На счёт стонов о "геноциде" славного, белого, пушистого казачества, подельников Краснова, Дутова, Шкуро и пр. защитников отечества, заложенного ими "союзничкам" и врагам в случае Краснова, Петлюры, Кононова - верных шакалов Адольфа Гитлера.
Вы знаете, как рубят «в капусту»? Человеку привязывают руки «по швам» и начинают легкими секущими ударами с потяжкою пластовать человека по бокам, как обычно нарезают колбасу. Фьить-фьить, сверху от плеч вниз по рукам и бедрам, и опять сверху вниз. Пока эти пластующие удары идут по рукам, четкие смачные ударчики. Вот уже облетели пальцы. А напарник слева чуть переборщил - надрубил и перерубил руку... С боков свисают кровавые лохмотья - как капуста.
Вся сложность в том, что человек может потерять сознание сразу и - конец потехе. Надо в таком случае подвязывать жертву к перекладине ворот, к какому-нибудь длинному суку, но надо оставить бока открытыми для ударов. Есть другой вариант - когда пленного подвязывают подмышки, и невысоко подвешивают над землёй. Тогда можно слегка крутануть жертву, и нарезать по кругу, уже захватывая спину и грудь. В этом случае, хорошо иметь в качестве объекта человека с пузом. Постепенное надрубание оного, приведёт к медленному выпаданию кишок. Вельми нравоучительно…
13 Июля 1920 года. Командир 50-го пехотного Белостокского полка армии Врангеля, возбудил ходатайство о награждении полкового попа армии Константина Владыкова. В ходатайстве командир писал: «21 июня сего года, когда полк стоял на позиции, в тылу обоза показалась конница корпуса Жлобы, авангард коей мчался на обоз. Заметя это, полковой священник Константин Владыков схватил винтовку, и стал всех призывать с винтовками в руках отразить конницу противника и, ободряя всех, двинулся с образовавшейся цепью на конницу, чем много способствовал не только отбитию налёта конницы Жлобы, но и захвату пленных и других трофеев.»
* * *
Мой отец, сын красного полка, видел, как рубят «в капусту». Он был невольным участником филиала того «Бузулукского мятежа», когда некоторые казачьи части перешли на сторону белых...
Он с каким-то комиссаром, чуть ли (по версии отца) не помощником Кошелева, ехал на телеге на мешках с деньгами. Это было жалованье бойцов. В гражданку платили достаточно много. Сзади ехала телега с пулеметом и остальными деньгами. И человек шесть всадников. Они не знали, что произошло, и когда где-то метрах в пятидесяти группа каких-то казаков на распряженной телеге завозилась с пулеметом, а сзади-поодаль их стала нагонять группа всадников, никто ничего не понял… Очередь из пулемёта вначале сняла пулеметчика охраны, после саданула по всадникам.
И тут же подлетела казара. Свистящие взмахи, которые вгоняли клинки на 20-30 см в тела... К телеге где на деньгах сидел отец, подлетел казак с ещё старой мадьярской саблей, с расширяющимся к концу клинком, комиссар еще раньше от недосыпа наглухо вырубился и спал на этих же деньгах. Казак широченным ударом буквально перерубил его пополам, следующий удар предназначался отцу, но лошадь почему-то вздернулась, и сабля лишь слегка скользнула по черепу, ровно посередине головы с темени ко лбу.
Это спасло, отец потерял сознание, а кровь создала иллюзию смертельной раны. По станице уже вылавливали и сгоняли к площади перед церковью и школой пленных. Кто-то перевязал его, и он шел в толпе таких же как он неудачников.
Они все стояли, ожидая чего-то, когда с боковой улицы на легких рысях вылетела с матом группа всадников, гоня кого-то меж коней нагайками.
Один из всадников вылетел вперед, крикнул кому-то из группки командиров: «Видал эту сволочь? - Он Семена подстрелил!» Какие-то крики и команда: «В капусту его...» Человек, видно, знал, что к чему, и с утробным воплем кинулся на кого-то в надежде на быструю смерть, но не дали...
«А чем поддержать-то?» - Вопрос... «Тащи оглоблю!» - а тем временем человека связали по стойке смирно. Когда притащили оглоблю, ее использовали, как удочку: задний держал конец, середину положили на плечо крепкого казака, а на конце уже была привязана петля. Но за шею нельзя – человек, повиснув на шее, потеряет сознание - весь «цимес» насмарку. «Тащи штык!» - и штык вогнали в щеку, проткнули насквозь, в другую щеку, и за него вокруг головы зацепили петлю «удочки». Тот, кому кричали о каком-то Семене, выхватил шашку и подал знак рукой кому-то, кто встал уже слева сзади, и начали четко и резко-легко пластовать живого человека «в капусту»... После уже на паперть вышел с попом какой-то старик казак и задвинул речугу, в конце которой, как после рассказали отцу, всех приговорили к «суду народа». В переводе на русский намечалось изуверское шоу, вроде оргии садистов.
Пленников загнали в амбар. Но кто-то не хотел ждать, и раза два пьяное казачьё выводило по три - по четыре жертвы. После чего слышались жуткие животные вопли. После отец видел, как те кто были не шибко религиозные, сбивались в кучки и из того, что было (у босых и раздетых), делали что-то похожее на веревки и помогали друг другу вздернутся на случайно оказавшемся выступающем из стены каком-то бруске. Это была какая-то вялая жуткая очередь. Кто-то садился на корточки, на него забирался «счастливчик» и нижнему: «Уходь, штоль.» Тот откатывался, и все молча ждали, когда человек переставал дергаться. Кстати, знаете ли вы, что когда человек вешается, у него расслабляется кишечник и мочевой пузырь?..
А после ведь надо было снять тело, а это без скамейки не просто, но утро-то близко... Хотя большинство усталых, раненых, избитых (а уж вытянуть нагайкой пленного - за милую душу) пассивно ждали.
Случилось, как в кино, хотя таких эпизодов было много. Ночной прорыв своих, и когда на околице началась плотная пальба и гроханье гранат, станица поняла что почём, и кто мог, сбежал. Но не все, конечно, «большая часть», конечно, как во все времена и в любом месте, чувствует себя нейтральными, хотя на них-то и отыгрываются «радикалы». И всё бы обошлось, если бы не «развлечения» казачьи. Людям загоняли оглобли в задний проход, четвертовали, кастрировали, сдирали кожу... вырванные глаза, обрезанные уши, обгорелые ноги, прибитые к бревну над костром… (как казнили женщин, я промолчу).
Командир, старший друг отца, ворвался в амбар и вывел его на улицу на площадь, куда уже сгоняли казачьё. И горе было тому, в ком узнавали палачей. Вывели старого (в авторитете) казака, чей сын, оказывается, и перерубил комиссара, и полоснул по голове отца. Тому дали пинка под дых, и когда он осел, за волосы дернув, поставили на четвереньки. Отцу дали шашку: «Мсти Жорка!» Отец рубанул по шее, но только надрубил мышцы,- слабость и рана не стимулятор.
Командир свистнул саблей, и голова хлюпнулась вниз раньше тела...
Уже после, когда в конце гражданской войны полк отца перебросили на туркестанский фронт, отец видел ряды посаженных на колы, и хриплые жуткие вопли «Добейте!! Добейте!!!»... К басмачам в плен не сдавались, но и в плен не брали. Кстати, чурок тогда чурками не называли. Их звали «зверьё», не за природную тупость азиатов, а за садизм.
Комментарии