Моральный выбор российских технократов, как война разделила «Яндекс» и арест Владимира Мау

Война поставила многих из «технократов», 20 лет обеспечивавших Владимиру Путину профессиональное управление российской экономикой, перед сложным выбором. После 24 февраля продолжение работы в государственных структурах повлекло за собой обвинения в коллаборационизме. Но массового исхода с госслужбы за четыре месяца так и не случилось, а из высокопоставленных либералов свою должность покинул один лишь Анатолий Чубайс, давно не имеющий отношения к управлению экономикой.

Технократы перед выбором

На этой неделе «Медуза» (признана Минюстом иноагентом) опубликовала статью о том, как для себя решают эту моральную дилемму сотрудники ЦБ во главе с Эльвирой Набиуллиной. Из статьи следует, что многие сотрудники ЦБ нервно реагируют на обвинения в коллаборационизме со стороны бывших коллег, но считают, что должны продолжать работу, чтобы «”население страны”, которое войну не начинало, жило хотя бы “как в 1990-е годы, а не в конце 1980-х”».

Сама Набиуллина спустя несколько дней после начала войны записала обращение к сотрудникам, в котором, говоря об «экстремальной, совершенно нестандартной ситуации», с которой столкнулась российская экономика, сказала: «Конечно, мы все хотели бы, чтобы такого не произошло». Источники «Медузы» рассказывают, что глава ЦБ также говорила подчиненным, что теперь нужно «всех спасать» и «сделать так, чтобы люди потеряли как можно меньше». А потом — ввела неформальный запрет на разговоры о политике и сама в своих выступлениях войну не упоминает.

Публично выразить даже намек на скепсис в отношении «спецоперации» позволяют себе немногие. Покинувший свой пост помощника президента Анатолий Чубайс о войне ничего не говорил, но после его отставки и отъезда ТАСС со ссылкой на источники в силовых структурах сообщил, что силовики «проверят информацию о скрытых счетах Чубайса, которые могут находиться в европейских банках». Председатель фонда «Сколково» Аркадий Дворкович, в середине марта осудивший войну в интервью американскому изданию Mother Jones, через два дня лишился своего поста, а секретарь генерального совета «Единой России» Андрей Турчак обвинил его в «национал-предательстве».

Глава Счетной палаты Алексей Кудрин тогда же написал в Facebook, что его ведомство должно ставить во главу угла профессионализм «вне зависимости от личных идеологических предпочтений». Журналистка Фарида Рустамова, а затем издание «Агентство» писали, что после начала «спецоперации» Кудрин на встрече с Владимиром Путиным предупреждал, что война приведет к тяжелым последствиям для экономики и как следствие — к социальным протестам. Путин на это высказывание никак не отреагировал. Знакомый Кудрина в разговоре с «Агентством» добавлял, что увольняться он не собирается: «Он считает, что будет полезнее, если останется на посту и попытается влиять на ситуацию».

Измерить среднюю температуру по больнице и понять, насколько чиновники финансово-экономического блока правительства, которых принято относить к технократам, поддерживают «спецоперацию» или выступают против, — почти невозможно. Обсуждать эту тему с журналистами сейчас соглашаются немногие. На условиях анонимности мы поговорили с несколькими — среди них не оказалось сторонников войны, но большая часть выбрала для себя продолжать работу.

«А что изменило 24 февраля?»

Мнения чиновников, с которыми поговорил The Bell, во многом совпадают: они говорят о том, что бросать работу в ответственный момент нет смысла, а влиять на что-то в России можно только изнутри госаппарата.

«Платя налоги, мы все так или иначе поддерживаем государственную политику. Тут выбор — либо уезжать (но такая возможность у единиц, да и почему, собственно, я должен оставлять страну?), либо продолжать делать свою работу, — рассуждает один из них. — Более интересной работы для экономиста, чем пост, который я занимаю сейчас, я не вижу. Мы находимся в эпицентре грандиозной структурной трансформации экономики. Многие процессы мы видим впервые. Думаю, что опыт мой и моих коллег, наработанный сейчас, будет в дальнейшем очень полезен».

«Что изменило 24 февраля? Россия до этого была другой? — раздраженно спрашивает другой чиновник. — Просто влиять на что-либо, оставаясь в России и не находясь в системе власти, почти невозможно».

Для чиновников средней руки, о чьей отставке не напишут в газетах, важную роль в принятии решения о дальнейшей работе на госслужбе теперь играют соображения личной безопасности, убедился The Bell, поговорив с двумя чиновниками экономического блока, которые все-таки решили уволиться. Оценивать степень риска сейчас адекватно попросту невозможно, поэтому оба собеседника тщательно планировали свой уход, не выражали никакой позиции в связи с войной и старались, чтобы он прошел максимально незаметно.

«Чиновников по формальным признакам просто и удобно записать в “нехороших людей”, тем более что изрядная часть правды в этом есть, — рассуждает собеседник The Bell в аппарате правительства. — Но это люди точно такие же, как общество».

