Перестройка-II неизбежна

«Свободная пресса» начинает серию публикаций, посвящённых предстоящим выборам. Какие партии предпочтут те или иные избиратели, какие шансы у партий попасть в Государственную Думу, какие программы и лозунги интересны россиянам — об этом нам расскажут ведущие политологи и социологи страны.

Первым своё видение ситуации в России «Свободной прессе» изложил директор по исследованиям Центра Стратегических Разработок Сергей Белановский.

«СП»: — В связи с приближающимися выборами — можно ли партиям, претендующим на проход в парламент, говорить о «своём» избирателе? Как выглядит типичный избиратель «Единой Росии», КПРФ? Например, Борис Надеждин из «Правого Дела», считает, что за них будет голосовать человек, «которому надоел Путин, но который не хочет потрясений».

— Портрет избирателя составить очень сложно. Есть зависимые переменные, есть независимые. Набор последних очень сильно ограничен: это демография, тип населённого пункта, пол, возраст, образование — вот, пожалуй, и всё, чем могут располагать социологи.

Впрочем, помимо демографии существуют ещё и ценностные показатели. И напрямую, опросами их очень сложно зафиксировать. Возможно, благодаря приверженности определенным ценностям люди из одних и тех же слоёв ведут себя диаметрально противоположно. Дело в том, что в России очень большая межпартийная миграция, по крайней мере была. Некоторую часть избирателей как будто ветром носит.

«СП»: — Нет партийной верности?

— Возможно, для какой-то части она и есть, но для значительной части населения она отсутствует. Людей в массовом порядке не устраивают все эти партийные продукты. Отсюда и возникает этот странный поиск «своей партии».

Наряду с демографией я бы смотрел такие показатели, как коэффициент интеллекта, внушаемость. Скажем, за «Правое дело» могут проголосовать только очень внушаемые люди. Но такие люди есть.

«СП»: — А за коммунистов кто проголосует?

— За коммунистов голосует много молодёжи, электорат среднего возраста, да кто угодно. Хорошо это или плохо, но КПРФ сейчас несомненно набирает позиции. Это видно, и она — главная оппозиционная партия, в которой есть какая-то идеология.

Традиционным конкурентом КПРФ была ЛДПР, которая раскалывала её электорат. Но оба партийных лидера стареют, и неизвестно, как дело дальше пойдёт. В партиях должна пройти какая-то реструктуризация. В ЛДПР, на мой взгляд, кроме Жириновского ничего нет.

А у КПРФ есть идеология, и партия постепенно структурируется вокруг конкретных вещей. Это могут быть совсем невеликие вопросы, вроде «не закрывайте больницу», или фельдшерский пункт. Но это — хоть что-то, есть же какой-то предел сворачиванию социальных программ.

КПРФ — это растущая сила, но я не уверен, что она конструктивная. Дай бог, чтобы у коммунистов нашлись конструктивные лидеры к тому моменту, когда Зюганов уйдёт, а он это сделает рано или поздно. Они не должны быть дубликатом «Единой России», партии, как ее окрестили, жуликов и воров. Но, при этом, они не должны быть экстремистами, и у них есть шанс занять конструктивную нишу.

К сожалению, на это накладывается, если говорить об электорате, какой-то экстремизм мышления, который сочетается с пассивностью. Но эта пассивность — очень взрывоопасная.

Сейчас многие говорят — придёт к власти Медведев, будет Перестройка-II. Я с этим согласен, но я бы добавил, что эта перестройка уже началась, и она пройдёт независимо ни от кого.

Происходят очень интересные вещи — например, по городам России идёт публичное обсуждение генпланов. Власть там нарывается на полную обструкцию. С одной стороны — чиновники, которые на таких слушаниях выглядят неубедительно и неприятно, а с другой стороны — видно, что публика собирается разная, там есть люди квалифицированные и неглупые. Но масса, которая таким образом собирается, она всё разнесёт.

Причём каждый в отдельности высказывается, может быть, и справедливо, но нет ни механизма реализации пожеланий, ни аппарата, который бы удовлетворил требования.

