Русскую армию в 1914 году послали на убой

В феврале 1914 года видный государственный деятель, бывший министр внутренних дел Петр Николаевич Дурново подал Николаю II обширный доклад, где говорилось, «что даже победа над Германией не дала бы России ничего ценного». «Познань? Восточная Пруссия? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управиться? – указывалось в документе. – Галиция? Это рассадник опасного «малоросского сепаратизма». Причем, указывал Дурново, «заключение с Германией выгодного торгового договора вовсе не требует предварительного разгрома Германии». Наоборот, в случае такового разгрома «мы потеряли бы ценный рынок». К тому же Россия попала бы в «финансовую кабалу» к своим кредиторам-союзникам.

«Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него… В стране начнутся революционные выступления… Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка… Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению», – подчеркивалось в докладе.

МИФ О БРАТУШКАХ

Считается, что, вступив в войну, мы тем самым защищали братушек-славян! Увы, эти братушки были персонажами довольно скандальными и передрались в ходе Балканских войн.

Так, накануне войны Россия передала Болгарии 75 орудий, в том числе восемь 11-дюймовых (280-мм). А 14 октября 1915 года Болгария вступила в войну, причем народу объяснили: «Клика Распутина объявила нам войну».

28 июня 1914 года сербский террорист Гаврила Принцип убил наследника австрийского престола эрцгерцога Фердинанда и его жену Елизавету. Это не было акцией фанатика-одиночки. В покушении участвовали десятки людей, включая высших сербских офицеров, и в том числе шефа сербской разведки Драгутина Дмитриевича (псевдоним Апис). Австро-венгерские следователи и ряд зарубежных историков утверждали, что в организации покушения замешаны военный агент (атташе) России полковник Виктор Алексеевич Артамонов и его заместитель капитан Александр Иванович Верховский.

Лично у меня нет доказательств виновности этих офицеров. Позже Артамонов хвалился алиби – в день покушения он находился в Италии, хотя и недалеко от австрийской границы. Ну а Верховский еще тот гусь! Он был видным масоном «Военной ложи». В августе 1917 года Керенский назначил его военным министром. В декабре 1918 года он примкнул к большевикам, а в 1922 году на Генуэзской конференции был главным советским военным экспертом. Расстрелян он был 19 августа 1938 года, но реабилитирован 28 октября 1956 года.

Замечу, что и Артамонов, и российский посол в Сербии Николай Генрихович Гартвиг тоже были масонами. При этом достоверно известно, что Верховский постоянно контактировал с Аписом. А между тем Апис и еще трое руководителей сербской разведки весной 1917 года сербским же судом были признаны виновными в организации покушения на эрцгерцога и приговорены к смертной казни.

Я лично этим делом не занимался и оставляю знак вопроса. Однако через два дня после покушения Николай II приказал отправить в Сербию 120 тыс. винтовок системы Мосина и миллион патронов.

КОМУ БЫЛА ВЫГОДНА ВОЙНА

23 августа Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум. Австрия начала мобилизацию, направленную против Сербии, а Россия в ответ начала всеобщую мобилизацию. С 15 июля по 1 августа 1914 года почти непрерывно шел обмен телеграммами между кайзером Вильгельмом II и императором Николаем II. Кайзер уговаривал царя прекратить мобилизацию, а тот отказывался. В качестве последнего аргумента кайзер пригрозил объявлением войны и, не получив ответа, объявил ее. Формально немцы первые начали войну. Но, во-первых, Вильгельм не хотел войны в 1914 году. Во-вторых, германские стратеги планировали наступление на западе и оборону на востоке.

Так кому была выгодна «Великая война»?

Австрийским генералам и группе банкиров захотелось после Боснии и Герцеговины присоединить к своей лоскутной империи еще и Сербию. Замечу, что от южной границы Сербии до Дарданелл всего 300 км, а до Эгейского моря – только 50 км.

Французы уже 40 с лишним лет мечтали о реванше за 1870 год и жаждали отторгнуть от Германии Эльзас и Лотарингию.

Англичане боялись за свои колонии, страдали от конкуренции мощной германской промышленности, а пуще всего опасались быстрого усиления германского военно-морского флота. Германские линкоры имели лучшую артиллерию, броню и живучесть, чем британские, а по числу дредноутов обе страны должны были сравняться к 1918–1920 годам.

