Начать сначала. Возникновение и расцвет голландского еврейства

Подпольный Пасхальный седер анусим. Моше Маймон, 1893 г.

Потомки насильно обращенных в христианство испанских евреев, вернувшиеся к иудаизму в известном своей терпимостью Амстердаме, были вынуждены начинать изучение веры отцов буквально с азов. Результатом стал необыкновенный культурный расцвет сложившейся там общины. Она оставила в наследие богатейшую литературу и уникальную систему образования.

Изгнание из Испании стало, без сомнения, одним из самых трагических и значительных событий в еврейской истории. Оно существенно изменило не только географию расселения еврейских общин, но и их религиозный, культурный и социальный характер. Евреи селились на Пиренейском полуострове еще в римскую эпоху. По оценкам историка Хаима Бейнарта, накануне изгнания в Испании проживали около 40 % всех евреев мира. Неудивительно, что и сегодня, спустя более 500 лет после изгнания, многие еврейские общины по всему миру по-прежнему называют себя «сефардами» (от «Сефарад» — название района Пиренейского полуострова в еврейской литературе раннего Средневековья, прим. переводчика). Изгнанники распространились по всему свету, достигнув Португалии, Османской империи (включая Страну Израиля), Северной Африки, Италии, Нидерландов, Германии, Англии и даже открытой европейцами в те годы Америки. Под влиянием множества факторов это инициированное изгнанием грандиозное расселение растянулось почти на двести лет.

***

В 1492 году, когда евреям Испании пришлось выбирать между изгнанием и обращением в христианство, многие бежали в соседнюю Португалию. Однако пять лет спустя беда настигла их вновь. В Португалии евреев фактически лишили возможности покинуть страну и крестили насильно. При этом, однако, те, кто желали в тайне сохранять верность иудаизму, подвергались куда меньшей опасности, чем в соседней Испании, поскольку инквизиция здесь была учреждена лишь в 1536 году. Поэтому евреев, принявших христианство лишь внешне, а на деле продолжавших соблюдать традиции предков, в Португалии оказалось гораздо больше, чем в Испании. На протяжении более чем ста лет многие из португальских анусим продолжали сохранять свою еврейскую идентичность, несмотря на то, что их доступ к еврейским источникам был крайне ограничен. По сути дела, даже Танах, перевод которого в качестве Ветхого Завета являлся священной книгой и для христиан, был доступен лишь христианскому духовенству, но не широкой публике. Таким образом, еврейская традиция передавалась среди анусим в тайне, главным образом устно, и со временем значительно отклонилась от той, что сохранялась в других еврейских общинах. Объединение Португалии и Испании в 1580 году наряду с поддерживаемым властями развитием международной торговли, открыли новые возможности для анусим, многие из которых были торговцами, но до тех пор не могли покинуть пределов Португалии. Правительства множества стран, ясно осознающие экономическую выгоду сотрудничества с обладающими большим опытом и обширными международными связями еврейскими торговцами, в том числе и анусим, широко распахнули перед ними ворота своих городов. Среди важных центров международной торговли той эпохи был Амстердам, славившийся к тому же определенной религиозной терпимостью.

Так евреи стали оседать в Амстердаме. Вот только в отличие от большинства изгнанников, в конце ХV века поселявшихся в местах, где прежде уже существовала активная еврейская община и потому сохранялась преемственность традиций, основатели еврейской общины Амстердама в XVII веке были по большей части португальскими анусим, и первой еврейской общиной, с которой они столкнулись, была их собственная — ими же созданная.

Всё по новой

Официальное решение, позволяющее евреям селиться в Амстердаме, впервые было принято в 1616 году. Поначалу власти разрешали евреям собираться и молиться в частных домах, но не строить синагог, поэтому первые еврейские переселенцы организовывались в небольшие сообщества. Наконец в 1639 году трем таким группам было позволено объединиться в одну официальную общину. Стоит заметить, что для анусим переезд в Амстердам означал не только расширение коммерческих возможностей, но, прежде всего, освобождал от необходимости скрывать свою веру, позволял открыто жить в соответствии с еврейской традицией.