В этом я вижу опасность экстремизма, который может оседлать какой-нибудь лидер. Оседлает не партия, оседлает именно лидер. Такой, как Жириновский — он, кстати, появился ещё в советское время.

«СП»: — Да, он дитя ещё той перестройки.

— И теперь вылезет кто-нибудь. Сейчас я не вижу ни одной конструктивной силы, хотя она возможна. Народ не хочет повторения 90-х годов, но это время начало забываться. Немецкий философ Освальд Шпенглер предсказал Вторую мировую войну — он считал, что она случится, когда вырастет поколение, которое не застало Первой мировой.

Сейчас подрастает новое поколение, которое тогда не натерпелось. И у него есть и радикализм, и нигилизм. Борьба будет между двумя тенденциями — некой позитивной повесткой дня, которую пока никто не предложил, и этой тёмной силой, которая может вновь устроить обрушение государственности. Тем более, что всё больше раздаётся голосов, что Россия вообще распадётся.

«СП»: — Как раз на днях средствам массовой информации хотели запретить писать на эту тему.

— Если брать в качестве примера те же обсуждения генпланов, то внешне такие собрания напоминают кампанию советского времени вокруг поворота сибирских рек. Тогда власть не имела чёткого понимания, какой вариант правильнее, и пустила процесс на самотёк. И, как описывал один из свидетелей этих событий, противники поворота были ничем не лучше чиновников, а то и хуже, потому что чиновники хотя бы разобрались в вопросе.

И даже если в зачатке общественных обсуждений есть какие-то понимающие люди, то потом этот процесс обрастает массой с экстремистскими, часто нелепыми требованиями и нулевой квалификацией.

«СП»: — Похожая вещь, как мне кажется, сейчас происходит вокруг Алексея Навального и его «Роспила» — пока проект не раскрутился, это было именно расследование. А теперь, когда он из политического блоггера превратился в настоящего политика, всё утонуло в шуме эмоций его поклонников и сторонников.

— Мобилизовать массы можно только так. Да, есть две тенденции — конструктивная и нигилистическая. А есть партийные образования, политические лидеры. И весь вопрос — как эти две тенденции будут представлены в партиях и лидерами.

«СП»: — Как партии распорядятся?

— А дальше избиратели встанут перед выбором: допустим, вы пришли в магазин за свежим хлебом. Свежего нет, есть разной степени чёрствости. И выбор таким и будет — из тухлых продуктов. За кого голосовать, больше будут иметь значение психологические характеристики, чем социальные.

«СП»: — А кто голосует за «Единую Россию»? Они набирают, и набирают действительно много.

— Это ещё вопрос, набирают ли они. Я недавно работал в одной из областей европейской части России. Мне открытым текстом говорили в администрации региона, что они включали сильный административный ресурс, и они всё равно не смогли добрать каких-то контрольных цифр. 45% столица области, промышленные моногорода — 40%, сельские районы чуть побольше, 55%.

Но это с административным ресурсом. А на наших фокус-группах вообще никто не говорил, что будет голосовать за «Единую Россию»!

Несколько лет назад, может быть, ещё год-полтора назад, за «ЕР» голосовало большинство, которое не хотело перемен. Сейчас — это моё мнение — уже произошёл слом этой тенденции. В народ постепенно проникает слоган «партия жуликов и воров».

«СП»: — Другие эксперты утверждают, что основой протестных настроений часто становится непопулярность назначенных губернаторов.

— Гораздо хуже обстоит дело с главами муниципальных образований. Да, есть закон, что революции происходят в столицах, но, с другой стороны, ненависть к «ЕР» в глубинке растёт быстрее, чем в городах. Город видит Грызлова, Грызлов его раздражает. А в маленьких городах и сёлах население имеет дело с цапками, как это было в станице Кущевской. «Единой России» была вынуждена проводить целую кампанию, отмежевываясь от братьев Цапков. Мол, они не имеют никакого отношения к нам. И в каждом регионе есть такие «не имеющие отношения».