Александр Росляков. Зачем пугать нас новой Хиросимой?

Нешуточно задела всех статья нашего видного внешнеполитического эксперта Сергея Караганова на тему нашей новой, ядерной агрессии. Дескать пора уже как следует угрозить всему миру, смеющему осуждать наш миролюбивый поход на Украину, атомным ударом, а не подействует – и жахнуть. А как еще принудить всех уверовать в наше ангельское миролюбие и миронасаждение?

Противники такого насаждения всячески его поносят, вспоминая как еще в СССР смеялись над такими ястребами: «Будем биться за мир, пока от него камня на камня не останется!» Но главное, что беспокоит – пойдет ли впрямь Кремль на этот ядерный террор? Подбросил тут дровишек и наш единственный уже, хоть и хитрющий внешний друг Лукашенко, получивший от нас порцию ядерного оружия и мигом пристегнувший его к своей обойме: «Цель ядерного оружия в Беларуси – защита от агрессии, при угрозе колебаний не будет». А так как белорусское государство – это я, Лукашенко, – только попробуйте мне перечить!

Но очень остужающим на этот счет стало заявление уже Путина на встрече с военкорами в Кремле:

– В целом по стране вводить какой-то особый режим, военное положение нет смысла, необходимости такой нет сегодня.

То есть он вообще, как можно понять из этой реплики и ей подобных, не хочет «обострять» –  хотя положение наше все более аховое и народ помышляет уже о какой-то самозащите. Причем поди еще пойми, от кого именно – украинских террористов или своих вагнровцев, убивающих и грабящих у нас еще хуже тех террористов. Формулирует же это наш официоз так:

«Как быть гражданам, которые сами хотят организовать отряды для защиты своих населенных пунктов, районов и областей? Депутат Госдумы Андрей Картаполов полагает, что из них можно формировать истребительные батальоны, как во время Великой Отечественной войны: «Дело в необходимых решениях на государственном уровне. Сейчас, насколько я знаю, работа по их принятию ведется»».

Но это, при всей угодливой певучести формулировок – что-то совсем новое не только в нашей военной практике, но, по-моему, и в мировой!

Партизанские отряды не на вражеской территории, а на своей, оставляемой там и сям своими пограничниками и регулярными частями – видимо, из-за той же боязни обострений. Но как на фоне такого общего скукоживания объяснить этот атомный почин, который, как и всё при нашей полной диктатуре, явно не мог родиться сам собой?

Я думаю, тут два нацела: внешний и внутренний. Внешний – застращать страны, которые поддерживают Украину, особенно их население: дескать двое дерутся, третий не мешай, а то еще от этих диких русских такое прилетит, что поминай как звали! Но здесь скорей всего прок будет нулевой: этим «диким русским» никто уже не верит ни на грош, и любая наша пропаганда на Западе даже не смех встречает, а полный игнор. Это у нас телек день и ночь трещит о происках коварных англосаксов с немчурой и прочими гей-французами, а там подобной  взаимности нет и близко.

Зато для нашей все еще пребывающей во власти родных сказок                                          публики эта пугалка очень даже может сработать. Больше всего боятся атомной войны, я полагаю, наши люди – еще благодаря советской пропаганде, одним из столпов которой служил ужас Хиросимы с Нагасаки. И то, что путинская СВО тронула эту крайне щекотливую в силу возможности ответного удара тему – пугает, отвращая от охоты шлепать до победного, и без того запуганный народ. И хоть он по своей пугливости боится вслух болтать про свой испуг – под ложечкой сосет, что вовсе ни к чему на фоне всех грядущих ухудшений вроде партизанщины в родном краю.

И тут приходит на подмогу облегчение в духе такого анекдота. Беременная жена каждую ночь просыпается от кошмара, который в ужасе пересказывает мужу: что ребенок родился черный и с рогами. Наконец ее увозят в роддом, муж туда приходит, спрашивает: «Родила? – Да. – Черного? – Да. – С рогами? – Нет. – Ну слава богу!»

Так и тут. Когда станет вконец ясно, что этой СВО конца не видно, что людей наших и впредь будут помалу убивать в пользу мигрантов, но новой Хиросимы все-таки не будет, мы с облегчение вздохнем: «Ну, слава богу!» И с радостью продолжим дохнуть по чуть-чуть.