Воспитанным в полностью христианской среде, но тем не менее желающим вернуться к иудаизму, анусим пришлось приглашать раввинов из других сефардских центров — Османской империи, Италии и Северной Африки. Иногда на руководящих должностях оказывались даже раввины ашкеназы (т. е. евреи из Центральной Европы, «Ашкеназ» — название Германии в еврейской литературе раннего Средневековья — прим. пер.), например, Моше Ури Ха-Леви из немецкого Витмунда или Шауль бен Йосеф Ха-Леви Мортейра из Венеции. При этом община создала настолько успешную систему образования, что вскоре не только взрастила собственных лидеров, но и смогла направлять раввинов в другие сефардские общины Запада.

Управление общиной осуществлялось группой, ежегодно избираемой из наиболее состоятельных ее представителей, уполномоченных решать все внутренние вопросы и контактировать с властями.

И по порядку

Чтобы вернуться к традициям своих предков, анусим по сути должны были изучать всё с самого начала. Неслучайно одним из первых предпринятых ими в Амстердаме шагов стало создание системы формального образования для детей. Уже в 1616 году представители двух из трех маленьких сообществ — «Бейт-Яаков» и «Неве-Шалом» — основали педагогический союз под названием «Талмуд Тора». То, что в 1639 году именно оно стало официальным названием всей общины, подчеркивает, насколько важное место занимало образование в жизни вернувшихся к иудаизму португальских евреев.

Интерьер Португальской синагоги в Амстердаме.

Эмануэль де Витте, около 1680 г.

Из перечня коммунального имущества общины выясняется, что между 1618 и 1624 годами ею были приобретены сотни молитвенников и книг, причем не только для синагоги, но и для школы. А в 1637 году лидеры общины пришли к выводу, что существующая образовательная структура не в полной мере отвечает их требованиям, и создали ешиву «Эц Хаим».

Христианский опыт членов общины и необходимость изучать иудаизм с самого начала подвигли их к созданию совершенно особенного и на тот момент уникального подхода к образованию. В большинстве еврейских общин того времени основное внимание уделялось изучению Гемары, Танах же занимал в обучении лишь незначительное место. Напротив, в амстердамской общине бывших анусим, как, впрочем, и в других их общинах, изучение Танаха стало едва ли не центральным. Выросшие в христианской среде, они видели в Танахе основу своего жизненного уклада, а в основательном штудировании библейских книг — важнейшую цель образования детей. Однако включение Танаха в основу обучения было лишь частью детальной и упорядоченной учебной программы, начинавшейся с изучения иврита, продолжавшейся изучением библейских книг, а затем переходившей к постижению Мишны, Талмуда и Алахи. В этом была суть подхода — упорядоченного изучения от основ к глубинам. Ашкеназские раввины, приехавшие в Амстердам, с энтузиазмом восприняли систему образования, принятую в португальских общинах. Вот как, например, описывал это пражский раввин Шаббтай Басс в своей книге «Сифтей Нишаним» («Уста спящих»):

И с тех пор, как приехал я сюда в святую общину Амстердама и посещал несколько раз дома учения святых сефардских общин, да хранит их Всевышний, я с наслаждением видел и слышал этих богатырей — малышей, многочисленных, как кузнечики <…> и могучих в своем знании Танаха и премудростях грамматики, сочинении стихов и владении святым языком.

Я видел, как дети изучают Танах — от первой его книги до самой последней, а затем и Мишну. Когда же взрослеют, переходят к освоению Гемары и толкований. И я плакал — ну отчего же не учатся также и дети в нашей стране. Вот бы эта традиция распространилась бы по всем общинам Израиля. Чем было бы плохо, если бы дети также наполнялись мудростью Танаха, пока не достигнут тринадцатилетия, а затем принимались бы за познание Талмуда, поднимаясь дальше к добродетели?

В первой комнате занимаются малые дети, пока не научатся читать молитву и тогда переводят их во вторую комнату, где они изучают Тору, и ее чтение со всеми огласовками, до тех пор, пока не овладеют всем Пятикнижием.

После чего они переходят в третью комнату и продолжают учить Тору с ее толкованиями. Каждую неделю изучают толкования Раши и затем идут в четвертую комнату и учат там Пророков и Писания. И мальчик читает библейский стих на святом языке, а затем разъясняет на иностранном и все остальные его внимательно слушают.

