День рождения ВИЛ, или «казалось бы, при чём тут Ильич?!»

Насилие и ненасилие – частный случай противоположности «бытие-небытие». Всякий предмет либо есть, либо отсутствует. Если он отсутствует, то это ноль, ничто. Повлиять на жизнь, на какие-то процессы в ней ноль, ничто – никак не могут. По той простой и уважительной причине, что их ведь нет. Именно это происходит  с проблемой насилия и ненасилия. Если человеку нравится насилие, то он вливается в процесс, участвует в нём. Если же не нравится – то сторонится, отвергает, обходит стороной.

Это же так просто, с точки зрения линейной логики, так понятно даже самому глупому человеку: хочешь – участвуй, не хочешь не участвуй. Если в какой-то комнате кого-то насилуют, то можно туда пойти и присоединиться, а можно уйти подальше, сказав: «я вас осуждаю и ничего с вами общего не имею». 

Изменит ли такая позиция что-то в проблеме насилия? Нет. Подобно тому, как бытие и небытие существуют, не пересекаясь, насилие и органическое отвращение к любому насилию мирно сосуществуют, нигде и никак не задевая друг друга.

Проблемы диалектики начинаются в том случае, если некто ворвался в комнату к насильникам, и стал их бить. Тут возникает странный парадокс: если тебе не нравится насилие, зачем ты его используешь? А если нравится – то зачем осуждаешь?

Нет ли в твоей позиции и твоём поведении очевидного противоречия самому себе? 

Поскольку небытие никак не может повлиять на бытие – ненасилие тоже никак не может повлиять на процессы насилия. 

+++

Для аутентичных антикоммунистов плох не террор сам по себе, а то, что террор большевиков был, по их мнению, направлен не в ту сторону, и был неправильным. Если бы он был «правильным» - как у Наполеона, наркоторговцев и организаторов «опиумных войн» - то никаких вопросов бы к нему не возникло.

Потому что для антикоммуниста террор – мама и папа родные. Если он не совсем дебил, то прекрасно понимает, что ни господствующего положения для себя, ни порабощения окружающих миром, ладом да согласованиями не добьёшься. Есть, правда, мнение, что если сделать постлюдей украинского типа, отменив сам вид «человека разумного», если изменить человеку мозг и основы психической деятельности, то постчеловек примет хлыст господина как мазохист, с радостью и восторгом. Но это очень новомодное течение, в начале ХХ века таких возможностей «коррекции мозга» психотропными средствами ещё не существовало…

Никакой нормальный, психически здоровый человек – не станет по собственной воле неимущим, сделав соседа собственником. Никакой психически вменяемый человек не согласится на роль колониального туземца, радостно отдав звание «метрополии» (и все блага) другим, заокеанским людям. Никакой вменяемый человек не согласится, чтобы его дети стали лакеями при «уважаемых господах» - но ведь лакеи откуда-то берутся, правда?

Потому аутентичный антикоммунизм существует «по Т. Маколею» (1800 - 1859)  - как признание в ненависти к окружающим. Потому что коммунизм, если очень кратко – это признание в любви к человечеству.

Потому вина «красных» не в том, что они кого-то расстреляли – а в том, что они расстреляли не того. Никто на Западе не призывает сносить памятники Кромвелю или Наполеону – потому что, с точки зрения западных «елит» они казнили «кого надо». Другое дело – памятники Ленину или Сталину, они развернули машину террора «в обратную сторону», за что им на Западе вечный позор и неунывающее «фи!» через миры и века…

+++

Диалектическая проблема социалистов (вообще всех) заключается в том, что они применяют насилие из ненависти к насилию. Что для линейной логики вопиющее противоречие, по сути, свидетельство безумия, паранойи. 

Мало кто из нас по молодости, сгоряча, не осудил Ленина за его деяния, согласитесь? И речь не только о том, что нам задурили головы, промыли мозги пропагандой  - но и в этом проклятом логическом сбое, в силу которого выходит, что самый добрый человек на свете – самый бездеятельный человек…

Если он вообще ничего не делал – то он и мухи не обидел. Это светлый образ не только Ильи Ильича Обломова, но и некоторых царей-королей. Помещик Обломов – душка (и надо видеть, с какой искренней любовью экранизировал его образ Н. Михалков!). Он лежит на диване, и больше ничего не делает.

