Вторжение Запада и его последствия

Наконец, к исходу второго года СВО сопротивление ВСУ истощилось. Русская армия пошла вперёд в ускоряющемся темпе. Даже если Зеленскому и его оставшимся подельникам удастся затормозить это наступление (что сомнительно), то произойдёт это ненадолго и лишь на одном участке (на большее у Киева просто нет сил). Так что вопрос освобождения Украины (Юга России, Новороссии и Малороссии — кому как больше нравится называть эти территории) от западной оккупации можно считать решённым.

С вероятностью 99 проц. России придётся присоединить к себе все или большую часть освобождённых территорий. Не только потому, что освободить можно только своё, а свои земли, политые своей кровью, за пределами своей юрисдикции оставлять глупо, но и потому, что Запад и киевский режим явно не собираются договариваться об устраивающих Россию условиях сохранения какой-то Украины. То есть для того чтобы ликвидировать угрозу безопасности России, исходящую с этой территории, современный киевский коллаборационистский прозападный режим должен быть полностью демонтирован.

В наше время, однако, не только в центре Европы, но даже в дебрях Амазонки или где-то в джунглях тропической Африки не могут существовать «независимые» территории, не принадлежащие никакому государству. При этом самостоятельно восстановить какую бы то ни было государственность население остатков Украины не сможет, да и Запад не даст: с его точки зрения всё, что окажется не присоединённым к России или к другим окружающим Украину государствам, будет иметь «законную» власть в лице остатков банды Зеленского или её наследников.

Так что для того чтобы выполнить задачу СВО и гарантировать безопасность России на южном направлении, территории, ныне временно подконтрольные Западу и формально управляемые режимом Зеленского, необходимо будет поставить под полный российский контроль.

Для того чтобы размещённые на этих территориях гарнизоны (а войск в ближайшее время там понадобится держать много — Запад с поражением не смирился) смогли нормально жить и служить, населённые пункты и дороги надо будет восстановить, а также наладить какую-то экономику, обеспечивающую хотя бы потребности гарнизонов. Всё это потребует огромных вложений, а вкладываться в территории, которые ты не собираешься присоединять, абсурдно. Практика и опыт свидетельствуют, что на признательность местного населения (если оно сохранит собственную независимую государственность) рассчитывать не приходится, скорее наоборот. Так что восстанавливать, а Россия уже восстанавливает и с нуля строит на освобождённых территориях массу объектов, надо своё и для себя.

Москва, правда, не закрывает окончательно дверь для поиска компромисса по Украине. Но сама позиция Запада, утверждающего, что падение киевского режима недопустимо, а если оно произойдёт, то должно послужить сигналом для открытого вооружённого выступления НАТО или части его стран против России, практически не оставляет надежды на конструктивные переговоры. Киевский режим также не настроен менять свою позицию («мир возможен только в границах 1991 года»), независимо от реального состояния дел на фронте.

Все эти соображения и заставляют нас предположить, что из многих возможных вариантов обустройства бывших украинских территорий после СВО будет выбран вариант их простого включения (как отдельных областей) в состав России. Тем более что механизм легализации таких решений путём проведения референдумов уже отработан в Херсонской и Запорожской областях, в ДНР/ЛНР, в Республике Крым и в городе Севастополе. Это территории очень разные и по своему администрированию (при Украине, после Украины и в составе России), и по этническому составу населения, и по политическим предпочтениям. Можно сказать, что они представляют из себя примерный срез политического выбора регионов Украины от Харькова где-то до линии Житомир — Винница или даже Ровно — Хмельницкий.

Так что определённый опыт интеграции и представление о том, с чем предстоит иметь дело, у российских властей имеется. Сейчас самым сложным представляется не выстраивание взаимоотношений с населением будущих новых территорий, а инвентаризация оставшихся на территориях ресурсов.

Дело в том, что нынешние новые российские территории были утрачены Украиной внезапно и без больших сражений (за редким исключением). Там не только уцелели материальные ценности, но на месте осталась и большая часть населения, старая, по сути, ещё советская экономика регионов хоть и не в полной мере, но может продолжать функционировать, постепенно приспосабливаясь к новым реалиям.