Германия желала обуздать французских реваншистов и с вожделением поглядывала на огромные британские колонии, над которыми «никогда не заходило солнце».

Таким образом, в 1914 году война отвечала насущным интересам всех великих европейских держав. Всех, кроме России.

Ввязавшись в войну, ни царь, ни его министры и генералы так и не определили целей войны. Повторяю, речь не идет о том, что эти цели были реакционны или заведомо неосуществимы. Дело в том, что ни царь, ни министры не сумели сформулировать будущее «объединенной» Польши после победы над Германией и Австро-Венгрией. Вариантов, включая официальные высказывания Николая II, командующего русской армией великого князя Николая Николаевича, а также министров иностранных дел, хватало, но все они были противоречивы и неопределенны.

В 1916–1917 годах русские войска захватили изрядный кусок турецкой территории, включая города Трапезунд, Эрзурум, Эрзиджан, Битлис и др. И опять царь, министры и генералы не знали, что с ними делать.

Захватили у Австрии временно Галицию, и опять же вопрос: то ли присоединять ее к будущей Польше, то ли делать российской губернией, то ли дать Малороссии автономию и включить в оную Галицию? Как говорится, «легкость в мыслях необыкновенная».

А что делать с Проливами после победы? Еще незабвенный Федор Михайлович Достоевский писал: «И еще раз о том, что Константинополь, рано ли, поздно ли, а должен быть наш».

В ноябре 1914 года вице-директор канцелярии МИД Николай Александрович Базили составил секретную записку «О наших целях в Проливах». Там говорилось:

«Стратегическое значение Проливов – контроль за прохождением судов из Средиземного моря в Черное и обратно... Проливы – прекрасная оперативная база для действий флота в Средиземном и Черном море...

...Полное разрешение вопроса о Проливах возможно только путем непосредственного утверждения нашей власти на Босфоре и Дарданеллах с частью Эгейских островов и достаточным Hinterland‘ом (прилегающие районы. – А.Ш.), чтобы владение ими было прочным. Только такое решение... – одно соответствует нашей великодержавности, давая нам новое средство к расширению мирового значения нашего отечества».

Любопытно, что уже в ходе войны Англия и Франция пообещали России Константинополь, а сами заключили тайный сепаративный договор, по которому взаимно обещали Проливы России не отдавать. Мало того, и Лондон, и Париж вынашивали планы раздела Российской империи после разгрома Германии. Отъему подлежали Привисленский край, Прибалтика, Финляндия, а по возможности и Украина, и Кавказ.

ТРИ ЛИНИИ КРЕПОСТЕЙ

Для Российской империи, как позже и для СССР, самым опасным, если не сказать единственно опасным, было западное направление. С запада шли Карл XII, Наполеон, польские паны в 1603–1618 годах и в 1920 году, ну а в 1941 году – Гитлер.

Вступив в 1825 году на престол, Николай I решил прикрыть западную границу империи, построив там ряд новых крепостей, которые в сочетании со старыми должны были образовать три линии обороны.

Вспомним, что даже Наполеон говорил: «Возможно ли вести войну без содействия крепостей? Положительно нет!»

В конечном итоге усилиями трех императоров – Николая I, Александра II и Александра III – были созданы три линии мощнейших по тем временам крепостей. И хотя наши крепости строились и вооружались в обстановке строжайшей секретности, западные специалисты довольно высоко оценивали состояние инженерной обороны русской границы. Основываясь на данных немецких офицеров Генштаба, Фридрих Энгельс писал: «Русские, в особенности после 1831 года, сделали то, что упустили сделать их предшественники. Модлин (Новогеоргиевск), Варшава, Ивангород, Брест-Литовск образуют целую систему крепостей, которая по сочетанию своих стратегических возможностей является единственной в мире».

По мнению автора, тут классику можно верить: во-первых, он хорошо разбирался в военном деле, а во-вторых, люто ненавидел царскую Россию, и обвинить его в приукрашивании трудно.

Три линии крепостей позволяли России вести как оборонительную, так и наступательную войну. К августу 1914 года численность русской армии составляла 1 млн 423 тыс. человек, а после мобилизации – 5 млн 338 тыс. человек. С учетом состояния железных и гужевых дорог, бюрократического аппарата и т.д. время мобилизации русской армии в разы превосходило время мобилизации в армиях Германии и Франции. Поэтому прикрытие крепостями западных границ имело крайне важное значение для Российской империи.