Неудобные вопросы – что он там кушает, и чем платит за квартиру (в романе – съёмную) – оставляют в стороне. Предки позаботились! Обломову есть и на покушать, и на квартплату. Вам вот нет, а ему есть. И добрый он такой, что скулы сводит!

А можно и круче: взять какого-нибудь царя, и смаковать детали его частной жизни: какой он был чуткий, деликатный, как мило разыгрывалась та или иная бытовая сценка в его узком кругу! То, что вокруг этого милашки плескался океан зоологического насилия перераспределения благ – оставим за кадром. Он же лично не участвовал! Он марки собирал, цветы поливал, фотографии проявлял и т.п.

+++

Если вы приравняли добро к ненасилию, то вы приравняли его к небытию. Ноль и пустота оказываются единственной формой добра в такой конструкции, кстати, искренне осуждающей всякого деятельного человека за его активность. 

Человек, которому с детства прививают отвращение к насилию – до тошноты, до омерзения – поневоле начинает вздрагивать при всяком звуке кнута или выстрела. Он сторонится насилия – не понимая, порой трагически не понимая – что тем самым выписывает насильникам индульгенцию, даёт им карт-бланш и обеспечивает им монополию их кровавой деятельности.

- Пусть американцы бомбят, а мы не будем! Вот и получится, что мы молодцы, а они подлецы!

На самом деле получится совсем не это. Получится, что американцы добьются всех своих целей, а вы – исчезнете. Будете стёрты из жизни, как Обломов, которого вдруг лишили денег на питание и квартплату. Да и то сказать, деньги ведь всем нужны – зачем им быть в вашем кармане?! Даже если и небольшие – всё равно другому пригодятся! Копеечка рубль бережёт, и о мелочах следует помнить, «пять старушек – почитай, что целый рупь» (из анекдота) и всё такое прочее…

+++

Антикоммунизм только сегодня стал откровенничать, что «всех убить и всё отнять» - смысл жизни и высшая правда. Да и то, даже сегодня, ещё с оглядкой! 

В пору же нашей молодости антикоммунизм был гуманистическим до оскомины, и постоянно плакал над «слезинкой ребёнка».

Он постоянно извлекал какие-то сентиментальные истории про какого-нибудь пострадавшего, «коммунистами умученного», и выливал их ушатом на лопоухих «лохов». А те хавали: пиплу только хавать, чего ж ещё?

Уводя от «неправильного» террора через фантом и фетиш ненасилия антикоммунизм уверенно вёл нас к «правильному» террору. Если, мол, они такие вот насильники и грабители, и мучители людей – то как же их не окоротить?! Вы, мол, только подумайте, от какого ужаса спас Чили Пиночет! Ну, при этом пострелял там кого-то – да разве ж сравнишь с 200-ми миллионами жертв ГУЛАГа?!

А если лежать на диване, всех выслушивая, и никого не обижая – так ведь тебя за шкирку и в застенки коммунизма! Надо действовать! Надо злу поставить надёжную преграду, а ненасилие – кому же и какая преграда?!

+++

И нельзя не признать, что такого рода рассуждения – логически безупречны. Если власть не умеет защищаться – то её не будет. Причём съедят её даже не коммунисты – которые «где-то далеко и неправда», а свой же кузен, такой же частный собственник, как и  ты, но только более амбициозный…

Речами насильников не усмиришь, они и слушать тебя не будут, а выслушают – не поймут.

Если ты сделал твёрдый выбор в пользу антикоммунизма – то, конечно, взвалил на себя обязанность карать и расстреливать, и никуда от этого не денешься. Иначе превратишься в пособника тех, кого не любишь и осуждаешь: они пришли, а ты в норку спрятался, много ли им ущерба от твоих пряток?

+++

Проблема в том, что если ненасилие – ноль, ничто, небытие, то остаются только две формы насилия:

1) Насилие для предотвращения насилия

2) Насилие для увековечивания насилия.