Дальше, однако, так не будет. Ломать сопротивление ВСУ так, чтобы минимизировать потери, ВС РФ приходится, массированно задействуя артиллерию и авиацию. Бахмут был стёрт с лица земли надежнее, чем Мариуполь (едва ли не единственный город, пострадавший в кампанию 2022 года), Авдеевка надёжнее, чем Бахмут. Так будет продолжаться до тех пор, пока фронт ВСУ не рухнет. Но никто не знает, на каком рубеже он рухнет и не смогут ли ВСУ его потом хотя бы частично восстановить (пусть и на короткое время). То есть глубина полосы разрушений нам точно неизвестна, но будет хорошо, если она составит всего 200–500 километров.

Обращаю внимание, что, когда руководители ДНР прибывают во вновь освобождённые города, они очень осторожно говорят о том, что решение о целесообразности восстановления будет принято позднее. Это объясняется примером той же Авдеевки, жилой фонд которой разрушен более, чем на 70 проц., экономика — полностью, а из довоенных жителей осталось 5–7 проц., причём их вынуждены были оттуда эвакуировать, так как обеспечить им там не только безопасность, но в первую очередь элементарные условия жизни невозможно. Сколько таких Авдеевок достанется нам до победы, лишь Богу известно.

Если разрушения в ходе боёв мы можем хоть как-то контролировать, а иногда даже минимизировать, то есть ещё такой неподконтрольный нам фактор, как украинская власть, которая проводит в прифронтовых областях принудительную эвакуацию населения, пытается разрушить максимум экономических объектов и объектов критической инфраструктуры, а также жилого фонда. Против нас осознанно применяется тактика выжженной земли. Причём не с целью замедлить наше наступление, что было в своё время целью немцев, применявших аналогичную тактику, а максимально затруднить восстановление данных территорий и запуск там нормальной экономической деятельности уже после их освобождения Россией. Банда Зеленского пытается буквально реализовать идею некоторых экзальтированных российских «патриотов» и оставить России пустую (без населения и без условий для восстановления популяции) территорию.

Надо также иметь в виду, что часть населения бежит от России самостоятельно. Причём речь идёт о миллионах.

Не случайно немцы забеспокоились, когда неисправимые украинские нацисты вроде Маси Найема стали поговаривать о том, что после падения фронта тем, кто не может «жить с русскими», придётся эмигрировать.

Немцы назвали сумасшедшие цифры ожидаемой новой волны эмиграции — 15–20 миллионов человек. Это завышенные цифры. На Украине если сейчас осталось 15 миллионов, то это хорошо. Так что 15–20 миллионов на Запад не уедут, а вот 3–5 миллионов новых эмигрантов вполне может появиться.

Эту оценку я даю на основе собственного, не совсем корректного с научной точки зрения, но адекватно отражающего ситуацию социологического исследования. За время учёбы в двух школах, университете и последующей работы я был близко знаком примерно с 200–250 разными людьми. Случайная выборка — они просто встречались мне на жизненном пути, я их не выбирал самостоятельно. С подавляющим большинством связи и контакты, после того как наши пути расходились, я не поддерживал. Но благодаря социальным сетям, общим знакомым и другим случайным источникам информации (я не собирал её специально) я знаю, какой выбор в 2014 году и позже сделали 100–130 человек из моих бывших знакомых (примерно половина от общего числа).

Примерно 30 проц. уехали в Европу, США и Израиль до 2014 года. Практически все они сейчас против России. Есть нейтральные, но их мало, и они тоже не за Россию, а именно нейтральны. Примерно 40 проц. уехали после 2014 года. Из них большинство — в Европу, в Россию минимум. Из оставшихся примерно половина, если будет такая возможность, уедет в Европу, не дожидаясь прихода российских войск или сразу после их прихода (если будут выпускать).

Итого выбор в пользу России сделало не более 20 проц. от общего числа. Ещё процентов пять остались нейтральны. Остальные выбрали эмиграцию. Да, смогут уехать не все, но из этой случайной выборки за пределами России останется не менее 75 проц. от первоначального количества.