Владельцы и руководители многих крупных российских компаний после 24 февраля столкнулись с теми же вызовами, помноженными на риск западных санкций, — об этом история о расколе в команде «Яндекса», которую мы опубликовали на этой неделе.

«Мой гендиректор в панике, звонит спрашивает, как нам теперь жить, — признавался в марте корреспонденту The Bell владелец одной из крупных промышленных компаний. — Моя позиция — наше дело убирать за государством и сохранять рабочие места». Выйти из игры, как Олег Тиньков, в крупном бизнесе, как и в правительстве, решили единицы.

Дилемма вагонетки

Выбор, вставший перед российскими чиновниками и бизнесменами, может, и сложный, но в нем нет ничего уникального. Конфликты между профессиональной и общечеловеческой этикой возникают постоянно, а решение дилеммы «плохого выбора» — одна из давних и важнейших задач моральной философии.

В статье «Медузы» мотивация сотрудников Центробанка объясняется через классическую дилемму вагонетки. Она формулируется так: «По рельсам несется вагонетка. На пути ее следования — пять человек, привязанные к рельсам. Вы можете переключить стрелку — и тогда вагонетка поедет по второму, запасному пути. К несчастью, на запасном пути находится один человек, также привязанный к рельсам. Ваши действия?» Перед ЦБ стоит похожий выбор: спасти жизни людей, живущих в России (падение уровня жизни приводит к сокращению ее продолжительности), или продолжать поддерживать на плаву режим, начавший войну, которая также забирает жизни людей, а в конечном итоге может привести экономику к еще большему краху.

Два противоположных подхода к решению дилеммы — утилитаризм (лучше пожертвовать одним человеком, чтобы спасти пятерых) и деонтология (этике необходимо следовать независимо от того, к каким последствиям это приведет). Сторонник деонтологии не будет переключать стрелку, потому что само это действие сделает его прямым соучастником убийства. Главной фигурой в истории деонтологии был Иммануил Кант.

Простого решения у дилеммы вагонетки нет. Многие исследования показывают, что моральные решения в значительной мере определяются тем, можем ли мы опознать человека или людей, на которых сказываются наши действия. Например, если бы было известно, что человек на запасном пути был причастен к тому, что вагонетка стала неуправляемой, моральные доводы к тому, чтобы перенаправить ее в его сторону, стали бы выглядеть сильнее, пишет известный политический философ Майкл Сэндел.

Зачастую моральные дилеммы возникают в связи с неуверенностью человека в результатах его действий и дальнейшем развитии событий, отмечает Сэндел. Так, если бы все сотрудники ЦБ или правительства устранились от влияния на экономическую политику, не факт, что это привело бы к окончанию войны или смене политического режима.

При этом не все моральные дилеммы, которые представляются таковыми, являются реальными. Философ Дэвид Эдмондс предлагает следующий эксперимент: предположим, что в больнице есть пять серьезно больных пациентов, которые умрут без срочной пересадки органов. Двум нужны почки, еще двум — легкие, одному — сердце. В этот момент на осмотр приходит здоровый и ни в чем не повинный молодой человек: должен ли хирург его убить, чтобы забрать у него органы и спасти пятерых? Эта дилемма ложная: даже утилитарист согласится, что убийство одного человека приведет к большему числу жертв в долгосрочной перспективе — ведь зная, что там можно лишиться жизни, меньше людей будут обращаться в больницы. Такой же ложной может оказаться и дилемма российских экономических чиновников, считает политолог Кирилл Рогов: спасая страну от макроэкономического шока прямо сейчас, они могут увеличивать будущие потери экономики от затянувшейся разрушительной политики руководства страны.

ПОДДЕРЖИТЕ THE BELL

Война полностью изменила нашу жизнь. О ее последствиях для каждого из нас мы в режиме онлайн пишем с 24 февраля. Мы никогда не брали денег за контент с читателей, считая, что можем зарабатывать сами. Наш доход формировался за счет рекламы, мероприятий Bell.Club и образовательных программ IN SCHOOL. Но теперь эта бизнес-модель, как и многое другое в экономике, рухнула.

В сегодняшней ситуации мы принципиально не хотим делать наши ежедневные рассылки и сайт платными, так как считаем: ценность непредвзятой информации сейчас велика как никогда. Но, чтобы продолжать работу, The Bell нужно ваше участие.

Помогите The Bell продолжить работу!

Теперь вы можете поддержать The Bell, даже если вы не в России, — с карты иностранного банка или со своего счета в PayPal. 

ВОЙНА

Ракетные обстрелы и оставление Змеиного

Главные военные новости недели — ракетные обстрелы торгового центра в Кременчуге (19 погибших) и села Сергеевка в Одесской области (21 погибший) и оставление российскими войсками острова Змеиный. В Донбассе продолжались бои по запечатыванию Лисичанского котла.

