совет СССР также заявил 27 июля о том, что к концу года будут удовлетворены все требования бастующих, с целью чего будут приняты специальные законы.

Забастовка показала, что начавшееся рабочее движение способно к самоорганизации. Вначале события развивались стихийно, что отмечали и сами их участники. Положение изменилось после создания стачкомов, избираемых открытым голосованием на митингах. На них была возложена защита выдвинутых шахтерами требований в переговорах с руководством страны. Стачечные комитеты прежде всего создали рабочие дружины для сохранения порядка на площадях в дни переговоров, а также для пикетирования шахт с целью предотвращения отгрузки угля и других работ без разрешения стачкома. Рабочие дружины вместе с милицией опечатали все вино-водочные магазины на местах. Благодаря деятельности стачкомов, преступность в городах, охваченных забастовкой, снизилась в 3-4 раза. Под давлением бастующих стачкомы повсеместно приняли решение о недоверии профкомам и советам трудовых коллективов (СТК) шахт. Сложно складывались отношения стачкомов и с администрацией угольных предприятий, угрожающей увольнением активистам движения.

Таким образом, забастовка выявила кризис доверия горняков к власти, администрации и общественным организациям. Создав свои органы самоуправления — стачкомы разных уровней — шахтеры избрали в них неформальных лидеров. Примечательно, что партийных и хозяйственных руководителей среди них оказалось очень мало. Стачкомам удалось поддержать дисциплину и порядок в дни забастовки, наметилась даже тенденция их организации в пределах региона. Они же взяли на себя контроль за выполнением требований горняков.

В дни шахтерской забастовки возникла также идея создания Регионального Союза стачечных комитетов Донбасса (РССКД) — координационного центра рабочего движения. Реализацию она получила в августе. На конференцию в Горловку собрались более 50 представителей стачкомов области. 19 августа 1989 г. они приняли проект Устава РССКД и проект «Декларации основных принципов Союза...», а также избрали временный орган — Координационный Совет. Региональный Совет объявил себя независимой общественной организацией, основным заданием которой является контроль за выполнением требований горняков.