Как начиналась и чем закончилась антарктическая экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева.

На модерации Отложенный                        

4 июля (здесь и далее даты по старому стилю. — Прим. «Вокруг света») 1819 года в гавани Кронштадта собралась большая толпа, чтобы увидеть, как шлюпы «Восток» и «Мирный» под командой Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева соответственно отплывают в кругосветную экспедицию. Корабли на собственной яхте провожал и глава Морского министерства маркиз Иван де Траверсе.

Руководивший экспедицией Беллинсгаузен разделял воодушевление команды «Востока», но на сердце у него было неспокойно. Он знал, что флагманское судно некачественно построено и плохо подготовлено к плаванию в полярных широтах. Но приказ есть приказ.

«Ошибки в построении»

Проект первой русской антарктической экспедиции утвердил император Александр I по совету мореплавателей Отто Коцебу и Ивана Крузенштерна. В начале XIX века Россия включилась в освоение Мирового океана, однако полярные широты все еще были неизученными и оставалась надежда на существование некоего южного материка. Экспедиции надлежало подойти как можно ближе к Южному полюсу с разных сторон.

Крузенштерн писал в марте 1819 года: «Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас», — но считал нужным отложить экспедицию на год, чтобы подготовить как следует.

Однако министр де Траверсе, торопясь исполнить монаршее пожелание, велел организовать ее как можно скорее. Приказ о назначении руководителем экспедиции Беллинсгаузена, служившего тогда на Черном море, был подписан 4 мая, в конце месяца капитан прибыл в столицу, а затем в Кронштадт — принимать корабли.

Флагманское судно «Восток», построенное в 1818 году, не имело усиленной наружной обшивки, жизненно важной для плавания среди льдов. Беллинсгаузен жаловался на выстроенный из сырого соснового леса корпус, на излишне высокие мачты, из-за которых судно было чересчур валким.

«Ошибки в построении происходят более от того, что корабельные мастера строят корабли, не быв никогда сами в море», — сокрушался капитан. Беллинсгаузен обвинял в изъянах конструкции Вениамина Стокке, английского инженера на русской службе, которому благоволил император. К тому же «Восток» был тесен для экипажа из 117 человек.

Капитан хотел исправить, что возможно, «но по причине позднего времени уже некогда было к сему приступить». Второй корабль, «Мирный», бывшее вспомогательное судно, переделанное в военный шлюп, уступал флагманскому в размерах, но превосходил прочностью.

Главная причина плохого качества судна крылась в системном кризисе. Российская империя в ту пору вела много войн на суше, и флот снабжали по остаточному принципу. Из-за нехватки денег экономили на учебных плаваниях, проверявших суда на прочность, на ремонте, на оружии… Впрочем, историк парусного флота Сергей Махов считает, что плохое качество кораблей было извечной бедой.

К строительству военных судов внимательнее относились государства, небогатые корабельным лесом. «Те же страны, которые продавали древесину, обычно пренебрегали качеством кораблестроения. Просто потому, что корабли там стоили дешевле, поскольку сама древесина была фактически дармовой. Именно этот подход и относится к России.

Зачем делать дорогой корабль, который послужит 20 лет, когда за эти деньги можно построить три корабля, которые прослужат по семь лет каждый? Но такая логика давала сбой, когда требовались корабли для дальних плаваний. Сразу же вылезали проблемы некачественной постройки, что и произошло с тем же «Востоком»», — констатирует Махов. На добротные зарубежные суда для антарктической экспедиции денег не выделили.

«И тут повредило румпель»

 Михаил Лазарев и Фаддей Беллинсгаузен

Проблемы начались на границе с Антарктикой. Холод, участившиеся штормы; ледяные глыбы, угрожающие повредить обшивку; мокрый снег и туман; сырость, которую усугубляла некачественная древесина кораблей. Большого труда экипажам двух парусников стоило не потерять друг друга в океане, тем более что «Мирный» оказался медленнее «Востока».

«Плавание в высоких южных широтах, в то время совершенно неизведанных, было делом очень трудным и опасным. <…> Вот почему в экспедицию Беллинсгаузена — Лазарева также были посланы два шлюпа, — отмечал советский океанолог, профессор Николай Зубов. — Предполагалось, что в случае несчастия с одним из кораблей другой окажет необходимую помощь. Естественно, что при совместном плавании корабли чувствовали себя увереннее и могли решаться на более смелые предприятия».

16 января 1820 года корабли впервые приблизились к Антарктиде — в районе современного шельфового ледника Беллинсгаузена у берега, ныне носящего имя Принцессы Марты. Позднее Лазарев в письме другу сообщил об удивившем его в тот день пейзаже: «… достигли мы широты 69°23’ S, где встретили матерый лед чрезвычайной высоты, и <…> простирался оный так далеко, как могло только достигать зрение».

Именно в этот день, как считается, открыли Антарктиду. 5 февраля мореплаватели опять увидели континентальный ледник — на сей раз будущий Берег Принцессы Астрид.

Через неделю «Восток» и «Мирный» вновь почти достигли материка — в той его части, что сейчас называется Землей Эндерби. Однако на кораблях начали истощаться запасы дров и воды, от постоянной сырости пришли в негодность паруса и такелаж.

От штормов особенно страдал «Восток». Волны отрывали доски от обшивки, а 19 февраля, как писал в дневнике матрос Егор Киселев, «была большая погода, пресильные бури, снег с дождем <…>, и тут повредило у нас румпель.

