Так кто же мы, достойные инвалиды, или уроды презренные?

 Опять былую боль взбудоражила статья Александра Чуева: « Борьба с инвалидами в Питерском метро» в ленте от 23.06.11. http://gidepark.ru/user/tchuev/article/366584  Не могу промолчать, и предлагаю прочитать давно набранную статью.

Тогда посчитал её слишком эмоциональной и личной. Но уж теперь терпение лопнуло! 

В ГП за 12.03.2011. была статья - опрос Марата Пупкина «Завидуете ли Вы?» http://gidepark.ru/user/28018916/poll/48467  Подавляющее большинство гайпаркеров энергично и глубоко аргументировано, доказывала, что завидовать нехорошо и у завистников появляются всевозможные патологии и в психике и в организме и что они никогда, никому не завидуют. Лишь один человек честно написал, что завидует. Его поняли только три человека.

 Я с ним вступил в диалог. Что бы мои дальнейшие рассуждения были понятны, приведу наш разговор полностью.

ОН. «Это Вы все, нормальные, "можете" не завидовать... А вот я, инвалид (ДЦП и проблемы со слухом), часто ловлю себя на том, что завидую нормальным людям. Ну, и как мне быть»?

Я.    «Игорь! Дорогой. Им, здоровым людям, этого не понять! И врут даже они, что не завидуют. Это они говорят так, потому что уже в статье есть ориентировка, что это "плохо". Я - тоже урод (извини за грубость, но куда от правды денешься) с 3 лет. Как и ты, всегда завидовал здоровым людям. Завидовал более одарённым. Завидовал красивым. Но это, по моему, была не злая зависть, когда хочется рвать и метать, а тихое сожаление, что тебе этого не дано, как бы ты не старался исправить положение. Значит надо найти "свою нишу". Я, например, благодаря своей памяти и красноречию, стал неплохим учителем, а потом лектором. Работать, работать и ещё раз работать. Сжав зубы преодолевать себя. Когда придёт успех, пройдёт и зависть и ты скажешь себе: "И я что то могу не хуже их, а что-то даже лучше». Держись! Не сдавайся! Борись до победы».

Тут вступает третий.  «Спасибо, и низкий поклон Вам»! 

Я, от волнения, не разобрался кто пишет. Отвечаю, как первому.

«За что??!! спасибо то? "Просто мы одной крови. Ты и я"».

   Тут вступает четвёртый участник.

   «Да нет здесь ничего зазорного или странного; что делать - Вам по -любому лучше знать. Критиковать или высмеивать такую зависть надо ещё додуматься. Те, у кого в жизни случались какие-либо очень поганые обстоятельства, не зависящие от собственных поступков, без возможности полностью исправить последствия этих обстоятельств (имею в виду что-нибудь серьёзное), наверное, постараются понять».

 Проходят сутки после нашего обмена мнениями. Я, опять обращаясь как к первому, пишу:

«Вот, смотри, Игорь. На наши комментарии откликнулась только две добрые души. Я тебе больше скажу, они нас за людей не считают. Я, как то, долечивался после операции в санатории для кокситников, т.е. для хромых, горбатых и пр. В этом же городке были санатории и ДО для «нормальных». А набережная - на всех одна. Идёт наша группа "ракетно-костыльных войск", как я её называл. Сзади - группа "нормальных". Весна. Тихий, светлый вечер. Море чуть шелестит. И сзади девичий голос: " Ой! Как хорошо! Если б ещё вот этих не было". Я оглянулся. Взгляд у меня такой выразительный, что за него мне пару раз чуть морду не набили. Выдал я ей глазами всё, что о ней думаю. Она нырнула за спины своих. У тех, видно, тоже совесть заговорила, и они свернули в парк.

Не бери в голову. Дураков в России ни сеют, ни пашут.... Вон наши паролимпийцы показывают этим здоровым, как надо побеждать на силе воли и характера. А они, здоровые, кричат, что их засуживают. Как будто паролимпийцев справедливо судят. Плохим танцорам всегда, что- то мешает».

   И вот 10 дней я мучился воспоминаниями. А в воспоминаниях, как известно, одно гадкое тянет за собой не менее гадкое. Цепочка такая вытягивается. Говорят – закон психики.

Пишу это не для того, чтобы по «Я»кать. А для того, чтобы «начинающие» инвалиды поняли, что с выдачей «корочек» инвалида, жизнь не кончается! Она, просто, начинается в новом качестве, с новой страницы. Жизнь, вообще, подлая штука. Она может всякие фортели выкидывать, как у больных, так и у здоровых. Надо просто, принимая изменившиеся обстоятельства и не имея возможностей их изменить, найди способ, возможность жить в этих обстоятельствах, не теряя себя. Оставаясь самим собой.

   Я уже сказал, что болезнь, туберкулёз левого тазобедренного сустава, подстерегла меня в 3 года.

В 7 лет я начал ходить, несмотря на запреты врачей. Тогда туберкулёз сожрал 7,5 сантиметров левой ноги. Учился ходить на костылях.  Дворовые ребята знали меня. Перезнакомились, когда меня, на лежанке, вытаскивали на терраску. Так что они наперебой просили у меня костыли и, с гиканьем, скакали по двору.

