Великий реквизитор. Как советская власть грабила церкви

Спустя пять лет после победы революции 1917 года страну охватил голод. К зиме 1922 года число голодающих достигло 23 миллионов человек, из которых погибло около 6 миллионов. Во многих регионах были зафиксированы случаи людоедства.

Верхушку новой власти хорошо информировали о текущих делах. Государственные информационные сводки хранятся в Госархивах — их для своей книги "Красные конкистадоры" тщательно отобрали историки Ольга Васильева (нынешний министр образования РФ) и Пётр Кнышевский. Вот одно из таких сообщений от дальневосточных властей в Кремль.

Голод усиливается. Учащаются случаи голодной смерти. За отчётный период умерло 122 человека. На рынке заме­чена продажа жареного человеческого мяса. В Киргизском районе развивается голодный тиф. Уголовный бандитизм принимает угрожающие раз­меры... В Тарском уезде в некоторых волостях население сотнями умирает от голода. Большинство питается суррогатами и падалью

Госинфсводка от 28 февраля 1922 года

Последняя надежда

В Москве ломали голову, как же быть в ситуации, когда страна обескровлена революцией и Гражданской войной, а кредитов западные партнёры больше не дают. Казалось, что последний источник — несметные богатства Церкви. Декрет ВЦИК "О ценностях, находящихся в церквах и монастырях" появился в декабре 1921 года, а в конце февраля 1922 года его дополнили прямым указанием изъять из церковных имуществ все предметы из золота, серебра и драгоценных камней. Поставленный тогда срок в один месяц растянулся в итоге почти на год.

Фото: © wikipedia.org

Публично всё облекалось в благородную революционную цель — забрать у богатых и отдать бедным. Однако об истинных намерениях власти можно судить по письму Ленина членам Политбюро 19 марта 1922 года.

— ...Мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности совершенно немыслимы, — пишет вождь народов Владимир Ленин, подчёркивая, что нельзя упустить удачного момента для осады церквей.

Сделать это с успехом можно только теперь. Никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс

Дубиной по черносотенцам

Всего за год кампании 1922 года жертв от судебных расправ по "церков­ным делам" перевалило за шесть тысяч человек. По мнению профессора Санкт-Петербургской духовной академии, протоиерея Георгия Митрофанова, одной из главных мишеней власти была сама Русская церковь и патриарх Тихон, а целью — создание марионеточного института Обновленческой церкви.

— Троцкому была поставлена задача: из числа духовенства создать агентурную сеть, воспользоваться ситуацией, чтобы арестовать патриарха и привести к управлению Церковью будущих лидеров Обновленческого движения, — рассказал Лайфу Георгий Митрофанов.

Главным было даже не получить от Церкви все её ценности. Советская власть стремилась дискредитировать её как контрреволюционера, который хочет с помощью голода разрушить Республику.

Надо было нанести по Церкви удар, репрессировав как можно больше духовенства

Протоиерей Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии

Помощь голодающим. Ожидание vs реальность

Отметим, что сама Церковь по призыву патриарха Тихона ещё в августе 1921 года (т.е. за полгода до решения об изъятии ценностей) организовала Комитет помощи голодающим, собрав к февралю 1922 года почти девять миллионов рублей плюс ювелирные изделия, золотые монеты и натуральную помощь. Но всё это власти в итоге отобрали.

Тем временем Советы продолжали вывозить на экспорт хлеб, которого якобы не было в стране, а голодающим доставались лишь крохи от того, что для них "насобирали" по церквям. Документально известно лишь о двух миллионах (из более чем миллиарда) рублей, которые были пущены на покупку семян пшеницы и кукурузы, муки в Финляндии, сельди и другой рыбы — в Норвегии.

Власти активно продолжали пополнять свой "фонд", о котором заявлял Ленин, проявив в этом, пусть и не сразу, хорошую сноровку бывалых коммерсантов. К 1 июня 1922 года Винокуров отчитался о предварительных результатах реквизиции: в гохрановский фонд поступило более 17 пудов золота и 11,5 тысячи пудов серебра плюс драгоценные камни и монеты. Оказалось, что подавляющая часть церковного добра шла на переработку в сплав. Однако после заявления главы отдела музеев Натальи Троцкой (жена Троцкого) о том, что нельзя столь неразумно распоряжаться ценностями, их стали направлять на продажу за границу.

Фото: © РИА Новости

— Означенные предметы могли бы быть использованы как предметы искусства и старины в большей степени при реализации их на иностранном рынке и преимущественно на Ближнем Востоке, например в Сербии, Болгарии, Армении и в Константинополе. Здесь церковная утварь русского производства всегда находила хороший сбыт <...> Англия и Франция также интересуются некоторой отраслью русского ювелирного производства, скаными работами, предметами из финифти и перегородчатой эмали и т.п., — писала Троцкая.

Рынок сбыта российских ценностей за кордоном расширялся. Торговлю организовывало государство, но все сделки за рубежом носили неофициальный характер. Большевики откровенно боялись огласки этих сомнительных операций.

Даже лояльные к власти учёные и искусствоведы — С. Ольденбург, М. Сергиевский, Г. Малицкий и С. Удовиченко — в своём воззвании к функционерам отмечали, что торговать художественными и церковными ценностями — путь в никуда. В конце июня 1922 года они собрали экстренную конференцию, резолюцию которой направили Рыкову.

Неужели Республика действительно находится в таком безвы­ходном положении, что должна жертвовать своим будущим ради бюджетных соображений текущего года, и не слишком ли узок кру­гозор при такой постановке вопроса? <...> Враги Республики будут как нельзя более обрадованы таким явным доказательством, что на карту ставится последний ресурс страны

Из доклада искусствоведов зампреду совнаркома Рыкову

Фактически кампания по отъёму ценностей завершилась в октябре 1922 года. Кроме печально известных событий в городе Шуе 15 марта, когда толпа прихожан пыталась препятствовать разграблению собора и в результате чего большевики расстреляли четверых, практически нигде власти не встретили серьёзного отпора. Вероятно, его давать уже было некому, поскольку народ к тому моменту был обескровлен и деморализован. Получается, что для своего окончательного удара по Церкви советская власть выбрала идеальный момент.

Мария Медведева