Понятно, что отличаются они только целью, а так-то похоже выглядят. И немудрено! Возьмите два танка враждующих армий, сколько у них сходств технического порядка! У одного рация, и у другого рация, у одного гусеницы, и у другого гусеницы, у одного пушка с пулемётом, и у другого пушка с пулемётом…

А потому «подозрительное сходство» разных терроров не на пустом месте найдено! И получается, что противник насилия сваливается именно туда, куда он меньше всего хотел свалиться. Стороннику насилия никакой беды, ибо он того и хотел. А вот противнику – душевные терзания и в клочья порванная совесть…

+++

Применение насилия коммунистами создавало диалектическую проблему противоречия средств и цели.

Но использование тезиса «ненасилия» антикоммунистами, зацепившееся за эту диалектическую проблему – загоняет вопрос совсем уж в безысходный метафизический тупик.

Может быть, отсутствие насилия при отсутствии частной собственности – красивая, несбыточная сказка, утопия, грёзы о потерянном грешным человеком рае.

Но то, что отсутствие насилия при наличии частной собственности – бред, куда более очевидно и однозначно.

Частная собственность – не просто базируется на насилие, она суть и есть сама по себе насилие. Если что-то можно забрать у собственника без страха наказания – то это сделают безнаказанно (тавтология – высшая форма очевидности, как «маслянистость масла»). Если собственник не применяет насилия, обеспечивающего его собственность – то он вообще не собственник. 

Я даже не знаю, кто. Некто, сорвавший грушу, и убегающий с этой грушей от других желающих, обладающий грушей – пока не догонят, или пока спрятавшегося не найдут…

+++ 

Симпатии к социализму – по сути, тест на признание права жить у другого человека. Чтобы избежать эмоций, оценочности понятия, давайте скажем, что это не хорошо и не плохо, а просто факт. 

Или мы признаём за другим человеком право на жизнь. Или не признаём. Что правильно – не обсуждаем. Дарвин сказал, что признание права на жизнь за всеми людьми – путь к деградации человеческого вида, и эта точка зрения тоже присутствует в дискурсе (сейчас – ещё как присутствует!). 

Имеет права другой человек – так же, как и ты – право жить? Или право жить есть у одного тебя, а остальные – «уж как получится», и «может, им повезёт»?

И тут, как в Евангелии:  «Да будет же слово ваше: «да, да», «нет, нет»; а что сверх этого — от лукавого» (от Матфея 5; 37).

Но в жизни так получилось, что между «да» и «нет» разместилось огромное множество асимметричной демагогии. Суть которой – «и не то, чтобы да, и не то, чтобы нет».

И у этого есть вполне понятная, по человечески легко объяснимая причина: человеку хочется, чтобы его самого закон защищал, а других от него – нет. Если преступление ему во вред – он кричит «беззаконие». А если на пользу – то как бы и зашибись…

В романе «Инстинкт свободы» А. Леонидова есть такой персонаж – кооператор Трищев. Он был энтузиастом рыночных преобразований, создал образцовую кооперативную птицефабрику, которую, само собой, когда пошли большие доходы – мафия попыталась рейдерски перехватить. А что ей ещё делать, видя успешное предприятие? Розы нюхать?!

Трищева по сфабрикованному обвинению заперли в застенок  к коррумпированным ментам, били, пытали, сломали позвоночник и в итоге он умер. Чудовищная (и, кстати, реальная, из жизни) история, но вот неожиданный вывод из неё:

« -… Нет, мне не жалко Трища! – цинично сознался Клокотов – Я ведь помню, как он, депутатишкой, с пеной у рта клеймил казённую уравниловку и мечтал попасть в волшебный мир частной инициативы. Куда хотел – туда и попал. Иногда мечты сбываются… Рвач был, всегда только о деньгах мечтал! Подписал бы твои бумажки - ходил бы сейчас живой, и в Сочи.- Вот и я ему говорил… Вот и я ему говорил… – словно бы заклинило Черпова.- Но – развёл холёными руками гроссмейстера Анатолий Михайлович - он в очередной раз доказал, что для барыги бабло важнее не только чужих жизней, но даже и собственной! Так что незачем мне жалеть твоего Трищева, в этом болоте каждый получает, чего заслужил…» [ https://denliteraturi.ru/artic...  ] .

Вот, пожалуй, этим словом видного современного русского писателя и впору завершить статью о небытии ненасилия…

Виктор Ханов, команда ЭиМ