Людоедские хроники

В конце 80-х годов, открыв популярный журнал – это был то ли “Огонек”, то ли “Смена” – я в нем прочитал статью о людоедах и людоедстве. Называлась она (кажется) “Дни и ночи сторожа Суклетина”. Оный Суклетин, сторож садоводческого товарищества под Казанью, и его любовница убивали людей – и для собственного потребления и для торговли мясом. Жуткая статья, и жуткие события в ней описаны. Настолько жуткая, что она не могла быть забытой.

И в самом деле, сделав запрос в Интернете, я обнаружил целую литературу, связанную с фигурантами этой статьи. Это воистину “литература кошмаров”, и я не собираюсь ее обогащать. Найдутся “любители” и без меня.

Но вот что примечательно: за последние 20 лет заметно росло число посвященных людоедству публикаций. Свежим фактам. За первые пять месяцев нынешнего года я прочел по меньшей мере о двух случаях (публикаций, конечно, было гораздо больше) людоедства. Это разумеется, означает, чтот растет число самих фактов людоедства. Их пока не очень много. Но – вы не поверите! – людоеды уже требуют признания за ними основных прав человека, в частности, права на защиту чести и достоинства. И эти права за ними признаны, они уже пользуются ими в судах!  

Не хочу быть голословным. В 2009 году двое молодых питерцев, принадлежащих к молодежной группировке, называющей себя готами, пригласили в гости свою 16 летнюю подружку из группировки эмо. Они утопили девочку в загодя наполненной ванне, расчленили тело, часть его зажарили в духовке, с аппетитом поужинали сами, угостили соседку, а останки разбросали по различным питерским мусоркам. Тем не менее они были быстро изобличены, арестованы и в прошлом году осуждены. Высшей меры – пожизненного заключения – ни один из них не удостоился: 15 и 18 лет.

А спустя довольно много месяцев, уже весной этого года, один из них вдруг почувствовал себя оскорбленным и предъявил иск о защите чести и достоинства к матери убитой им девочки за то, что во время суда она кричала ему, что он “людоед и сволочь”. Суд принял иск к рассмотрению.

Не спешите возмущаться судом. Лучше задайте себе вопрос: а что еще мог сделать суд, оставаясь в рамках закона? Да ничего другого! Вы спросите, о каком иске может идти речь, если факт людоедства только что доказан в суде. Не спешите, я вам говорю. Людоедство – это один состав правонарушения, а оскорбление – совсем другой. И если истец докажет в суде, что слово “людоед” является оскорбительным, он имеет все шансы. “Сволочь” даже не обсуждается. Дальше я написал: “здесь – тупик”. Написал и вычеркнул. Потому что не берусь я комментировать юридическую сторону возникшей коллизии. Лично мне она кажется неадекватной.

Но вот еще одно “лыко в строку”. Не только у нас, но вообще в мире идет рост насилия: насилия в семье, насилия, совершаемого против личности. В эту же строку вписываются и распады семей. Впечатление такое, что люди стали в среднем хуже друг к другу относиться, меньше друг друга ценить и уважать и, соответственно, чаще друг на друга покушаться. А людоедство – это уже особо вопиющий частный случай.  

В таком случае возникает закономерный вопрос, нет ли глобальной системной причины для ухудшения взаимоотношения между людьми. Не между Ваней и Таней, а между всеми людьми сразу. Чтобы разобраться в этом, попробуем, как говорил «Великий Кормчий», сесть на горе и посмотреть, как тигры дерутся. На кипящих эмоциях этого понять невозможно, нужно от них отрешиться. И тогда системная причина обнаруживает себя практически мгновенно.

На заре истории людей было мало, и «силы прогресса» представлялись идеями (а скорее всего даже инстинктами), если и не альтруизма, то по меньшей мере сотрудничества, кооперации, совместного приложения сил. Ведь в одиночку даже мамонта не убьешь. Весь прогресс – это кооперативные эффекты, он немыслим в обществе замкнувшихся в себе, не сотрудничающих индивидов. А начинался прогресс, условно говоря, с охоты на мамонтов.

Много веков и даже тысячелетий человечество жило в условиях «прогресса», сопровождавшегося нарастанием доставлявшихся людям с его помощью благ. Мы привыкли к такой синергетике (т.е. к такому механизму самоорганизации общества), стали считать ее само собой разумеющейся, но она изменилась. Нам в это не верится, но есть основания полагать, что она изменилась.