Хочу подчеркнуть, что всё это (за редчайшим исключением) люди из русских семей, с родным русским языком, воспитанные на русской культуре и до начала 90-х с глубочайшим презрением относившиеся к носителям украинства, именовавшие их не иначе, как жлобами, рогулями и кугутами. Причём, насколько я могу судить по беседам с другими людьми, имеющими родственников и/или знакомых на Украине, синдром бегства от России характерен в основном для русскоязычной городской интеллигенции Центральной и частично Юго-Восточной Украины. Сельское население и менее образованные городские слои меньше склонны к бегству. Там процент остающихся колеблется от 40–50 проц. среди рабочего населения городов и до 90 проц. в сёлах (в основном украиноязычных). При этом именно менее образованные городские слои и село дают массу принудительно мобилизованных в ВСУ. В то время как из городской русскоязычной интеллигенции выходит большое количество нацистских украинских идеологов и «бойцов информационного фронта».

То есть по итогам СВО на освобождённых территориях мы должны получить сохранившие значительную часть довоенного населения сёла и небольшие (до 10 тыс. населения) города, а также относительно полно сохранившуюся прослойку неквалифицированных рабочих в больших городах. При этом в большинстве из этих оставшихся семей будет кто-то, кто против нас воевал, у многих будет кто-то погибший или искалеченный.

В то же время в среде образованного класса в профессиях, требующих определённой квалификации, будут большие лакуны. Также с большим рвением выезжает в Европу молодёжь (до 35 лет), чем люди после 40 лет. Основной отток ожидается из Центральной Украины (от Винницы до Чернигова, Полтавы и Днепропетровска). Эти территории, если Киев откроет границы, могут в сумме потерять до половины остающегося на данный момент населения. С Западной Украины будут выезжать меньше — они слишком привязаны к хозяйству и привыкли подстраиваться под любых хозяев.

В целом средний житель новых регионов, особенно за Днепром, к моменту прихода ВС РФ будет представлять из себя плохо образованного (даже если с дипломом) низкоквалифицированного офисного работника, реже рабочего. В селе это будет крестьянин в возрасте 40+, который либо лично воевал против России, либо воевал кто-то из его близкого окружения. Лично против России ничего не имеет, но к новой власти относится настороженно, боится репрессий, улучшения благосостояния не ждёт, инициативу в восстановлении нормальной жизни проявлять не будет, скорее будет недоброжелательно наблюдать за действиями новой власти, обсуждая любой её провал (как истинный, так и мнимый). Ближайший литературный аналог — слесарь-интеллигент со средним образованием Виктор Михайлович Полесов из «12 стульев».

Причём даже такого человеческого материала будет раза в два меньше, чем необходимо для восстановления на этих территориях эффективной экономики (о системе управления я просто молчу). Ну и в ближайшие лет десять превышение смертности над рождаемостью гарантировано. За это время население дополнительно сократится ещё миллиона на два (это в лучшем случае.

Частично решить проблему можно за счёт стимуляции к переселению на Украину участников СВО, а также приезжающих восстанавливать города строителей и прочих специалистов, но это капля в море. Для нормального освоения территории не будет хватать миллионов десять молодых (20–30 лет) людей. Именно возрасты, способные дать относительно большое здоровое потомство сейчас выбиваются или выезжают с Украины. Эту демографическую пробоину заделать пока нечем. И это проблема похуже нелояльности части населения или необходимости платить из российского бюджета пенсии новым гражданам, ставшим инвалидами, воюя против России в составе ВСУ.

Запад наличие этой проблемы понимает. Потому и не мешает Зеленскому воевать до последнего украинца. Чем меньше населения останется на новых российских территориях, тем Западу выгоднее и тем сложнее Москве решать проблемы, связанные с освоением этих территорий. Вторжение Запада на Украину для того и предпринималось, чтобы оставить России пустующие разрушенные земли. Сильную Украину Запад видеть не желал, так как она не нуждалась бы в зависимости от него, а выгодную Западу слабую анти-Россию в любом случае ждал ужасный конец.

Думаю, что в материалах обвинений, предъявляемых Западу и его киевским марионеткам трибуналом по Украине, обязательно должна быть упомянута организация геноцида населения Украины и пособничество организаторам геноцида. Причём обвинение в организации необходимо предъявлять именно западным политикам — украинцы больше чем на пособников исторически не тянут.

За холокост Германия платила и каялась почти восемьдесят лет. Если коллективный Запад будет платить и каяться за геноцид на Украине хотя бы половину этого срока, это даст нам и время, и ресурсы для решения проблем, связанных с приведением территории Украины в пригодное для жизни состояние и восстановлением численности населения.

Ростислав Ищенко