Игорь Стрелков: "Братскую Украину мы не получим никогда"

«Если Россия слишком глубоко завязнет в украинском конфликте, то я не исключаю и прямое западное вмешательство. Например, возможный ввод войск со стороны Польши или Румынии. Не с целью раздела Украины… Хотя де-факто это будет именно раздел страны, но де-юре — некие миротворческие силы, которые возьмут под свою защиту уцелевшие украинские территории и войска и таким образом законсервируют конфликт на годы вперед», — считает бывший министр обороны ДНР Игорь Стрелков. О том, собирался ли киевский режим напасть первым, почему так много оболваненных украинской пропагандой, сколько займет горячая фаза конфликта и будут ли эффективны ополченцы с Ближнего Востока в боях с ВСУ, Стрелков рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».

Независимость и суверенитет ДНР и ЛНР Россия признала чуть больше двух недель назад. Стрелков еще успел побывать в роли военного коменданта Донецка, но уже вскоре подал в отставку со всех постов, включая министра обороны ДНР, и вернулся в Москву. К тому времени из законспирированного «Стрелка» он успел превратиться в медийную личность: его осаждали журналисты, с ним хотели дружить многие политики и общественные деятели, а его интервью читались как захватывающая «лейтенантская проза» или же как продолжение его собственного «Боснийского дневника», опубликованного Игорем Г. еще в 1999 году.

С началом нынешней боевой спецоперации на Украине Стрелков снова стал востребован — если не в роли боевого командира, то уж точно в качестве военного эксперта. Хотя за комментариями к нему обращаются далеко не все: в определенных кругах он считается «токсичной личностью», замешанной в нашумевшей истории с малайзийским Boeing. Тем не менее, кто бы как ни относился к Стрелкову-Гиркину, суждения его выглядят не «диванными», а выстраданными и авторитетными. Он говорит о том конфликте, который хорошо помнит собственной кожей, и за его внешним спокойствием и некоей менторской манерой скрывается искренняя боль за тех, кто сегодня гибнет под Мариуполем или Харьковом. «Ставка делается Киевом не на военную победу, а на затягивание конфликта и то, что „адские“ санкции заставят Российскую Федерацию либо вообще сдаться, либо остановить спецоперацию, что будет равносильно сдаче», — констатирует он. О том, можно ли избежать многолетнего увязания нашей армии на Украине и почему даже в случае военной победы там придется держать внушительную войсковую группировку, — в интервью Стрелкова «БИЗНЕС Online».

«Из всех российских ВС с Украиной по-хорошему может воевать только сухопутная армия»

— Игорь Иванович, вы были одним из главных действующих лиц «русской весны» в 2014-м. С тех пор прошло 8 лет, и до 24 февраля этого года конфликт на востоке Украины считался вялотекущим, несмотря на творившиеся там зверства и разрушения. Почему именно сейчас Россия решилась на проведение спецоперации? Почему этого нельзя было сделать раньше, пока на Украине еще не была выстроена плотная линия обороны и не сформирована сильная армия?

— Это вопрос скорее риторический, а на риторические вопросы сейчас отвечать не вполне правильно. Думаю, и так ясно, что Москва, а вернее, Кремль пытались вымутить свои любимые Минские договоренности и таким образом выскочить из этой ситуации, связанной с тяжелыми санкциями. Но, когда эта надежда пропала и встал выбор между очень плохим и совсем плохим, предпочли выбрать очень плохое. Если бы дождались, когда Украина окончательно соберет силы для наступления и выгадает момент, когда Российская Федерация будет меньше всего к этому готова, то все закончилось бы еще печальнее, чем то, что мы видим сейчас. Нельзя было уступать инициативу Украине. Хотя, наверное, было бы то же самое, но только в этом случае противник нанес бы удар первым. Однако, поняв, что Минские соглашения не получится реализовать никак и никогда и каждая неделя промедления все более ухудшает положение, Кремль решил нанести удар. Только и всего. Если бы Украина пошла на условия Москвы, в которых Кремль сделал и без того очень много уступок, то, пожалуй, никакой спецоперации попросту бы не было. Такой, по крайней мере. Точнее, она была бы позже, когда Украина, переварив Донбасс, начала бы уже требовать Крым.

— Следовательно, те внутренние документы нацгвардии Украины о запланированном на 8 марта наступлении ВСУ, которые появились на днях в открытом доступе, мы можем считать подлинными?

