Миниатюры

Дети мои, дети, лучшие на свете!
Почему на свете живут наши дети?
Потому на свете живут наши дети,
Что за них в ответе худшие на свете!

Оправдание – пыль; обвинение – камень.
Но рассыплется камень... Спрессуется пыль...
Убивать же сподручней «чужими» руками,
Обращая в легенду дворцовую быль.

За откровением жди наказания, жди наказания, жди!..
Голос чужой ввек не присвой – но говори, говори...
Пусть все излишества, и откровения вгонят в глухую тоску –
Лишь бы ты пел, а твоё отражение я в катакомбах найду...

Недружный хор людей
Спросил меня однажды:
«Ты чист передо мной?»
И я ответил: «Нет»!

Живи, вдыхая жизни аромат –
Я тоже был когда-то очень рад
Срывать бесстыдной тайны покрывало
При свете умирающих лампад.

«Внемли воображению – и зри истину!. Ибо во образе, но не в тщении века сокрыта она!.

Потому и во тьме дня, и во свете ночи не обретает покоя суетный человек!

А когда минет срок, дни умчатся твои
В небосвод тёмно-синий чредою летящей –
Вновь гонимый пророк из убийственной лжи
Извлечёт некраплёный сюжет настоящий.

Я ищу тебя там, где должна бы ты быть -
Мой охочий манок, мановенье
Не заманит в тенёта, хоть спутает нить...
Заблужденье моё, заблужденье...

Спор оскорбляет, клеймит человека –
Он вне догадки, при мысли простой,
Что пузырятся сомнения века
Над опостылевшей талой водой.

Если бы только это,
Если так мало нужно;
То почему поэты
Бродят впотьмах по лужам?

«Можешь мычать с кляпом во рту –
Не подавись лишней порцией;
Хочешь кричать?.. Только в аду...
И в допустимых пропорциях...»

«Чтобы дышать, нужно мычать с кляпом во рту;
Чтоб говорить, не докучать – лучше в аду!..
Но если крик, то сразу смерть, без рандеву...
Ах, ты сказал, ты прокричал – жди, я иду!..»

И совесть, и любовь – вот панцирь мой двухслойный;
Под ним чуть дышит тот, кто всех дороже мне...
Но если отрекусь от жизни беспокойной,
То след обманный мой теряется вдвойне...

Так влюблённые ввек не услышат,
Не увидят друг друга иначе –
Душу грешную в страсти не пряча,
Дышат вровень с чужою удачей!

Чтобы избавиться от мук,
Себя в сомнениях губя,
Он ищет разума продукт,
И ненавидя, и любя...

Меня любили по-земному,
Душа рвалась же в небеса -
Я ухожу совсем из дому
Или сбегу на полчаса.

На земле есть немало людей,
Чтоб иначить судьбу мою –
Только росы на травах бледней,
И всё меньше себя узнаю.

Да знаю, знаю, что не пьёшь,
Что все бутылки оземь бьёшь,
Что полстакана – ерунда,
А вот поллитра – это да!

Подлейшая сущность подлейшей души,
Как нить Ариадны в пустом лабиринте;
Я спарринг-партнёра куплю за гроши –
Вы цену за подлость невольную скиньте.

Я напишу когда-нибудь,
В одно из прошлых воскресений,
Как кувыркался день весенний,
А слава шепчет: «Не забудь».

Снимите маски, Господа, откройте лица,
Чтоб не во сне, а наяву себе присниться,
Чтоб убежать вам навсегда от бледной тени,
Чтобы прочесть хоть две строки стихотворений...

Там, где томится мастерство,
Где нет чудес и песнопений,
Ложится планер на крыло,
Собой являя след сомнений.

Любовник, муж – как две собаки,
Как две проклятые судьбы:
Второй погиб в семейной драке,
А первый – тот строгал гробы...

Мне говорила бабушка: «Молись!»
Мне говорила бабушка: «Покайся!
Пред мужем ты, как хочешь, так вертись.
А там, тащи в постель хоть и нанайца!»

А муж мой глупый думал: «Это блеф!
Что бабушкины росказни, что сказки».
Его и мой сплести бы вместе грех –
Ни в лапти не обуешь, ни в салазки.

Эмоции тебе, мужчина!
Скидай скорее мокасины –
Ныряй в постельку на кровать –
Не то устану сладко ждать.

Я – дворник, грузчик, инородец;
Я –  в общем-то, честной народец.
Но ВУЗов точно не кончал,
А так, словами лишь бренчал.