В 1865–1881 годах произошла революция в артиллерии. Гладкоствольные орудия были заменены нарезными орудиями образца 1867 года, стрелявшими снарядами со свинцовыми оболочками, а затем появились орудия образца 1877 года с каналом современного типа, стрелявшие снарядами с медными поясками. То есть пушки и снаряды образца 1877 года взаимозаменяемы с орудиями и снарядами, состоящими на вооружении в 2017 году.

Первыми в мире орудия образца 1867 года и образца 1877 года приняли на вооружение русские и прусские артиллеристы. Можно смело сказать, что фирму Круппа создали русские деньги и идеи русских офицеров из Артиллерийского комитета. Инженеры Круппа обеспечили высокую технологию изготовления орудий, а заводы Круппа стали опытным производством для русской артиллерии. Далее производство артсистем калибра 87–280 мм внедряли на Обуховском и Пермском заводах (Морского и Горного ведомств, то есть казенных). Таким образом, к 1894 году русская армия обзавелась лучшей (наряду с Германией) в мире полевой, крепостной и осадной (тяжелой сухопутной) артиллерией.

Во второй половине 80-х годов XIX века началась новая революция в артиллерии и фортификации. Переход на бездымный порох позволил увеличить начальную скорость и дальность стрельбы орудий. Создание новых мощных взрывчатых веществ – мелинита, лиддита и тротила – позволили в разы увеличить фугасное действие снарядов. До этого снаряды, начиненные порохом, имели слабое фугасное действие, а увеличение калибра мало сказывалось на фугасном действии снаряда. Теперь все ограничения на дальность стрельбы с введением бездымного пороха были сняты, и уже в середине 1890-х годов орудия стали способны стрелять на дальность 25 км, а к 1918 году – на 120 км.

В свою очередь, увеличение калибра гаубиц и мортир привело к фантастическому увеличению фугасного действия. В итоге к 1914 году у немцев и австро-венгров появились мортиры калибра 420 мм, а французы в 1915 году создали 520-мм мортиру. Кстати, эти французские «игрушки» в 1942–1943 годах стреляли по Ленинграду.

Наконец, в 1890-х годах появились орудия с откатом по оси канала, а не вместе с лафетом, как это было ранее.

Вторая революция в артиллерии привела к революции в фортификации – в сухопутных крепостях появились бетонные сооружения с многометровыми стенами и крышами, а также броневыми артиллерийскими и пулеметными башнями.

СТРАННЫЙ РУССКИЙ ПУТЬ

В то же время в России примерно с 1894 года стали твориться необъяснимые с точки зрения здравого смысла вещи. Вместо лучших в мире крупповских орудий русская армия стала ориентироваться на французскую фирму Шнейдера. То есть производителя позорно битой в 1870 году страны.

Как уже говорилось выше, революция в артиллерии и выход России на 1-е место в мире по уровню ее материальной части обеспечили наши казенные заводы и арсеналы. После прекращения производства медных орудий в конце 1880-х годов арсеналы сосредоточились на производстве лафетов, снарядов и т.п. В 1890-х годах артиллерийские заказы впервые получил частный Путиловский завод. Монополизировавший руководство артиллерией великий князь Сергей Михайлович вместе со своей метрессой Матильдой Кшесинской вступил в сговор с руководством фирмы Шнейдера и зависимым от него руководством Путиловского завода. В итоге на вооружение принимаются только образцы фирмы Шнейдера. Мало того, Шнейдер требовал, чтобы все новые орудия производились на Путиловском заводе и нигде более.

А вот Петербургский орудийный завод Военного ведомства в 1905–1914 годах влачил жалкое существование. Ну а крупнейший поставщик артиллерия для сухопутных войск Пермский (Мотовилихинский) завод с 1905 по 1914 год вообще не получал заказов на артсистемы. Завод кормился заказами на черновые болванки, снаряды, даже стал строить речные пароходы. В итоге завод, приносивший с конца XIX века по 1905 год прибыль 10–12%, в 1906–1914 годах принес убытки в 5 млн руб.

