ЯДЕРНАЯ СИЛА НИЛЬСА БОРА

Его дед был крупным еврейским банкиром, отец – известным на весь мир профессором физиологии. Сам же он уже в 28 лет создал первую квантовую теорию атома, а в 37 лет стал лауреатом Нобелевской премии по физике. Но больше формул и расчетов он ценил человеческую жизнь. Спасал немецких ученых от нацистов, уговаривал лидеров всех стран отказаться от использования ядерного оружия.

Впервые он вошел в аудиторию университета со слегка опущенной головой и школьной сумкой в руке. Ничто не выдавало в нем сына всемирно известного ученого и внука крупнейшего банкира. Скорее, наоборот: школьный ранец подчеркивал его полное равнодушие к материальным проявлениям жизни. Его университетская приятельница Хельга Лунд через десятилетия будет вспоминать, как с любопытством следила за этим скромным пареньком, присевшим рядом с ней на край скамьи. Ей подумалось тогда, что этому юноше трудно будет даваться математика. Ведь ей, поступившей в университет после трех лет преподавания в провинции, досконально было известно, «как должны выглядеть таланты и тупицы».

Но очень скоро она поняла, что ее «наблюдательность» дала промах, а нестандартность юноши определялась простым словом, которое она сформулировала уже на втором курсе в письме к кузену: «Кстати, о гении. Занятно быть знакомой с гением. Это Нильс Бор. В нем всё больше проявляется что-то необычное. Это самый лучший человек и самый скромный, какого ты можешь себе вообразить…»

Нильс Хенрик Давид Бор – скромный гений. Эти слова будут потом произносить еще многие. И дело не только в его открытиях. Они – отдельный предмет восхищения коллег-физиков всего мира. Ведь Нильс Бор – один из основателей современной физики, член 20 академий наук мира, создатель первой теории атома, лауреат Нобелевской премии. Однако за всеми расчетами, формулами, теориями и открытиями не менее отчетливо всегда был виден интереснейший жизненный путь человека, неравнодушного к судьбам окружавших его людей, к их проблемам – личностным и глобальным.

Нильс Бор родился 7 октября 1885 года в семье профессора физиологии Копенгагенского университета Христиана Бора, который и передал сыну наследственное уважение к умственному труду и точным знаниям. Наследственное, так как его прадед руководил частной школой на острове Борнхольм, а дед возглавлял школу в гамлетовском Эльсиноре. В свое время Христиан Бор пренебрег доходной карьерой частнопрактикующего врача ради удовлетворения своей исследовательской страсти, и не зря. К 35 годам он стал профессором Копенгагенского университета, а вскоре и членом Датской академии наук. Получив в области исследования физиологии человека мировую известность, он дважды становился претендентом на Нобелевскую премию. Однако судьба распорядилась так, что получил ее в итоге только его сын.

Мать Нильса, Эллен Адлер, была дочерью влиятельного и состоятельного еврейского банкира Давида Баруха Адлера. Со скромнягой Христианом Бором ее свел случай. Как девушке из высшего общества, Эллен полагалось сидеть дома: обучение женщин не поощрялось. Однако она всё равно наперекор всем решила поступить в университет и наняла себе для подготовки 26-летнего доктора наук Христиана Бора. Затея провалилась: студенткой она так и не стала. Зато стала молодой женой Христиана Бора. Довольно скоро в семье, где царили любовь и взаимопонимание, родились двое мальчиков: старший Нильс и младший Харальд.

Нильс пронесет через всю жизнь огромную любовь и к семье, и к младшему брату, Харальду, впоследствии также ставшему знаменитым математиком.
В будущем у самого Нильса и его жены Маргарет будет шестеро детей, но вместе со счастьем их рождения и воспитанием его постигнет и тяжелейшая трагедия.

2 июля 1934 года он возьмет с собой старшего 17-летнего сына Кристиана в праздничное плаванье на маленькой яхте, обещанное ему в честь блистательно выдержанного выпускного экзамена. Вместе со своими давними друзьями – химиком Бьеррумом и хирургом Кивицем – отец будет управлять парусами. В штормовой непогоде в первое мгновенье никто из них не заметит, как волна, обрушившись на корму, смоет Кристиана, стоящего у руля. Он же, уверенный в своих силах, не сразу позовет на помощь. А в следующее мгновенье будет уже поздно. Отец, бросившись к борту, уже не увидит его в волнах, а яхту моментально отнесет от места происшествия. Друзья еле удержат и отшвырнут Бора, в безумстве рвущегося к воде, а затем часами будут кружить на месте трагедии, веруя, что сейчас раздастся крик мальчика, и они поспешат на помощь. Но в этот вечер Нильс вернется домой один и лишь через семь недель найдет в себе силы произнести поминальные слова, тихо сказав: «...Мы говорим нашему мальчику “прощай” и “спасибо” от всего нашего очага за то, что был среди нас».