   До того мне пришлось 2,5 года лежать «на вытяжке» в т.н. «санатории». Потом, почти год – дома. Общение только с однопалатниками и врачами-нянями. Дворовые меня узнали, и относились хорошо. Ад начался в 8 лет, когда я пошёл в школу. Дети вообще, народ жестокий, а уж если они видят, что ты болезненно к чему- то относишься, они находят садистское удовольствие в том, что бы довести тебя до слёз, до истерики. Обзывания, подножки, безнаказанные затрещины, вырывание из рук портфеля, учебника и т.д. Я-то догнать их не мог. Но больше всего рвали душу взрослые. Своими жалостливыми взглядами и сочувственными словами, поглаживанием по голове. 

   Тогда я понял, что нужно добиваться уважения. Нужно стать таким как все, а в чём то и лучше. Начало положила мама. Читать я научился ещё лёжа на вытяжке, самоучкой. Память была отличной. Запоминал целыми главами, особенно стихи. Она научила меня читать с выражением и толкала меня на утренники, конкурсы, вечера. Читал я на разные голоса и интонации, срывая аплодисменты. Но этого было мало. Надо было завоевать «место под солнцем» на улице. Я играл во все дворовые игры, даже те, где надо бегать. Там, где нужна была меткость, упрямство, выдержка, выдумка, я был среди первых. Умел кататься на коньках и лыжах. Прыгал с трамплина. Играл в хоккей. Переныривал речку за раз. Меня уже никто не смел обзывать, унижать, издеваться надо мной. Можно было и по шее получить.

 Но главное, чем я покорил сверстников и ребят помладше, это открывшийся талант рассказчика. Про память и умение выразительно читать, я уже говорил. (Могу поделиться приёмами). К этому добавилось книгочейство. Читал запоем, всё, что попадало под руку. Летними вечерами, после игр, по 10- 15 человек собиралось меня слушать, сидя на брёвнах. Рассказывал о том, о чём они просили.

    В1958 году, по окончанию школы, я хотел поступить, естественно, в мединститут. И тут первым мне «в душу плюнул» наш классный руководитель, который сказал, что мне надо учиться на бухгалтера или библиотекаря. Вторую «плюху» я получил от медкомиссии, которая заявила, что по состоянию здоровья я не гожусь ни в хирурги, ни в терапевты. Потолок – фармацевт или стоматолог. А тут ещё наш дорогой и всеми любимый генсек придумал, что выпускникам школ, для познания жизни, нужно перед институтом минимум 2 года поработать. Поступил я на наш, единственный в посёлке, сахкомбинат. Там сорвал ногу. Возобновился процесс. Пришлось лечь на операцию. Потом поступил на заочное отделение истфака пединститута. Работал 30 лет учителем. Общий стаж – 42 года. Работал не хуже здоровых. Ветеран труда РФ и области.

В чём мне повезло, наверное единственный раз в жизни, так это что я удачно женился. Она то же учительница. У нас двое сыновей, два внука и две внучки. Может быть и до правнуков доживём. На будущий год – «Золотая свадьба».

   И вот вопрос из заголовка: «Так кто же мы, уважаемые инвалиды, или уроды презренные»? Я видел сотни и знаю десятки людей, которые не сдаются, не опускаются до самоуничижения и, уж тем более не жалуются, а стиснув зубы, напрягая волю, взяв себя в «ежовые рукавицы», преодолевая себя, делают что то полезное для людей, для общества, для своих семей. Нет, конечно, встречаются и нытики, и сломленные, и замкнувшиеся в себе и даже опустившиеся и прикрывающие своё безволие, свою распущенность своими болячками. Потеряв человеческое достоинство, они стоят в переходах, шляются по электричкам, роются в мусорных баках. Но даже они требуют, что бы общество помогло им обрести это достоинство. Как, это другой и длинный разговор.

   Я видел и вижу сотни здоровых, которые спиваются, сходятся – расходятся, дебоширят,  ширяются наркотиками и т.д. и т.п. Они уже не могут держать себя в человеческих рамках. Им уже «всё до лампочки». Они не только не приносят пользы, они гробят себя и близких, ради сомнительных удовольствий. Такие сбиваются в компании собутыльников. В таких компаниях свои законы. Сегодня у тебя есть деньги – угощай. Завтра я добуду. Как, для них уже не важно. Могут и маменьку родную подушкой придушить, или топориком по головке за её жалкие пенсионные копейки.

   Но основная масса инвалидов нуждается не в жалости, не в слезливом сочувствии, а в уважении, в понимании, что они не просто люди, а люди преодолевающие себя. Разве не достоин уважения слепой, который за мизерную зарплату собирает выключатели или «вяжет пучки» проводов для автомобилей. Разве не достойны уважения наши паролимпийцы! Я, например, понимая, чего им стоили их победы, уважаю их бесконечно!

    Все, кто читал эту статью, поймите, что на своём примере я хочу сказать новобранцам инвалидной дивизии, а может уже  корпуса, или фронта, что надо жить, насколько позволяют возможности и, главное не раскисать, а искать своё место и бороться. Бороться, прежде всего, с самим собой. Мне то что! Я свою жизнь отвоевал честно, а вот им, молодым и горячим, неожиданно выбитым из привычной жизни, ох сколько ещё предстоит!