А все дело в том, что великий князь Сергей и его французские кукловоды пытались обанкротить казенный завод с тем, чтобы он за гроши был продан фирме Шнейдера. Так бы и случилось, но Сергея подвел родной брат Михаил, проживавший в Англии и друживший с Альбертом Виккерсом. Они вместе охотились и рыбачили и состояли в высоких градусах сразу в двух масонских ложах. Неизвестно, чем бы закончилась битва двух пушечных королей – Виккерса и Шнейдера, но началась война, и Пермский завод остался казенным. Впрочем, Виккерс не оказался внакладе. В ноябре 1912 года он добился разрешения построить огромный артиллерийский завод в Царицыне. При этом военный министр Владимир Александрович Сухомлинов получил от фирмы презент – 50 тыс. руб.

Сколько миллионов золотых рублей вложило русское правительство в сей проект, до сих пор не посчитано. Но игра стоила свеч. По контракту Виккерс обещал с 1 сентября 1915 года сдавать 356-, 203- и 130-мм пушки. Летом 1915 года на завод нагрянули жандармы. Их потрясли недостроенные стены цехов, станков не было вовсе, все руководство Царицынского завода проживало в Петрограде…

Замечу, что с 1925 года Сталинградский завод, получивший название «Баррикады», достраивала вся страна. Тем не менее первые орудия были сданы в середине 1930-х годов.

Под нажимом французов наши генералы занялись исключительно полевой артиллерией. В результате к 1 августа 1914 года в России не было изготовлено ни одного серийного тяжелого орудия для осадной или крепостной артиллерии. В связи с этим великий князь Сергей Михайлович в 1910 году добился у царя упразднения осадной артиллерии как таковой. Замечу, что осадной тогда называли артиллерию большой мощности. При этом большинство старых осадных артсистем образца 1867 года и 1877 годов пошли на лом, а остальные отправили на крепостные склады. Великий князь обещал царю возродить осадную артиллерию к 1921 году, а крепостную перевооружить новыми орудиями к… 1930 году!

В феврале 1909 года, по докладу тогда еще начальника Главного управления Генштаба В.А. Сухомлинова, состоялось высочайшее повеление об упразднении нескольких крепостей, в том числе и крепости Новогеоргиевск, считавшейся первоклассной, Батума, Очакова и Усть-Двинска; о скорейшем приведении в «надлежащий вид» Брест-Литовска, Кронштадта, Выборга, Владивостока и пр., так как, по мнению Сухомлинова, «сохранение крепостей в том состоянии», в каком они тогда находились, «было бы изменой».

Через год, в мае 1910 года, новый начальник Генштаба генерал Евгений Александрович Гернгросс испросил другое повеление о крепостях, по которому крепости Новогеоргиевск, Батум, Усть-Двинск и Очаков не только не упразднялись, но должны были переустроиться, чтобы удовлетворять современным требованиям.

Кроме того, в разное время царь не мудрствуя лукаво подмахивал взаимоисключающие «высочайшие повеления». Вот, к примеру, 1 января 1910 года Николай подмахивает Высочайшее повеление об упразднении крепости Ивангород. 26 ноября 1913 года в Ялте был парад. Царь немного «тяпнул» в палатке утром с офицерами, а затем отправился завтракать, мешая водку с портвейном. Потом принял военного министра Сухомлинова и подмахнул «Высочайшее одобрение на сохранение и частичное переустройство крепости Ивангород».

Любопытно, что ряд фортов и крепостей Варшавского военного округа (ВО) не были взорваны из-за отсутствия средств на взрывчатку и разборку развалин.

ПРОБЛЕМЫ СО СНАРЯДАМИ

Впрочем, непонятные дела творились не только в крепостной артиллерии. Не смогли в России даже к старым пушкам изготовить новые стальные снаряды, снаряженные тротилом или мелинитом! Можно было бы также переснарядить старые снаряды с черного пороха на новые взрывчатые вещества (ВВ). Увы, к 1915 году снаряды с новыми ВВ составляли от 1 до 5% из общего боекомплекта западных крепостей. Зато наши генералы в огромных количествах заготовили шрапнель для 152–203-мм пушек и мортир. Что интересно, к этому времени орудий калибра свыше 203 мм в русской армии вообще не было.

Между тем в Австро-Венгрии в 1898 году принимаются на вооружение 240-мм мортира М.98, 240-мм пушка М.16, 305-мм мортиры М.11 и М.16, 380-мм гаубицы М.16 и, наконец, 420-мм гаубица L/15. В Германии в 1912 году принимаются на вооружение 305-мм гаубицы L/17, в 1909 году – 420-мм гаубица L/16, в 1912 году – 420-мм мортира I.R и т.д.

