Для борьбы с украинскими диверсантами есть проверенный метод

Теракт в Мелитополе, направленный якобы против члена временной военно-гражданской администрации (ВГА) Запорожской области Евгения Балицкого, вновь привлек внимание к активности украинских диверсионных групп. Насколько серьезна эта угроза, как реагирует на нее местное население – и каким образом с ней можно бороться?

Прежде всего, стоит отделить правдивую информацию от фальшивой. Изначально сообщалось, что якобы была взорвана машина «Мерседес» возле «дома Балицкого». Если читать эту информацию дословно, то складывалось впечатление, что случилось то, что в западноукраинской апокрифической литературе называется «класичны украинский атентат» – покушение на «коллаборанта», то есть украинского политика, сотрудничающего с российскими властями.

Местный предприниматель, владелец мелитопольского пивоваренного завода и прочих активов, бывший летчик, учившийся в Тамбове, и депутат Верховной рады Евгений Балицкий действительно входит в состав ВГА Запорожской области и исполняет обязанности мэра Мелитополя. Другое дело, что во время подрыва самодельного взрывного устройства (СВУ) в центре города его там и близко не было и он не пострадал. Некоторое время украинские пропагандисты распространяли информацию о том, что в результате теракта якобы пострадала его племянница, что выдавалось за большую победу украинского оружия. Но и это оказалось фальшивкой.

Даже взрыв автомобиля был дезинформацией. СВУ, начиненное шариками для подшипников, было скотчем прикручено к фонарному столбу через крышку люка канализации и приведено в действие дистанционно. Целью оказался как раз тот самый старый «Мерседес», на котором две молодые женщины и парень ехали в городскую администрацию для развоза гуманитарной помощи. Волонтеры. Они получили ранения, и их жизни ничего не угрожает.

Вместе с тем взрыв раздался с тыла гостиницы «Мелитополь», в результате чего пострадали коммерческие фирмы (в основном туристические), снимавшие там офисы, и простые жители десятиэтажного дома напротив. Шарики только чудом никого не убили, хотя в пострадавших квартирах были в тот момент в том числе и дети.

Попутно выяснилось, что «дом Балицкого» – это фигура украинской речи. Пострадавший жилой десятиэтажный дом был построен строительным холдингом Балицкого, сам он там не живет. Это знают жители Мелитополя, а вот все остальные потребители украинской пропагандистской информации легко купились на «атентат на коллаборанта».

Рядом действительно находится ДК Шевченко, в котором располагается временная военно-гражданская администрация и ТЦ Квартал. Там всегда много народу, но сам теракт был направлен против случайно проезжавшей машины и явно был организован непрофессионалами.

 

Поиск по горячим следам ничего не дал, да и не мог, поскольку СВУ было явно заложено заранее, а конкретной цели его подрыв не имел. Кто мимо ехал – того и подорвали. Тем не менее сразу же возникли вопросы к организации контрразведывательной работы в Херсонской и Запорожской областях. Поскольку случай это не первый, и, скорее всего, не последний.

Расследование выявило несколько обстоятельств, на первый взгляд не связанных непосредственно с оперативной контрразведывательной работой. Но эти обстоятельства показательно подсвечивают то, с чем приходится сталкиваться и новым властям, – ВГА и российским военным с союзниками – ДНР и ЛНР.  В частности, выяснилось, что о работе с местным населением мало кто думал. А в последние пару месяцев работа на освобожденных территориях велась как бы по наитию. Что приводило к странным перекосам.

Например, неожиданно резко и до невиданных со времен «Бриллиантовой руки» высот выросла роль управдомов.

 

Именно на этих скромных тружеников тыла была возложена задача составления списков жильцов с целью дальнейшего предоставления им российских пенсий, пособий и выплат. В кварталах частной застройки эту роль выполняют «старшие по улице», а в сельской местности – назначенный староста, если прежний «голова» сбежал. Теперь управдомы стали не просто коммунальщиками, а людьми, от которых зависит финансовое благополучие местных жителей.

Интересно, что Херсонская и Запорожская области в аналитических записках до начала спецоперации описывались как наименее пророссийские по настроениям населения.