Численность населения, представляющая собой в данном случае т.н.

управляющий параметр, с тех пор очень сильно возросла, а с ней усилилась и конкуренция за ресурсы. А конкуренция – штука хитрая. Это двигатель прогресса лишь до тех пор, пока она имеет достаточно мягкий и, разумеется, добросовестный характер. Тогда можно говорить об «идеальном рынке» и «невидимой руке» Адама Смита. Но когда конкуренция становится очень жёсткой, она разрушает кооперативные эффекты предыдущих столетий – кооперацию и сотрудничество – и «прогресс» катится назад.

В этом можно удостовериться, наблюдая историю экономической теории за несколько последних столетий. Это история ухода от “идеального рынка”, история его распада и разрушения кооперативных эффектов под действием сил нарастающей конкуренции.

Итак, “прогресс” уже давно движется отнюдь не только “вперед”, но и в некое условное “назад”, потому что, скажем, в ветхозаветные времена он, конечно же, не приведет. Будут времена гораздо хуже. Потому что в ветхозаветные времена не было много чего, что есть у нас и что мы, конечно же, понесем с собой в это грядущее “назад”. Например, ядерное оружие.

Яблоко, съеденное Евой, увело нас слишком далеко от райского древа, и даже если численность населения (управляющий параметр) вернется к ветхозаветному значению, ТО – былое – состояние общества повториться не сможет. В физике это явление (условно его можно назвать невозможностью возврата) называется гистерезисом. Из-за гистерезиса вряд ли возможен колебательный режим цивилизационного развития, только взлет и падение.

Изменение климата очень сильно усилит фактор конкуренции уже в ближайшее время. Потому что площадь зон, пригодных для комфортного проживания людей, будет неуклонно сокращаться, возможно, даже резко сокращаться. Объективные обстоятельста меняются так, что люди становятся все менее нужны друг другу. В мире сейчас примерно 6 млрд. “ненужных”, все более мешающих друг другу людей. Отсюда и распады семей, и насилие в семьях. Ведь ближайшие родственники одновременно являются и ближайшими конкурентами в борьбе за выживание – куда денешься!

То, что обострение конкуренции в кризисные моменты развития общества ведет к его распаду и деградации вплоть до каннибализма, подтвердается мночисленными свидетельствами и архивными документами, относящимися к таким моментам – голоду 32-33 гг, Ленинградской блокаде и т.д. Они есть в интернете и их можно было бы привести, но… не хочется популяризировать. Есть там и статистика. Типичный людоед – это малообразованная женщина низкой культуры и низкого социального статуса. Но, позволю себе заметить, грани между “дном” и “элитами” давно уже размываются.

Происходящие в мире изменения – объективны. Их нельзя отменить, им невозможно противостоять. Против них бессильны идеологии и религии: на человека буром идет природа. Но можно измениться самим. Как, в какую сторону? Я думаю, здесь не может быть однозначного ответа, но ситуация, в которой людоед может подать в суд на свою жертву, конечно же внутренне противоречива, и дальнейшее развитие (чуть не сказал – прогресс) должно это противоречие устранить.

Что в результате может получиться? Гениальный Георгий Данелия поставил когда-то фильм “Кин-дза-дза” – изображенное в нем общество для нас вполне реалистическая (и, надо заметить, очень гуманная!) возможность. Боюсь, что за нее еще и побороться надо. Как за светлое будущее.

И еще одну вещь хочется сказать в связи с этой важной, но малоприятной темой. Это к вопросу о том, как формируются наши фундаментальные ценности, и как мы сами влияем на этот процесс. Историю с питерскими людоедами я рассказал одной своей знакомой. Ее реакция привела меня в шок. Она сказала с большой экспрессией: “я бы этих тварей собственными руками с удовольствием уничтожила!” Что же здесь плохого, спросит иной читатель. А что хорошего в том, что вроде бы нормальный средний человек вдруг испытывает такую сильную неподдельную тягу к профессии палача? И вот такие вещи мы говорим в нашем повседневном общении довольно часто, создавая тот “воздух”, из которого выхватывают этические элементы наши дети и внуки. Как это, – хорошо ли, – с точки зрения конструирования будущего? А ведь движут нами вполне приличные побуждения… Вот и получается, что “благими намерениями вымощена дорога в ад”.