К моменту произнесения этих слов в 1934 году он уже был всемирно известным ученым. Окончив Копенгагенский университет, в мае 1911 года Нильс защитил докторскую диссертацию по классической электронной теории металлов. Затем стажировался за границей. А вернувшись в Копенгаген, преподавал в университете, работая над квантовой теорией строения атома и сформировав «принцип соответствия». В 1922 году ему была присуждена Нобелевская премия по физике «за заслуги в изучении строения атома». В квантовую механику он ввел принцип дополнительности, роль которого оказалась столь существенной, что некоторые ученые предлагали назвать квантовую механику «теорией дополнительности» по аналогии с теорией относительности. На ученых помостах вовсю уже обсуждались его дискуссии с Альбертом Эйнштейном об интерпретации квантовой механики, порой принимающие ожесточенный характер. Хотя сами друг к другу они всегда относились с огромным уважением.

В 1933 году усилиями Бора был учрежден специальный Комитет помощи ученым-беженцам. Многие великие умы Германии после прихода к власти нацистов переехали по приглашению Бора в Копенгаген. Тогда же, в 30-х годах, Бор увлекся ядерной тематикой и внес существенный вклад в теорию строения ядра и ядерных реакций. Он, как и Эйнштейн, «не предвидел, что цепную реакцию можно будет осуществить на протяжении жизни», он лишь предугадывал такую «теоретическую возможность». Но ученый мир понимал, что даже если есть малая толика возможности того, что подобная сила может стать доступной Гитлеру, это равносильно общемировой трагедии. Чтобы этого не случилось, важно было, в первую очередь, не допустить ареста Бора. Вот почему осенью 1943 года, когда из Берлина в Копенгаген уже был направлен приказ о его аресте, силами Сопротивления Дании Бор был переправлен в трюме рыболовецкой шхуны в Швецию, откуда ему предстояло перелететь на бомбардировщике в Англию.

Через два дня Бор уже летел полулежа в бомбовом люке самолета. Иного пространства для 58-летнего ученого в маневренном, но маленьком самолете просто не было. За спиной у него был парашют, в руках – сигнальные ракеты на случай, если не удастся уйти от огня немецких зениток береговой обороны Норвегии и придется, если опять же не повезет, ожидать помощи в море. Штурмана и пилота он мог слышать лишь через наушники шлемофона, не слишком удобного для его большой головы.

Он был предупрежден, что когда они пойдут на высоте, где дышать уже нечем, ему будет дан приказ – «Включить кислород». Он ждал этого приказа, но шлемофон молчал, и он не включал кислород. Над западной Норвегией он потерял сознание. Пилоты, отдавая ему указание, не получали ответа, кричали в микрофон, но тщетно. Не зная, что стряслось в бомбовом люке, они пошли на снижение. Приземлившись и бросившись к бомбовому люку, они извлекли молчавшего Бора, сжимающего в руках сигнальные ракеты. Он слабо приоткрыл глаза, и пилоты поняли, что произошло: наушники шлемофона просто не доставали ему до ушей – он не мог услышать над Норвегией их команды и остался без воздуха на сверхгималайской высоте. Пилоты, не зная, кто он такой, могли лишь восхититься, каким могучим оказался этот старик, не отдавший душу небесам и сам очнувшийся от обморока.

Вот так, хоть и с пересадкой, он долетел до Британии, где чуть позже на вопрос советника Черчилля, взорвется ли эта теоретическая атомная бомба, ответил: «Разумеется, она взорвется, но что будет дальше?» Что было дальше, всем известно, но тогда до первого взрыва ядерной бомбы оставалось еще два года. Бор не знал и продолжал исследования в Англии и Америке. Он всё чаще задавался вопросом: «Что будет дальше?» Его сомнения разделил с ним и Альберт Эйнштейн, вот почему их обоих отстранят от заключительного этапа ядерной программы. Бор, давший миру основы атома, занимавшийся развитием теории атомного ядра и ядерных реакций, неоднократно пытался донести до Рузвельта и Черчилля их разрушительную силу. Но противостоять им он не мог. После войны Бор вернулся в Данию. Здесь он занимался общественной деятельностью, выступая с лекциями и призывая мир к предотвращению угрозы ядерной войны. В 1950 году Бор опубликовал открытое письмо ООН, настаивая на мирном сотрудничестве и свободном обмене информацией между государствами, позже возглавил Датскую комиссию по мирному использованию атомной энергии.

В июне 1962-го его настиг микроинфаркт, а 18 ноября того же года он скончался от сердечного приступа. За пять лет до смерти, в 1957 году, Бору присудили премию «Атомы для мира». Но если учесть, с каким упорством он пытался предотвратить использование ядерного оружия, то достоин он был и второй за свою жизнь Нобелевской премии – премии мира.