Вдоль обочины дорожного бытия

Славненько начались у меня минувшие выходные. Почти за 300 километров от дома, у небольшого провинциального городка мою машину догнал ВАЗ-2110, прозванный в народе «беременной антилопой», и через секунду после страшного удара в левую заднюю часть я уже созерцал клубы пыли на обочине, соображая, что нас обоих туда отбросило с разворотом на 180 градусов.

Осевшая пыль явила невеселую картину. Задняя дверка моего внедорожника, заднее же крыло и угол бампера были смяты, порваны и сокрушены. Низенькая «антилопа» умудрилась при ударе поднырнуть под мою машину так, что достала колесо и не только распорола шину, но и, по-видимому, согнула ступицу, поскольку колесо отклонилось от вертикали градусов на 30.

Я смотрел на всё это слегка одуревший, пока, наконец, из «антилопы», затонированной по самые помидоры, не вышел юный шумахер, посланец братской республики теперь уже бывшего СССР.

- Что с тобой? - спросил я его. - На ровной, прямой, пустой и сухой дороге ты выделываешь такие вещи!

Как потом оказалось, шумахер плохо дружил не только с русским языком, но и с головой. Прежде чем повернуть на заправку, я видел его машину метрах в двухстах позади. Плавно притормаживая и включив предупредительный сигнал, я уже практически завершил поворот, когда случился удар. Как мне объяснил сам шумахер, когда я почти уже повернул, он нажал на педаль газа и решил почему-то обогнать меня слева, по встречной полосе, то есть перед капотом моего автомобиля, стоявшего в повороте почти перпендикулярно пересекаемому участку дороги. Но сообразив в последнюю секунду, что таким образом ему меня не обогнать, он таки дал по тормозам, тараня и разворачивая в ударе мой автомобиль.

Я не поверил своим ушам, слушая его объяснения. Можно плохо знать русский язык. Можно плохо водить машину. Можно не чтить правил. Можно быть, наконец, клиническим идиотом. Но не настолько же, чтобы попытаться слева обогнать повернувший налево автомобиль! И где! На пустой, ровной, сухой и прямой дороге, где никто никому не мешал!

К перспективам застрять здесь всерьез и надолго, к полной неопределенности относительно того, как я доберусь до Москвы с вывернутым набок колесом и расхристанным кузовом, добавилась моя разочарованность мироустройством. Это стало первым моим ДТП за 30 лет вождения автомобиля. И хотя я полностью отдаю себе отчёт в том, что практически любое дорожное происшествие - результат чьего-то кретинизма, судьба почему-то столкнула  меня с кретинизмом в кубе, словно в издёвку над тем, что все 30 лет я проездил, не создавая опасностей ни для себя, ни для других.

К чести местных гаишников, инспектор ГИБДД приехал на место происшествия минут через 15 после вызова. Правда, ещё раньше на вызов шумахера прибыли два джипа, битком набитые его родственниками и друзьями. Сначала я подумал, что они приехали, дабы я невзначай не обидел юного наездника. Однако  когда они стали чуть ли не целоваться с гаишником, а потом шушукаться с ним в сторонке, во мне возникли смутные подозрения, а вслед за ними и любопытство. Мне стало интересно, каким образом при всех признаках вины шумахера (в том числе оставленных на асфальте в виде тормозного пути вдоль обочины), гаишник попытается повесить вину на меня.

- Ну, вы вот что, - сказал мне гаишник, сделав необходимые замеры и забрав мои документы, - сейчас поставьте вместо распоротого колеса запаску и подъезжайте к отделу ГИБДД в городке. Там будем разбираться.

После чего все удалились. Один джип отправился сопровождать гаишника. Другой, подцепив разбитую «антилопу», поспешил за ними.

***

Установка запасного колеса, вместо распоротого, заняла у меня примерно полчаса. Солнцепёк и выступивший на мне пот активизировал тучи слепней, от которых приходилось отбиваться ежесекундно. К тому же хотелось пить, а на заправке, при повороте к которой я заработал нежданные проблемы, продавали только бензин.

Вопреки слабым моим надеждам, что запасное колесо как-то исправит положение с наклоном задней оси, чуда не случилось. Я нарезал пару кругов возле заправки и понял, что у ходовой части автомобиля серьезные повреждения. Мало того, что колесо виляло в разные стороны, машина плохо слушалась руля. Это при том, что до Москвы было около 300 километров, а в кармане у меня оставалось не более 5 тысяч рублей.