Но и крайних украинских националистов там не было в больших количествах. Да, там огромный процент русскоязычного населения, говорящего на почти правильном, «московском» диалекте. Но в массе своей это население было и остается аполитичным. Грубо говоря, там не было устойчивой социальной основы для пророссийских настроений, как, например, в том же Мариуполе.

Однако недельное отключение украинских телеканалов с заменой их на российские дало в этих регионах удивительный животворящий эффект. Социальные опросы, проведенные в Херсонской и Запорожской областях, показали, что число одобряющих спецоперацию резко выросло именно после отключения украинских телеканалов.

ФСБ и Росгвардия недолго занимались поиском националистических активистов и бывших «ветеранов АТО», а затем бросили это занятие, поскольку едва ли не все из них успели сбежать в сторону Киева. Там даже тероборону не успели организовать, поскольку организацией «партизанщины» должны были заниматься как раз украинские гражданские администрации населенных пунктов. А они опять же целиком «утиклы» еще до прихода российских войск.

Иными словами, социальной и организационной основы для создания бандеровской партизанщины в Херсонской и Запорожской областях просто нет. Нет, правда, и того, что можно было бы посчитать массовой поддержкой новой власти.

 

И это не вопрос политических убеждений, а продолжение другими средствами важнейшего правила жизни местного населения: «моя хата с краю». Часть местного мировоззрения, которое в советские времена было принято снисходительно называть «рогульским» или «куркульским». Над ним смеялись на уровне анекдотов, но оно было и есть. Пассивность гражданского населения – отличительная социальная черта.

В этом контексте любой, даже самый захудалый теракт, будоражит местное население. А уж тем более попытки ВСУ обстрелять свои же «временно оккупированные» города баллистическими ракетами, как это было в Бердянске.

Пропагандистский эффект тут парадоксальный. С одной стороны, часть населения обижена таким к себе отношением со стороны еще недавно родной украинской власти. Те жители Мелитополя, чьи квартиры посекло шариками из самодельной бомбы, просто в бешенстве. С другой, именно такие инциденты в глазах части местного населения ставят в их глазах под сомнение тот факт, что российская власть тут надолго.

Иная ситуация в некоторых уже освобожденных регионах ЛНР и ДНР. Как рассказывают источники газеты ВЗГЛЯД в ЛНР, там «фильтровать не перефильтровать». За восемь лет присутствия украинских военных кое-где произошло сращивание части местного населения с ВСУ и нацбатами.

 

Это не означает, что в некоторых освобожденных населенных пунктах сложится стойкое сопротивление. В большинстве случаев местное население устало от террора украинских военных, особенно в прифронтовых городах, где ВСУ и нацбаты вели себя как на оккупированных территориях. Часто именно их поведение провоцировало рост антикиевских настроений. Но все равно за восемь лет появилась небольшая, но сплоченная социальная группа, которая теряет преференции с приходом новой власти.

Выявление бывших украинских военнослужащих и профессиональных диверсантов, инфильтрованных в среду беженцев, поставлено на поток. Их периодически ловят, в том числе и при попытках проникновения на контролируемую Россией территорию. В Таврии эта работа ведется в основном на селе, где велика доля «рогульского» населения, особенно в прифронтовой зоне, куда могут проникать отдельные диверсионные группы со стороны Запорожья и Кривого Рога.

Но в целом антитеррористическая деятельность в этом регионе должна делать акцент не только на традиционной оперативной работе, но и на пропагандистской. Одиночную диверсионную группу поймать не так сложно, а вот создать устойчивый социальный слой, блокирующий любую поддержку диверсионной деятельности, несколько сложнее.

Партизанщина всегда опирается исключительно на поддержку местного населения. Ничего нового тут в антидиверсионной борьбе не придумать с 1944 года. Переделать своеобразный местный менталитет вряд ли получится, но заставить население поверить в то, что новая власть – это навсегда, вполне возможно. Причем в короткие сроки. При таком условии и социальная основа для диверсионных операций Украины против местного населения постепенно сойдёт на нет.