Кризис-2023 и дефолт-1998: братья, но не близнецы

На модерации Отложенный

Прошлая девальвация вызвала экономический рост, а сегодняшняя – сталкивает страну в затяжную стагнацию

   Реакция россиян на валютные кризисы 1998 и 2023 года сильно различается. Четверть века назад обрушение рубля вызвало всплеск уличной торговли (слева). А в 2023 году за девальвацией рубля граждане следят с удивительным спокойствием (справа).                                                        

 Валютный и бюджетный кризис 2023 года в России имеет много схожего с девальвацией рубля 1998 года – но есть и принципиальные различия. Кризис 1998 года дал мощный толчок к росту внутреннего производства и к общему рыночному оживлению, благодаря чему резко выросли и реальные поступления в госбюджет. А нынешний валютный кризис, напротив, будет иметь угнетающее влияние на экономику из-за ухудшения условий кредитования и ограничений для обновления основных фондов или импорта технологий. В отличие от кризиса 1998 года экономический рост сегодня не ускорится, а замедлится. Соответственно не будет и заметного прироста реальных бюджетных доходов или дополнительного притока конвертируемой валюты. Дефолт-1998 стал для экономики РФ быстрым шагом к оздоровлению, а кризис-2023 может превратиться в начало более сложного этапа длительной стагнации, которая будет осложнена санкционной войной и противостоянием с Западом.

    Сразу после девальвации 1998 года российская экономика показала динамичный рост на 6,4% в год, а промышленное производство выросло за год почти на 9%. Такое общее экономическое оживление обеспечило почти двукратное увеличение номинальных доходов федерального бюджета. А по отношению к растущему ВВП доходы федеральной казны выросли на один процентный пункт.

    Ничего похожего на такой быстрый подъем после нынешней девальвации мы скорее всего не увидим. Ведь еще до экстренного подъема ключевой ставки во вторник 15 августа руководство ЦБ обещало замедление экономики после завершения этапа восстановительного роста в первом полугодии 2023 года (когда общий прирост ВВП составил от 1,4 до 1,6%).

    В 2024–2025 годах темпы роста российской экономики будут «более умеренными, чем в этом году», а в 2026 году российская экономика вернется на траекторию сбалансированного роста в 1,5–2,5%, обещал неделю назад зампред ЦБ Алексей Заботкин. Но теперь, после экстренного подъема ключевой ставки и демонстрации всего несовершенства ручного финансового управления, темпы роста ВВП, очевидно, будут ниже этих прогнозов.

    Важное отличие быстрого подъема после девальвации 1998 года от нынешней ситуации в том, что тогдашний экономический рост был обеспечен не бюджетной накачкой, а рыночным спросом и предложением. Сегодня же ситуация иная: в стране формируется спрос на товары, которые не производятся в России. «Уже четверть или даже больше бюджетных расходов идет на финансирование производства, которое не создает потребительские товары. То есть денег много, а под них потребительские товары не производятся, это еще повышает спрос на импорт», – отмечает бывший первый зампред ЦБ Олег Вьюгин.

    Примечательно, что дефолт-1998 и валютный кризис – 2023 были подготовлены несогласованной политикой финансовых ведомств, которые держались за частные показатели, как бы не интересуясь ближайшими последствиями такой политики.

    В 1998 году одна часть финансовых властей отказывалась ослаблять курс рубля (тогда он был около 6 руб. за доллар), тогда как другая часть чиновников продолжала раскручивать разрушительную пирамиду ГКО (государственных краткосрочных облигаций). Так же и сегодня – одни ведомства пытаются залатать бюджетную дыру за счет девальвации, словно бы не понимая, что создают тем самым политическое напряжение и провоцируют ЦБ на резкий подъем ключевой ставки.

    Характерно, что прогнозы наступления дефолта или падения рубля были легко просчитываемыми. Если почти весь импорт в РФ сейчас идет только за твердую валюту, а ее поступление в страну сократилось в несколько раз, то сложить эти два и два и назвать дату обвала рубля не составляло никаких проблем. Точно так же и в 1998 году независимые эксперты предсказывали дату дефолта с точностью до недель.

    «О внезапности нынешнего валютного кризиса говорить не приходится. Нынешнее обострение довольно легко можно было предвидеть, используя известные предпосылки для установления ключевой ставки. Уровень ключевой ставки в 11,5–12,5% реально можно было просчитать по традиционному и известному алгоритму», – говорит замруководителя Центра развития Высшей школы экономики Валерий Миронов.