— Я эти документы в руках не держал. Говорить об их подлинности или фальшивости не берусь. Но я на 100 процентов уверен, что у Украины имелись или эти планы, или им подобные. К зачистке Донбасса они готовились давно и всесторонне — причем не только военным путем. Готовились специальные силы и средства — в частности, тех людей, которые непосредственно будут осуществлять «чистки», а также оккупационные администрации. То есть работа в этом направлении шла давно. Трудно сказать, являлся ли обнародованный план очередным рабочим «черновиком» (а «черновики» могли меняться каждый квартал) или его собирались реализовывать в указанные сроки.

— На ваш взгляд, намеревались ли ВСУ при этом вторгнуться на российскую территорию?

— Полагаю, что на данном этапе это не планировалось. Они рассчитывали разгромить ДНР и ЛНР, а уже затем переходить к следующему этапу с другими сроками, силами и средствами.

— На какой военный успех может рассчитывать Украина, имея официальную штатную численность ВСУ в 361 тысячу человек, да еще 1 миллион резервистов? Это если судить по открытым источникам. По тем же источникам, наши Вооруженные силы составляют более 1 миллиона человек, а наш мобилизационный ресурс — 31 миллион человек. Или соотношение сил (в глобальном масштабе) выглядит иначе?

— Давайте иметь в виду, что наши Вооруженные силы состоят из трех частей: из сухопутной армии, Военно-морского флота и Воздушно-космических сил, а также из нескольких родов войск, в частности Ракетных войск стратегического назначения (РВСН), десантников и специальных воинских подразделений. Из всех этих структур с Украиной по-хорошему может воевать только сухопутная армия, а это, пожалуй, треть всех российских ВС. При этом украинские ВС состоят из сухопутных войск на 9/10. Таким образом, эти размеры, по крайней мере, сравнимы по численности с российскими. И это притом что Россия не может оголить другие свои направления. Скажем, тот же конфликт в Сирии поглощает много наших сил и средств. Плюс российские миротворцы сидят в Закавказье (после войны в Нагорном Карабахе), да и таджико-афганскую границу наряду с Курильскими островами тоже надо кем-то прикрывать.

Кстати, во время Русско-японской войны было то же самое: армия Российской империи превосходила японскую в разы. Трудность заключалась в том, что снять с запада бо́льшую часть войск, причем самых лучших и боеспособных (гвардию, гренадерский корпус и тому подобное), царское командование не могло. Сейчас примерно такая же картина: снять все с мест постоянной дислокации и отправить на войну с Украиной Российская Федерация не способна. Не говоря уже о том, что логистически это не очень удобно. При этом бо́льшую часть сухопутных войск Россия уже сняла и отправила на украинское направление. Группировка в 150 тысяч (подчеркиваю: точные данные мне неизвестны и приходится ориентироваться на то, что озвучили американцы) — это почти все, что РФ сейчас может двинуть в бой против Украины. Я предполагаю, что к этому будет добавлено еще какое-то количество гвардий, а также ОМОНов и СОБРов, которые в значительной степени уже введены в дело. Но при этом существенно увеличить (к примеру, в 2 раза) свою войсковую группировку, принимающую участие в спецоперации, Россия никак не может. Вероятно, мы способны нарастить на 20–30 тысяч или даже на 50 тысяч бойцов, но не более. Это максимум. В то время как Украина, если выставит четверть миллиона резервистов, получит, по крайней мере, сравнимое с нами число штыков или даже более крупное, нежели Россия без проведения мобилизации.

Таким образом, стратегия обороны, которую приняла в настоящее время украинская сторона, вполне может оказаться рабочей. Опять-таки, ставка делается Киевом не на военную победу, а на затягивание конфликта и то, что «адские» санкции заставят Российскую Федерацию либо вообще сдаться, либо остановить спецоперацию, что будет равносильно сдаче. Если же военное противостояние затянется на несколько месяцев, это может привести к крупным внутриполитическим потрясениям, вызванным резким падением уровня жизни значительной части населения нашей страны.

Вот на такое сегодня рассчитывает Украина, и в соответствии с этим ведет себя и украинская армия. Она не пытается контратаковать, но упорно обороняется. Она оставляет свои гарнизоны в городах как в крепостях, предлагая нашей группировке их блокировать и зачищать. А блокирование отнимает много сил, не говоря уже о зачистке. В результате можно сказать, что по итогам двух недель на большинстве украинских направлений Российская армия исчерпала свой наступательный порыв и вынуждена затормозить.

И не потому, что противник оказывает ей слишком ожесточенное сопротивление, а потому, что испытывает логистические трудности и проблемы нехватки резервов, необходимых одновременно для охраны тыла и развития наступления.

— А сколько сейчас составляет группировка ВСУ? Американцы называют цифру в 250 тысяч.

— Я полагаю, что группировка ВСУ, задействованная на фронте, составляет значительно меньшее количество, но потенциально за счет отрядов территориальной обороны она может быть наращена даже до полумиллиона человек и более.