И после приходят в пятую комнату и изучают там Галаху, пока не достигают глубокого понимания и мудрости. И там не говорят ни на каком другом языке, кроме святого, лишь Галаху толкуют на иностранном языке. И они усваивают мудрость грамматики и каждый день учат из Гемары одну алаху, а на праздники все ученики изучают Шульхан Арух (раввин Шаббтай Мешорер Басс, «Сифтей Нишаним»).

Посетивший до этого многие еврейские центры Польши, раввин был восхищен методическим и последовательным изучением еврейской традиции в португальской общине Амстердама. Здесь ученики не начинали изучать Талмуд, не овладев чтением на иврите Танаха и Мишны. Для еврейского мира того времени это был уникальный образовательный подход, проистекавший из потребности всей общины — как детей, так и взрослых — начинать обучение с самых азов.

Не только дети

Формальное образование в Амстердаме — как это было принято в то время во всём европейском обществе — предназначалось для детей до их выхода на рынок труда, как правило, в возрасте 1013 лет. Соответственно, для взрослых формальные рамки образования не расширялись. Однако в общине, в которой взрослые не получили еврейского образования, не владели ивритом и вообще перешли к еврейскому образу жизни лишь в старшем возрасте, такая структура, заполняющая пробелы в их образовании, была необходима. Ею стала синагога.

Вернувшиеся к еврейству, анусим пришли в синагогу не только, чтобы молиться, но и чтобы узнать, как молиться и как выполнять еврейские заповеди иудаизма. Они были приняты более опытными членами общины с терпением и радушием.

Одним из свидетельств тому, безусловно, можно считать появление с конца XVI века молитвенников, прежде не переводимых на другие языки, как на испанском, так и двуязычных — на испанском и на иврите. Цель их распространения вовсе не состояла в изменении порядка молитв или разрешении молиться не на иврите. Они лишь должны были помочь вернувшимся в иудаизм анусим познакомиться с молитвой, чтобы не чувствовать себя потерянным в синагоге еще до того, как будут приобретены необходимые знания. Другим образовательным инструментом, ориентированным на взрослых, стали читаемые раввинами в синагогах проповеди. Они позволяли познакомить новых членов общины с еврейским мировоззрением и законами Галахи.

Увы, в силу того, что произносились эти проповеди устно, большая часть их до нас не дошла. Лишь немногие были записаны и сохранены. Так 50 проповедей раввина Шауля бен Йосефа Ха-Леви Мортейры, прибывшего в Амстердам в 1616 году, были собраны в книге «Гиват Шауль». Издатель Давид де Кастро Тортес опубликовал семь проповедей семи различных раввинов и интеллектуалов на португальском языке, а Моше Диас — проповедь раввина Давида Нуньеса Торреса, которую тот подготовил в 1675 году к Шаббат Нахаму («Субботе утешения») — первой субботе после поста 9 Ава.

В силу особенностей общины эти проповеди служили также и полемическими инструментами в борьбе со скептиками и даже католической доктриной. Неслучайно Марк Саперштейн — исследователь проповедей бывших анусим в Амстердаме, отмечает четкий дидактический характер речей. Ведь цель их и состояла в том, чтобы обучать традиции и знакомить аудиторию с классическими еврейскими текстами. Иногда проповедник буквально разъяснял слушателям основные правила поведения в синагоге, о чем, например, свидетельствует проповедь рабби Ицхака Абухава, произнесенная на португальском языке в 1675 году:

Благородное сообщество, славная община, давайте же постараемся сохранить Б-жью милость и доброжелательность в этот великий день. Давайте посмотрим на Его святые заповеди, не отступая от добрых обычаев, добрых советов и высокого учения наших мудрецов. Давайте почтим этот дом святости и не станем осквернять его разговорами, действиями и грубыми поступками, не достойными Всевышнего <…> Давайте вознесем наши молитвы в тишине и преданности, дабы они были услышаны и приняты Б-гом (Sermoes que Prearao os Doctos Ingnios do K.K. de Talmud Torah desta Cidade de Amsterdam, David de Castro Tartaz, p. 13).