    Однако российские чиновники хорошо усвоили часть уроков дефолта 1998 года и поэтому стараются сегодня иметь сбалансированный бюджет и не наращивать внешний валютный долг. Именно такие подходы к финансовой политике сформировались после дефолта-1998 и продолжают действовать до сих пор – тем более что очень многие участники и свидетели тех событий продолжают оставаться в российской власти (если только не убежали за границу).

    «Нынешний кризис страна проходит значительно легче, чем события 1998 года. Мы не видим очередей в банках, не видим панических настроений. Наша экономика значительно выросла и окрепла за последние 25 лет, и я не хотел бы сегодня вновь оказаться в момент кризиса 1998 года», – говорит ведущий эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Станислав Митрахович.

    Однако многие считают, что причины нынешнего валютного кризиса как раз лежат в невыученных уроках дефолта 1998 года. «Адекватных уроков из дефолта 1998 года, а также из кризиса 2008–2009 года, когда пропали средства Стабилизационного фонда, инвестированные в ипотечные ценные бумаги ипотечных агентств США, мы так и не извлекли. Не извлекли уроков и из комплекса антироссийских санкций 2022 года, когда были заморожены (фактически украдены) резервы ЦБ, куда входили средства Фонда национального благосостояния. К сожалению, те же люди наступают на те же грабли, которые нам были услужливо подставлены еще в начале 90-х годов. Нельзя продолжать жить по этим правилам и выполнять как автоматы те же операции, которым нас тогда научили», – говорит депутат Госдумы Оксана Дмитриева. По ее словам, кризисы 1998 и 2023 года имеют как объективные внешнеэкономические причины, так и являются следствием ошибочных действий денежных властей. В 1998 году ошибкой было раскручивание пирамиды ГКО и замещение внутренних займов внешними, а также попытка удерживать валютный коридор. Ошибки денежных властей в 2022–2023 году – это создание условий для неэквивалентной внешней торговли и превращение рекордного сальдо (250 млрд долл.) в отток капитала из страны. Ошибкой стала и несвоевременная отмена обязательной продажи валютной выручки экспортерами. «В условиях выдавливания из долларовой зоны наш ЦБ упорно сохраняет и выполняет все старые внешние предписания. А именно: куплю-продажу валюты на бирже, а также повышение ключевой ставки в попытке укрепления рубля. Последняя мера – также же из арсенала рецептов МВФ, как и валютные интервенции», – отмечает Дмитриева.

    «Дефолт-1998, как и любое шоковое явление, привел к кризису в российской экономике, однако последующие шаги стали началом открытия российского рынка для внешних инвестиций. Сейчас мы переживаем другой этап – этап изолирования российской экономики, то есть в определенной степени откатываем назад. В среднесрочной перспективе это приведет к снижению потенциального роста экономики и потери ее конкурентоспособности», – прогнозирует Наталья Лаврова, главный экономист «БКС Мир инвестиций». Она отмечает, что позиции рубля на протяжении последней четверти века слабели. С дефолта 1998 года рубль обесценился к доллару почти в 14 раз. С начала 2010 года – более чем в три раза. «Существенным провалом экономики с 2010 года стал и слабый рост реальных располагаемых доходов: всего 0,2% против среднего роста в 7,8% в период до 2009 года. Так что в целом за последние 25 лет наша экономика переживала разные этапы развития. Она становилась сложнее и институционально более развитой. Но это относится до начала 2022 года, когда начался переход в состояние изоляции», – считает Лаврова.

    Прогнозы последствий нынешнего валютного кризиса многие экономисты строят на принципиально разных данных о степени загрузки производственных мощностей. «Сейчас по сравнению с 1998 годом уровень загрузки мощностей – судя по данным ЦБ, а не Росстата – очень высок. Это, с одной стороны, стимулирует инвестиции, но с другой – не позволяет рассчитывать на быстрый отклик выпуска в торгуемых секторах под влиянием обесценения рубля», – говорит Валерий Миронов.

    «Сейчас процентные ставки в экономике растут не только в номинальном, но и в реальном выражении. Но экономическая теория и практика показывают, что из кризиса экономика лучше выходит при отрицательных реальных процентных ставках», – говорит экономист. И предлагает вводить капитальные ограничения вместо резкого роста ключевой ставки. «Иначе можно получить не просто торможение роста или даже рецессию, а стагфляцию, бороться с которой традиционными методами затруднительно, так как шаги для борьбы с инфляцией могут противоречить задаче скорейшего выхода из рецессии», – предупреждает Миронов.