Мало того, к 1914 году в Германии была создана и запущена в серийное производство целая система минометов. Германские минометы, подобно классическим орудиям, были снабжены противооткатными системами. Боевой вес миномета калибра 17 см составлял 525 кг, а миномета калибром 25 см – 660 кг. В походном положении минометы весили 819 кг и 955 кг соответственно и легко перевозились парой лошадей. Миномет калибра 17 см стрелял снарядом массой 54 кг на дальность 768 м, а миномет калибра 25 см стрелял снарядом массой 97 кг на дальность 563 м.

В 1904 году в Порт-Артуре в инициативном порядке наши офицеры спроектировали несколько типов минометов. Десятки их применялись в боевых условиях и показали отличные результаты. Но 1 августа 1914 года в русской армии не было ни одного миномета. Тяжелых же орудий не было только в России. Причем проектов сверхмощных орудий на деле имелось более чем достаточно.

Забавно, что за неимением лучшего Военное министерство в апреле 1915 года заказало 50 6-фунтовых медных мортирок Кегорна на деревянных станках и по 500 штук чугунных сферических гранат к ним. Заказ был выполнен Петроградским заводом Шкилина. (Барон Кегорн спроектировал свою мортиру в 1674 году!)

ОБРЕЧЕННОЕ НА ПРОВАЛ НАСТУПЛЕНИЕ

Французы требовали от России не заниматься крепостями и тяжелой артиллерией, а сами создали сеть современных крепостей и приняли на вооружение сотни орудий большой и особой мощности. В итоге в Европе у Франции было 29 крепостей, у Германии – 25, у России – 12 устаревших. Во Франции одна крепость приходилась на 2900 км границы, в Германии – на 3400 км, в России – на 4500 км. Даже новые форты Гродно и Выборга постройки 1913–1916 годов были на уровне крепостей XVIII века. Да, там имелись казармы, погреба и другие бетонные сооружения, на которые были затрачены миллионы. Однако за отсутствием броневых башен и защищенных казематов наши генералы вообще убрали артиллерию из фортов и решили размещать ее где-то далеко в тылу.

В итоге единственную огневую мощь русских фортов к 1917 году создавали цепи солдат с трехлинейными винтовками за бетонным бруствером. Сверху солдаты были открыты действию навесного артиллерийского огня, атакам самолетов и т.д.

А между тем сразу после русско-японской войны наши инженеры и офицеры предлагали соединить западные крепости системой укрепленных районов. Но все их проекты шли под сукно.

Зато немцы построили многочисленные укрепрайоны. Так, в сентябре 1915 года немцы вышли на линию Нарочь – Сморгонь – Барановичи – Пинск и за короткое время создали там укрепленный район с более чем тысячью бетонных пушечных и пулеметных дотов. Я сам видел линию таких дотов на реке Пине. Внешне они мало отличаются от советских дотов «линии Молотова» 1939–1940 годов. Там у меня возникла крамольная мысль взять за шкирку историков, болтающих о наступлении 1917 года, подтащить к дотам, и пусть они объяснят, как их можно уничтожить. Разве что подтянув береговые 120–152-мм стационарные орудия. А потом для сравнения этих же ребят отправить прогуляться по фортам Гродно и Выборга, благо они хорошо сохранились.

Как можно было весной 1917 года наступать на немцев? В 1917–1918 годах на Западном фронте союзники сосредотачивали по несколько сотен тяжелых орудий на участках прорыва в несколько километров. А после длительной артподготовки в атаку шли сотни танков. Да и то потери союзников были огромными. Я посчитал, что при реальных потерях союзников в 1918 году при продвижении на 1 км вглубь германской обороны при выходе к Рейну они потеряли бы все свое воинство, включая недавно прибывших американцев.

Если бы собрать всю российскую тяжелую артиллерию (ТАОН) и сосредоточить ее на 1 км фронта, все равно ее залп был куда меньше, чем на 1 км прорыва на Западном фронте в 1917–1918 годах. Замечу, что ТАОН была создана в 1915–1916 годах. Для этого собрали до кучи стационарные или полустационарные корабельные и береговые орудия и добавили к ним 72 орудия, приобретенные за рубежом.