Я вынул телефон и набрал свою страховую компанию. После обычных нудных процедур с автоответчиком и музыкой на другом конце провода, послышался, наконец, человеческий голос. Впрочем, исходя из содержания последующего разговора, я понял, что человеческим этот голос можно было считать условно. Общающаяся со мной девица мало чем отличалась от автоответчика.

- Как вы намерены оформлять страховой случай, - заученно бубнила девица, - по каско или ОСАГО?

- Мой автомобиль застрахован и по каско, и по ОСАГО. Какое, в данном случае, это имеет значение?

- Вы просто должны сообщить, по какой из этих двух позиций вы намерены оформить страховой случай, это влияет на результаты выплат.

- Барышня, - стал я вразумлять девицу, - я нахожусь черт-те где, у разбитой вдребезги машины. Я понятия не имею о том, какими могут быть результаты выплат по каско и ОСАГО. Дайте мне возможность появиться в вашей конторе, где мне доходчиво объяснят разницу между теми или иными выплатами, о которых я не имею ни малейшего понятия. Я страхуюсь в вашей компании почти 10 лет, почти 10 лет ваша компания облизывает меня в те дни, когда нужно вносить деньги, но сейчас, когда моя машина разбита и вы этот факт должны зафиксировать и хотя бы чем-то мне помочь, вы вдруг являете мне неожиданные альтернативы, в которых я ни бельмеса!

Девица оставалась невозмутимой:

- Вы должны выбрать, по какому полису регистрировать ваш случай. Это влияет на размер будущих выплат.

Чувствуя в этом, неожиданно свалившемся на меня выборе, некий подвох, я довольно жестко ответил:

- Когда (и если) я вернусь в Москву, когда (и если) я разберусь в совершенно не понятных для меня предложениях, когда (и если) у меня будет возможность всё досконально взвесить, отталкиваясь от цифр и резонов, которые повесит на меня ваша компания, тогда я буду принимать соответствующие решения. В данный же момент я прошу вас зафиксировать факт ДТП и принять меры по обеспечению моих интересов, потому что за 10 лет страхования у вас я оставил у вас же без малого полмиллиона рублей. Перестаньте мне пудрить мозги и окажите помощь!

- Вы подписывали договор «Автопомощь на дороге»? - внезапно оживилась девица.

- А вы, - понимая, что невежливо отвечать вопросом на вопрос, спросил я, - предлагали мне подписать такой договор? Я за 10 лет сотрудничества с вами не припомню подобного!

- Если бы, - сухо ответила девица, - вы такой договор подписали, мы бы оплатили стоимость эвакуации вашего автомобиля до Москвы. Без этого договора мы ничем вам не сможем помочь. В данный же момент, чтобы присвоить вашему ДТП регистрационный номер, вам нужно определиться по какой категории вы намерены получить возмещение - по каско или по ОСАГО.

- Я вам сообщил о факте ДТП?

- Сообщили.

- Ваши сотрудники рекомендуют возить с собой только полис ОСАГО, но ни в коем случае не полис каско?

- Рекомендуют. Мало ли что!

- Тогда о чем вы меня спрашиваете, если один полис у меня в машине, а другой - в Москве? Я могу вам продиктовать только данные полиса ОСАГО. Диктую. И - до свидания.

***

Поплутав по пыльным и неуютным улочкам провинциального городка на искорёженном автомобиле, зад которого вилял в такт изуродованному колесу, на каких-то задворках, удушенных обреченностью и июньской жарой, я, наконец, разыскал здание местного отдела ГИБДД. В дежурке и в холле, среди обшарпанных столов и поломанных стульев царило запустение, усугублённое запахом протекшей канализации, прущим из подвала.

Я ткнулся в первый попавшийся кабинет с табличкой «Инспектор». Там никого не было. Второй тоже оказался пуст - входи, делай, что хочешь. Третий, четвертый, пятый... Кабинет с табличкой «Приёмная» навёл меня на мысль, что там, по всей видимости, должен сидеть секретарь. А справа от секретаря, по заведенной чиновничьей топографии, обязана быть дверь к зам начальника, слева - к Самому. 

Пустые кельи отдела ГИБДД просто взывали к тому, чтобы зайти к начальнику и сказать: «Иван Иваныч, тут такое дело... Войдите в моё положение... Мне как-то нужно добраться до Москвы... Посодействуйте скорости разбирательства, учитывая, что я не местный...» Однако приёмная тоже оказалась  пустой. Незапертые двери зама и начальника чуда за собой, разумеется, не явили. Оставалось только вернуться к машине и сесть рядом с ней на поребрик, среди мусора и пыли.