Пожар в ТЦ «Амстор» в Кременчуге 27 июня унес жизни не менее 20 человек. После первоначальной путаницы выяснилось, что его причиной послужил удар ВКС России по соседнему заводу дорожных машин «Кредмаш». Минобороны заявило, что пожар в ТЦ был вызван детонацией хранившихся на заводе иностранных боеприпасов. Реальную ситуацию хорошо проанализировала «Медуза»: из фото и видео на местности следует, что версия Минобороны не подтверждается, а одна из ракет упала в непосредственной близости от ТЦ.

С военной точки зрения в этой истории важен тип использованных ракет — с большой долей вероятности это старые, но мощные X-22, запускаемые с бомбардировщиков Ту-22М3. У ракет, предназначенных для поражения авианосцев, недостаточно точная для избирательных ударов по целям в городах система наведения. Их использование может указывать на истощение запасов современных ракет в ВС России, утверждало британское Минобороны. По данным украинской стороны, X-22 применялись и при обстреле объектов в Одесской области в ночь на 1 июля. По последним данным, число погибших выросло до 21, из них 16 — в жилой девятиэтажке.

Вторая новость недели — оставление российскими военными острова Змеиный к югу от Одессы.

Новость об оставлении Змеиного в блогах, быстро подтвержденная Минобороны утром 30 июня, пришла неожиданно — особенно после сообщений прошлой недели об отражении атаки беспилотников, срыве высадки украинского десанта и героической доставке на остров системы ПВО «Панцирь-С1».

Минобороны попыталось объяснить эвакуацию гарнизона с острова, находившегося под контролем ВС России с конца февраля и отбившего многочисленные атаки, «шагом доброй воли», который продемонстрирует миру, что Россия не препятствует вывозу украинского зерна. Позже министерство написало, что, хотя позиция стратегическая, «роль по контролю воздушного пространства» Змеиный выполнил, а удерживать маленький, голый и безводный остров «в условиях открытого противостояния» — значит только терять жизни военнослужащих. Но время было упущено.

С чисто оперативной точки зрения Минобороны право: физический контроль над Змеиным не имеет смысла сам по себе, а только в контексте возможной наступательной операции. Например, на Одессу, от которой до него 150 км. В остальном остров — легкая неподвижная цель, позиция-ловушка, которую обеим сторонам конфликта легче атаковать, чем оборонять. Недаром украинская сторона заявила, что занимать Змеиный пока не собирается.

Британское Минобороны уверено, что ВС России были вынуждены оставить остров из-за массированных обстрелов с территории Украины при сорванном снабжении гарнизона по морю. Этот вывод подразумевает решающую роль поставленных Западом вооружений: французских гаубиц CAESAR c дальностью 40 км (от берега до Змеиного 35 км) и противокорабельных ракет. В середине июня украинские военные сообщили, а Пентагон неофициально подтвердил уничтожение противокорабельной ракетой Harpoon буксира-спасателя «Василий Бех», нового и ценного корабля, задействованного в перевозках на остров. Россия это официально не комментировала.

События на основном фронте, в Донбассе, развиваются традиционно медленно: там всю неделю продолжалось медленное сжатие «горла» лисичанского котла — ресурсы ЛНР утверждают, что в отдельных местах до замыкания кольца осталось 4 км, а выход из него возможен только по полевым дорогам. Новый рубеж обороны ВС Украины намечается на линии Северск-Соледар.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Как война развела Аркадия Воложа с менеджерами «Яндекса»

На пятый месяц после начала войны «Яндекс» раскололся изнутри, а Аркадий Волож и руководство компании в России оказались по разные стороны баррикад. Часть топ-менеджеров осталась в Москве и решила спасать русский «Яндекс», часть — уехала и не верит в его перспективы. Валерия Позычанюк рассказывает, как война разделила крупнейшую в России IT-компанию и при чем тут Алексей Кудрин.

ДЕЛО

Дело против Мау

Владимир Мау все 30 постсоветских лет был одним из самых влиятельных и близких к власти экономистов: при Борисе Ельцине он работал в правительстве Егора Гайдара и возглавлял правительственный центр реформ, при Владимире Путине — разрабатывал «Стратегию-2020», входил в совет директоров «Газпрома» и подписывал обращение в поддержку «спецоперации». На этой неделе суд отправил Мау под домашний арест по обвинению в мошенничестве.

ИНВЕСТИЦИИ

Спасение в юане

Из-за ограничений на операции с долларами и евро в последние месяцы резко вырос интерес частных инвесторов к юаню: если в январе они проводили с китайской валютой единичные сделки, то за три последующих месяца — приобрели на бирже юани на общую сумму 27,3 млрд рублей, подсчитали в ЦБ. Чтобы понять, может ли юань стать полноценным средством диверсификации, стоит разобраться, как Китай контролирует юань и какие у него перспективы на Мосбирже. Об этом рассказывает автор и редактор рассылки «Bell.Инвестиции» Вячеслав Дворников.

Юлия Старостина, Вячеслав Дворников, Петр Мироненко