Когда восемь дней спустя капитан велел извлечь поврежденный рычаг, тот попросту развалился. «Неблагонадежность румпеля, столько нужного для безопасности судна, доказывает нерадение корабельного мастера, который, забыв священные обязанности службы и человечества, подвергал нас гибели», — возмущался Беллинсгаузен, ведь судно, ставшее неуправляемым в бурном море, было бы обречено. К счастью, моряки успели заменить румпель на ходу.

Из-за слишком больших мачт экипаж «Востока» страдал от сильной качки. Люки, через которые люди поднимались на верхнюю палубу, тоже оказались неудачной конструкции. Деревянные брусья, окаймляющие их дверцы, были чересчур низкими, отчего вода с палубы постоянно просачивалась в жилые помещения. В начале марта Беллинсгаузен решил взять передышку, идти на север в теплые моря и там чиниться.

«Треск частей шлюпа заглушал все…»

До австралийского залива Порт-Джексон корабли добирались порознь. Капитаны договорились, что ненадежный «Восток» пойдет в порт напрямую, а «Мирный» обследует практически неизученную акваторию к югу от Тасмании. Но по дороге в тихую гавань «Восток» на три дня попал в жесточайший шторм и едва не развалился.

«Ветер ревел; волны поднимались до высоты необыкновенной; море с воздухом как будто смешались, треск частей шлюпа заглушал все. Мы остались совершенно без парусов, на произвол свирепствующей бури; я велел растянуть на бизань-вантах несколько матросских коек, дабы удержать шлюп ближе к ветру»

Неожиданно впереди показалось несколько льдин — и ветер понес «Восток» прямо на одну из них. Однако волна отбросила льдину от корабля, и столкновения удалось избежать.

В Австралии моряки обоих кораблей просушили паруса, запаслись провиантом и излечили цинготных. Затем доплыли до Новой Зеландии, где отремонтировали «Восток» местной качественной древесиной: сделали корабельные люки более высокими и изготовили новые реи для мачт.

Исследовали тихоокеанские острова и зашли в Австралию ради еще одного ремонта: части мачт и бушприт снова нуждались в замене. После чего выдвинулись в полярные широты.

«Вода непрерывно прибывала в трюме…»

Исправление недостатков «Востока» продолжалось и в пути. Чтобы уменьшить качку, убрали пушки в трюм, подкрепили корпус изнутри. 8 ноября открылась течь в носовой части. Плотники пытались найти щели, через которые поступала вода, но во время плавания это сделать не удавалось.

Теперь капитан даже не мог поставить дополнительных парусов, «дабы чрез то, умножая ход, не увеличить течи в носовой части». И это на судне, идущем в антарктические воды! Беллинсгаузен пытался смотреть на дело философски:

«Не имея средства сему помочь, я имел одно утешение в мысли, что отважность иногда ведет к успехам»

Даже легкие удары небольших льдин портили борта. Пазы в обшивке расходились, их конопатили, но помогало это мало. В Рождество прямо во время богослужения корпус «Востока» сотряс мощный удар.

Как писал астроном Иван Симонов: «Шлюп зашатался, а капитан Беллинсгаузен с непоколебимым духом остался на коленях, и все предстоящие молились, не вставая с места, кроме капитан-лейтенанта Завадовского, который вышел на шканцы, узнал обстоятельства дела, доложил капитану и опять стал подле него на колени».

Капитан отмечал: шлюп не потонул только потому, что встретился с льдиной, когда спускался по волне носом вниз, отчего якорный шток несколько смягчил силу удара. Тут Беллинсгаузен снова пожалел, что корабль не снабдили дополнительной обшивкой.

В таких условиях путешественники продолжали совершать открытия. 10 января 1821 года был обнаружен остров Петра I. А через неделю открыли Землю Александра I — в наши дни доказано, что это остров, примыкающий к Антарктиде. Затем поплыли к Южным Шетландским островам.

Шторм 4 февраля 1821 года едва не отправил «Восток» на дно. На корабле не осталось места, куда бы не просачивалось море. «Вода непрестанно прибывала в трюме, и в продолжение бури беспрерывно оную помпами выкачивали», — писал Беллинсгаузен. «Восток» был в таком состоянии, что после остановки на островах капитаны решили разворачивать оба корабля домой.

По словам Лазарева, «беспрестанное отливание воды изнуряло людей чрезвычайно, которые, впрочем, были еще здоровы. Гниль показалась в разных местах, притом и полученные от льдов толчки принудили капитана <…> думать о возвращении».

* * *

«Восток» и «Мирный» прибыли в Кронштадт 24 июля 1821 года. Первыми после Джеймса Кука российские мореплаватели обогнули Антарктиду со всех сторон, обследовали обширные территории (в том числе открыли 29 островов), при этом за 751 день экспедиции потеряли всего троих.

Сам Беллинсгаузен не считал, что нашел шестой материк. Вопрос о приоритете в этом экспедиции 1819–1821 годов поднял ее бывший участник Павел Новосильский в 1850-е, когда появились новые сведения о землях за Южным полярным кругом.

Но вице-президент Императорского Русского географического общества Федор Литке поставил эти притязания под сомнение, утверждая, что Беллинсгаузен и Лазарев собрали недостаточно научных данных.

На заслуги экспедиции снова обратили внимание в 1948 году, когда встал вопрос о международном статусе Антарктиды. В итоге в советской историографии укрепилась точка зрения, что ее открыли именно Беллинсгаузен с Лазаревым.

Спешка, в которой готовилась экспедиция, получается, была не напрасной. Задержись отправка кораблей, россиян опередили бы англичане: в 1820 году капитан Эдвард Брэнсфилд увидел берег Антарктиды всего двумя днями позже россиян. Стоило ли экономить на необходимом и подвергать дополнительному риску жизни экипажа «Востока» — другой вопрос.