Спустя час, к моей машине причалили уже знакомые джипы виновника торжества.

Судя по всему, высыпавшие из машин парни испытывали ко мне совершенно фиолетовые чувства - аналогичные моим по отношению к ним. Единственное, что я вынес из их бесконечных общений по мобильникам, - они оказались здешними «уважаемыми людьми»: заведовали не только местной торговлей мясом и овощами, но и ремонтом квартир других «уважаемых людей».

Ещё через час вокруг здания ГИБДД началось вавилонское столпотворение - подъехали сразу четыре гаишные «девятки» с чуть ли не полным личным составом дорожной полиции, среди которой был и наш инспектор. В следующие минуты я наблюдал реализацию самого радужного сна российских чиновников, ответственных за национальную политику и межнациональные отношения - братание южной диаспоры с иванами, не помнящими, что они на службе и что вся эта картина разворачивается не только перед посторонним, но и пострадавшим человеком. 

А ещё спустя час, собственно, началось разбирательство.

***

- Тут такое дело, - сообщил мне инспектор после заполнения необходимых бумаг, прикрывшись буклетом правил дорожного движения. - У вас обоюдная вина в данном ДТП, пятьдесят на пятьдесят.

Я нисколько не сомневался, что в нашей истории что-то пойдет не так, тем более что инспектор, пока мы курили у порога ГИБДД, интересовался деталями моей страховки. В сущности, имея на руках не только полис ОСАГО, но и полис каско, я мог не беспокоиться о наличии собственной вины в этом ДТП – страховая компания по любому должна была оплатить ремонт моего автомобиля. Что касается потерь в виде штрафа в 500 рублей, они выглядели ничтожными на фоне того, что накуролесил водитель «антилопы» (позже автосервис согласовал со страховой компанией действительно убойную сумму ремонта машины – более 300 тысяч рублей).

- Вы уж, - тем не менее, сказал я инспектору, когда он сделал попытку разделить вину пополам, - вешайте на меня все сто процентов вины. Глядишь, тот, кто меня ударил, получит компенсацию по ОСАГО, если, конечно, я не оставлю своего особого мнения в протоколе и соглашусь с составленной вами схемой ДТП. Надеюсь, она соответствует действительности?

Обреченно заполнявший рядом со мной бумаги шумахер заметно оживился. Мучаясь мыслительным процессом, он стал мне объяснять, что если бы я, не притормаживая и не снижая скорости, под прямым углом повернул бы к АЗС,  ничего бы не произошло. При таком раскладе вещей у него бы не возникло желания обгонять слева повернувший налево автомобиль.

- А ничего, если бы при таком манёвре, который тебе нравится, - спросил я его, - моя машина встала бы на крышу?

- Тогда бы, - проявив  признаки здорового идиотизма,  ответствовал шумахер, - было бы всё хорошо!

Поза инспектора, прикрывшегося книжкой правил, как Библией, сигнализировала: «Брек!»

- Дело в том, - сказал он неуверенно, - что вы начали осуществлять поворот, не убедившись, что едущий за вами автомобиль выехал на полосу встречного движения для обгона.

- Да неужели? Впервые слышу, чтобы мой обидчик, находившийся в двухстах метрах от меня, пошел на обгон до того, как я обозначил свой манёвр! Но даже если бы это так и было, что вы скажете насчет его тормозного пути вдоль обочины и удара фактически за пределами дороги?

Инспектор вперился в шумахера, полагая, что он поддержит выдвинутую версию. Однако шумахер упрямо сообщил, что он шел за моей машиной и обгонять меня решил только тогда, когда я уже совершил поворот.

- Тогда я ничего не понимаю, - сказал инспектор, вновь прикрывшись правилами дорожного движения.

В кабинет без стука и как к себе домой вошёл один из группы поддержки шумахера. Особо, правда, не напирая, он стал обрисовывать мне картину происшествия: я-де поворачивал не так, как надо, поэтому получил то, что получил. Надо согласиться с суровой и справедливой реальностью и признать вину хотя бы частично…

Сложив томик правил, инспектор пошел на выход, увлекая за собой моего обидчика и представителя группы поддержки. Через несколько минут, вернувшись в сопровождении шумахера, инспектор сел за стол.

- Вот он, - указывая на шумахера, сказал инспектор, - всё же утверждает, что вы начали поворот налево, когда он выехал на полосу встречного движения для обгона. То есть, совершая манёвр, вы не убедились в безопасности этого манёвра.