К 1914 году в сухопутных крепостях Франции, Германии, Австро-Венгрии и Бельгии были сотни бронебашенных артиллерийских установок, а в России одна (!) в крепости Осовец, купленная во Франции «для опытов». К 1918 году французская армия располагала более чем 400 тяжелыми орудиями на железнодорожных установках. А в России их было две (!), да и то неудачной конструкции.

И тем не менее наши историки по-прежнему рассказывают сказочки о бомбардировщиках «Илья Муромец», автоматах Федорова, колесном танке Лебеденко и т.д. Мол, все это и пошло бы в наступление весной 1917 года.

Танк Лебеденко был построен в одном экземпляре. За неимением собственных мощных моторов на него поставили два со сбитого «Цеппелина». Танк застрял при испытаниях под Дмитровом. Вытащить его не представлялось возможным, и танк разобрали на месте после 1924 года. Более танков в России не производилось, пока в 1920–1921 годах в Нижнем Новгороде не создали первую серию танков «Русский Рено».

В России не производилось ни ручных, ни авиационных, ни крупнокалиберных пулеметов. Лишь один завод в Туле делал пулеметы, и только одного типа – «Максим». Большая часть пулеметов на фронте была изготовлена за рубежом.

К 1917 году у немцев имелось 1604 самолета, а у русских – 360. Причем все машины были с маломощными двигателями. Лучший русский истребитель С-16 (Сикорского) имел полетный вес 676 кг, мотор «Гном» мощностью 80 л.с., максимальную скорость 120 км/ч, вооружение – один пулемет. Германский истребитель «Юнкерс» J-2, созданный в 1916 году, имел полетный вес 1160 кг, максимальную скорость 205 км/ч, вооружение – один пулемет. В следующем 1917 году был создан J-3, развивавший скорость 240 км/ч. С-16 набирал высоту 3 км за 40 минут, а германский истребитель «Фоккер» D-8 – 4 км за 11 минут.

Хваленый бомбардировщик «Илья Муромец» последнего выпуска (1916 года) имел взлетный вес 5500 кг, бомбовую нагрузку до 500 кг. Четыре мотора «Бедмор» мощностью по 160 л.с. каждый позволяли ему развивать максимальную скорость 130 км/ч. При этом подавляющее большинство машин имело двигатели 100–120 л.с. Дальность полета составляла 540 км. Германский бомбардировщик Linke-Hofmann R1 имел взлетный вес 12 300 кг, бомбовую нагрузку 8 тонн, четыре мотора «Даймлер» по 260 л.с. и развивал максимальную скорость 132 км/ч.

Итак, нетрудно догадаться, чем закончилось бы весеннее наступление 1917 года, даже если бы Николай II остался на престоле.

Но главное – русский народ не хотел воевать. Да, определенная часть населения Петербурга и Москвы осенью 1914 года поддалась шовинистическому угару и поверила обещаниям генералов, что наша армия через пару месяцев войдет в Берлин. Но угар быстро прошел. Маневренная война превратилась в позиционную со всеми вытекающими из этого последствиями.

Русские люди, не говоря уж о малороссах или казахах, принципиально не хотели воевать ни за Эльзас и Лотарингию, ни за Проливы, ни за братушек-славян, ни за польских панов. А вот для «верхов» война была «мать родна». Царь и министры считали, что они лишь с помощью войны смогут усидеть на своих местах. Вспомним, что весной-летом 1914 года по всей стране прокатилась волна забастовок и даже официальная пресса оценивала ситуацию как предреволюционную.

В свою очередь, думцы из либеральной буржуазии и масоны сообразили, что только война даст им реальную возможность прийти к власти. Замечу, их расчет полностью оправдался. Через создание Земского и других союзов им удалось сформировать администрацию для будущего Временного правительства как в столицах, так и в провинции. И, самое забавное, сделать это за казенный счет, то есть за счет недопоставок оружия фронту и продовольствия тылу.

К 1917 году на железнодорожном транспорте были многочисленные перебои. Военные грузы и продовольствие тысячами тонн застревали в портах и железнодорожных узлах. Крестьяне прятали хлеб, промышленники прятали уголь и нефть. Россия шла не к победе, а к катастрофе.
А. Широкорад
Записка Дурново: документ был впервые опубликован в СССР в журнале "Красная новь" (1922, N 6) –