Просветительская литература

Хотя оказавшиеся в Западной Европе бывшие анусим и не были укоренены в еврейскую культуру, а возможно, как раз именно поэтому, они сформировали необычайно развитую культуру печати и оставили после себя богатейшую литературу. Неслучайно в XVII веке именно Амстердам стал важнейшим центром публикаций на иврите. В отличие от других мест, где книги на иврите печатались в типографиях христиан, в Амстердаме бывшие анусим открыли собственные типографии, печатали книги на иврите, и те расходились по еврейским общинам всего мира.

Кроме того, они перевели на испанский и португальский языки и опубликовали молитвенники и важнейшие труды по еврейскому праву (Галахе) и мировоззрению, обеспечив таким образом доступ к еврейской мысли публике, не умеющей читать на иврите. Среди прочего ими были опубликованы такие книги, как посвященный этике иудаизма труд раввина Бахье бен Пкуды «Ховот Ха-Левавот» («Учение об обязанностях сердца») в переводе раввина Давида Хаима Пардо и знаменитая книга рабби Иегуды Ха-Леви «Сефер Ха-Кузари» («Книга доказательства и довода в защиту униженной веры»), переведенная хахамом («хахам» — ученый титул в сефардских и восточных общинах, соответствующий титулу «рав» или «раввин» у ашкеназов — прим. пер.) Яаковом Абанданой. Наконец, Танах также был переведен на испанский язык и назван «Танахом Перейры» по месту, где был напечатан. Были также опубликованы книги, не считавшиеся частью традиционной еврейской литературы, в том числе книга Иосифа Флавия «Против Апиона», переведенная на испанский язык Йосефом Шемой Ариасом.

Дело не ограничилось издательством одних переводов. Наряду с ними расцвела обширная оригинальная и разнообразная литература: философские и полемические труды, грамматика иврита, историографическая документация и даже художественные произведения. Большинство эссе были написаны на двух языках, привезенных с Пиренейского полуострова, — испанском и португальском. Разумеется, одной из важнейших сфер еврейской мысли, доступ к которой на родном языке было необходимо обеспечить в первую очередь, являлась Алаха, позволяющая бывшим анусим вести надлежащий образ жизни в соответствии с законами еврейского права. Первым опубликованным алахическим трудом стал перевод на ладино отрывков из книги рабби Йосефа Каро «Шульхан Арух» («Накрытый стол»), изданный в Салониках под названием «Шульхан Ха-Нефеш» («Стол души») в 1568 году — всего лишь около десяти лет спустя после публикации оригинального произведения. В 1602 году «Шульхан Ха-Нефеш» был вновь напечатан в Венеции, а в 1609 году раввин Моше Альтерас опубликовал в Венеции книгу на испанском Libre de Mantenimiento de la Alma — судя по всему, более точный перевод по сравнению с предыдущим переводом на ладино. На протяжении XVII века в Амстердаме были опубликованы и другие алахические труды на испанском и португальском языках, очевидно, также предназначавшиеся для общин бывших анусим в Италии, Гамбурге и Франции. Вероятно, самым интересным из этих произведений стала книга «Оцар Ха-Диним» (Thesouro dos Dinim — «Сокровищница законов»), написанная раввином Менаше бен Исраэлем на португальском языке. Эта книга также была основана на «Шульхан Арух», но включала в себя множество добавлений — цитат из Танаха, дополнительных объяснений причин заповедей и особенную организацию алахических законов, не соответствующую традиционному разделению на четыре главы («Арбаа турим»). Культурный расцвет, характерный как для амстердамской общины, так и для общин бывших анусим в Западной Европе в целом, наглядно продемонстрировал интереснейший феномен: временный отрыв от традиционной культуры не только не привел к ее утрате, но напротив, в итоге даже обогатил ее. И, конечно, это стало возможным лишь благодаря сильнейшему желанию анусим возобновить свою связь с национальным наследием. Желание превратило вынужденный разрыв в один из факторов, сделавших их последующее возвращение особенно плодотворным.

* Примечание переводчика: насильно обращенных в христианство испанских и португальских евреев иногда называют «маранами», заимствуя презрительный термин, введенный испанцами. В еврейской традиции этих людей принято называть «анусим» — «оскверненные» (иврит). Этим термином мы и предпочитаем пользоваться в данной статье.