- Господин офицер, - ответил я, - я вам уже предложил составить протокол с вашим видением ситуации. Надеюсь, при этом вы упомянете пункты Правил дорожного движения, касающиеся обгона. Также надеюсь, что вы гораздо больше, чем я, рядовой гражданин, понимаете, на ком лежит ответственность при попытке совершить обгон. Перед вами правила лежат, откройте пункт 11.2 в редакции этого года, в котором досконально расписано, в каких случаях водителю запрещён этот манёвр, если, конечно, ваша книжка издана не при царе Горохе.

Удивлённо посмотрев на меня, инспектор взял бумагу, в которой, помимо обстоятельств ДТП, были указаны все мои личные данные, как это и положено. Думаю, именно личные данные, которые он просмотрел на этот раз внимательно, резко развернули ход разбирательства. Вновь отлучившись и вернувшись уже с другими бумагами, инспектор выдал мне все необходимые для страховой компании документы. Шумахер получил на руки постановление об административном правонарушении, а мне надобно было на своих бумагах проставить печати в протокольном отделе.

Оба офицера, сидевшие в этом отделе, отнеслись ко мне враждебно. Один из них сразу заявил: у него, дескать, закончился рабочий день, так что  «приходите во вторник». И вообще, мне не надо было нарушать Правил дорожного движения – не было бы и аварии. «Надеюсь, - выговорил он мне, - у вас есть видеорегистратор? Нет? Очень странно! Когда надо, он у вашего брата всегда под рукой».

Подавив в себе желание напомнить офицеру, что он не дома, а я ему не сват и не брат, с которыми можно разговаривать подобным тоном, я молча вернулся к инспектору. Еще через несколько минут со всеми необходимыми документами я выехал в сторону Москвы.

Мне предстоял неблизкий путь, особенно если учесть, что придется ехать с черепашьей скоростью. В Москве, куда еще нужно было добраться, меня ждали разбирательства со страховой компаний, которая, кстати, обязана была единовременно доставить на эвакуаторе мой автомобиль из любой точки России на то место, которое я укажу. Это, оказывается, было прописано в полисе каско, который по рекомендации той же компании я в машине не возил и, разумеется, ничего не знал о деталях договора.

В Москве же при ближайшем рассмотрении копии постановления об административном правонарушении, выданной мне инспектором для страховой компании, я таки обнаружил им же оставленные следы компромисса, означающего: «ни вашим, ни нашим». Шумахера инспектор привлёк к ответственности не за нарушение правил обгона, а за неправильно выбранную дистанцию. А это – всего лишь небольшой штраф в отличие от штрафа посущественнее и лишения водительских прав до шести месяцев. 

Однако все это было потом. Ибо на протяжении почти трехсоткилометрового маршрута, который я одолел только глубокой ночью, я думал о другом.

Когда летишь в общем потоке со скоростью этого потока, конечно, почти не замечаешь истинных реалий нашей дорожной жизни. Наиболее зримо и выпукло они предстают тогда, когда поток проносится мимо тебя, ковыляющего на разбитом транспорте вдоль обочины дорожного бытия и взирающего на это бытие, как Наполеон на Москву. Самый первый, лежащий на поверхности вывод, рожденный таким созерцанием, связан с тем, что по нашим дорогам передвигаются в основном сумасшедшие. Дело не в скоростях, конечно. Дело в том, что люди вытворяют на этих скоростях. Думаю, все инспекторы России, даже если бы и возжелали, никогда бы не пресекли и малой толики убийственных дорожных проступков, которые ежеминутно творит наше безумие и наше пренебрежение всем и вся…

Черепашья скорость вдоль обочины позволяет хорошо рассмотреть разве что последствия такого пренебрежения – тут и там стоящие венки, кресты и другие памятные знаки и свидетельства смертельных дорожных инцидентов. Но кому, в сущности, есть до этого дело, тем более что исправить что-либо, похоже, уже невозможно.

PS. Я намеренно не указываю ни названия городка, ни фамилий действующих лиц, ни званий… Во-первых, городок, переживший трагическую историю во время войны и ставший символом нашего сопротивления врагу (а теперь и символом моего маленького сопротивления), вовсе не виноват в том, что нынче его населяют такие вот «уважаемые люди» со своим пониманием, как следует жить и как следует служить. А во-вторых, не в названиях и званиях дело. Думаю, не ошибусь, если предположу, что всё рассказанное  мной, настолько типично для нашей действительности, что совершенно без разницы, где это произошло - в этом ли городке, или в каком-то другом.