Одним из неявных следствий любого затянутого конфликта становится его структуризация

Анатолий Несмиян

Одним из неявных следствий любого затянутого конфликта (вооруженного или любого иного) становится его структуризация. То есть — он становится «нормой», которая включается в уже существующие механизмы взаимоотношений. Из самостоятельного кризисного фактора политики он превращается в «обыденность», которую включают в свои расклады и балансы все прямо или косвенно с ним связанные игроки.

Поэтому умные люди, если идут на конфликт, стараются его не затягивать: пока конфликт является самостоятельным фактором, проектировщики конфликта могут им управлять, могут извлекать из него пользу и выгоду и являются субъектами действия. Как только конфликт становится «общим достоянием», инициатор конфликта выбывает из числа субъектов и становится «одним из».

То же самое произошло (уже произошло) с украинским конфликтом. Даже если Кремль и был его инициатором (здесь вопрос дискуссионный, так как многое указывает на то, что Путина просто поставили в коридор, из которого он уже не мог выбраться), то сейчас и Россия, и Украина стали объектами мировой политики, а конфликт деловито включен в европейские и мировые расклады, где разные игроки ведут борьбу между собой за цели и задачи, которые они пытаются решить посредством управления этим конфликтом.

Лучше всего это проявляется в бесконечных призывах Киева «Больше оружия, дайте нам больше оружия». Совокупной мощи 40 стран антироссийской коалиции достаточно, чтобы насытить Украину вооружениями, техникой и боеприпасами, которые дадут ей решающее преимущество. Однако сформирована вполне четкая позиция: в этой войне (в России ее называют спецоперацией, Запад в этом смысле лишен необходимости делать те или иные реверансы в адрес российской цензуры) неважно: проиграет Украина или нет, важно, чтобы не выиграла Россия. Однако и победа Украины рассматривается как нежелательный итог: он не вписывается ни в планы континентальной Европы, он не нужен и англо-саксам и «молодой Европе», которая строит свои планы (тот же «Интермариум», к примеру).

Поэтому поставки идут скупо и ровно в тех количествах, которые достаточны для упорного сопротивления, но не более того. Основная цель - «перемалывание» военной мощи России. Игра сложная, в ней есть свои противоречия между участниками «коалиции сорока», она требует если не ювелирного, то все равно довольно дозированного управления происходящим. Но пока Запад вроде бы справляется.

Киев, как следует из заявлений его руководства, все менее устраивает такое положение дел, так как иллюзии относительно «солидарности» уже почти развеялись. Технически за Киев есть решение — но одно однократное. Повторить его будет невозможно. На фронте намечается оперативная пауза: перед тем как начать наступление на Краматорскую агломерацию (вторую по величине на всём Донбассе) российская армия должна будет завершить все наступательные действия в районе Северодонецка и Лисичанска (а только Северодонецк площадью три на четыре она пытается взять уже почти месяц), провести перегруппировку и только потом в стиле все той же верденской мясорубки начинать наступление на Славянск и Краматорск.

Вот на этой паузе Киев и может попробовать «поймать» противника, организовав свое наступление. Скорее всего, в другом месте — в Херсонской или Запорожской областях. Цель — нанести очевидное поражение тем силам российской армии, которые собраны там. Понятно, почему это решение «одноразовое». В случае неуспеха ВСУ не смогут защищаться нигде — у них банально не хватит ресурса. А это уже создает угрозу общего военного поражения Украины в этом конфликте. Но успех вынудит Кремль либо перебрасывать силы, а значит — ставить под угрозу возможность проведения следующего наступления, либо переходить к переговорам.

В любом случае Киеву придется что-то делать. Либо он согласится окончательно перейти на позицию инструмента Запада и просто истечь кровью для решения задачи, которую поставил Запад (при всех различиях позиций внутри «коалиции»): обескровить российскую армию.