«Самая горячая стадия растянется как минимум на три месяца»

— Что случилось с украинским населением за эти 8 лет, прошедших с 2014 года? В период «русской весны» на Украине бросалось в глаза огромное количество пророссийски настроенных людей. Неужели их действительно почти всех вырезали за это время, как обмолвился в интервью со мной бывший премьер-министр Украины Николай Азаров?

— Конечно, вырезать всех тех, кто в 2014 году был готов, по крайней мере, лояльно встречать российские войска, — невозможно. В украинских регионах эти люди составляли до половины местного населения, а в некоторых областях (допустим, в Одессе) — и более. Но, разумеется, за минувшее время многих из них посадили, убили или искалечили, многие были вынуждены бежать в Российскую Федерацию. А на оставшихся 8 лет обрушивали вал украинской пропаганды — причем пропаганды тотальной, сравнимой с геббельсовской по масштабу, и используя при этом телевизор и интернет, которых у Йозефа Геббельса не было. Вместе с тем надо понимать, что с ложью в этой пропаганде смешивались крупицы правды. И, глядя с той стороны украинской границы на ДНР и ЛНР, на их, скажем так, незавидное существование между РФ и Украиной, люди убеждались, что они не хотят для себя такой судьбы. Тем самым они получали дополнительный стимул, чтобы прислушиваться к украинской пропаганде.

Да и факт того, что я бы назвал предательством «русской весны», тоже сыграл свою роль. Гибель большинства полевых командиров и лидеров ЛДНР, таких как Алексей Мозговой (командир 14-го батальона территориальной обороны народной милиции ЛНР, известного также как батальон «Призрак». В июне 2014 года объявил о переходе в подчинение к главкому войск ДНР Стрелкову. Убит 23 мая 2015-го неизвестными лицами — прим. ред.), также работала против нас. «Смотрите, — говорила украинская пропаганда, — Москва убирает своих, даже тех, кто поддерживал ее искренне. А ставит на их место каких-то угрюмых жуликов и патентованных воришек». И к этому на Украине тоже прислушивались.

Поэтому бо́льшая часть тех украинцев, кто в 2014 году готов был приветствовать и поддерживать Российскую армию, сейчас либо осторожно нейтральны к нам, либо даже решительно против. 8 лет назад они были на одной стороне, а сейчас — на другой. Ситуация в этом отношении абсолютно изменилась. Хотя у Кремля, судя по всему, были надежды на повторение крымского сценария (не знаю, с чего они у них появились), но совершенно обратная картина обязательно должна была внести и уже внесла очень серьезные коррективы в темпы операции и в то, как она проходит. Победоносного марша на Украине не получилось и, видимо, уже не получится. Предстоит долгий и упорный конфликт. Самая горячая стадия растянется, я думаю, как минимум на три месяца. Но, даже если мы возьмем все основные, превращенные в крепости города, впереди нас ждет очень тяжелая борьба с партизанами, диверсантами и бандитским подпольем.

— Тем не менее у специальной операции на Украине есть свое эмоциональное и нравственное оправдание, которое мы готовы предъявить Западу. Я говорю о массовых захоронениях мирных жителей Донбасса на территориях, где украинские националисты осуществляли свои «чистки», о свидетельствах тех, кто выжил в бандеровском плену и рассказал о пытках, которые по драйву звериной жестокости превосходят почти все, что творило гитлеровское гестапо. Почему это не раскрыло глаза жителям Украины на киевский режим? Или они ничего не знали, как не знали жители нацистской Германии о концлагерях и газовых камерах?

— Эти данные на Украине были недоступны для большинства. Это либо объявлялось «кремлевско-москальской пропагандой», «фейком», либо просто замалчивалось. А те, кто попытался раскручивать эту тему, отправлялись туда же, куда и жертвы, — либо в тюрьму, либо в канаву. Судьба писателя и журналиста Олеся Бузины (который вовсе не был настроен как-то пророссийски — он был просто честным человеком) в этом плане очень показательна.

«Братскую Украину мы не получим никогда, если позволим ей остаться в нынешнем качестве»

— Но Запад может со временем услышать свидетельства России?

— Нет, не услышит и не собирается. Запад услышит Российскую Федерацию только тогда, когда мы одержим окончательную победу и эффективно продемонстрируем свою силу и решимость. До этого момента Запад будет всеми силами поддерживать Украину, и если Россия слишком глубоко завязнет, то я не исключаю и прямое западное вмешательство. Допустим, не со стороны НАТО в целом, но в рамках отдельных государств. Например, возможный ввод войск на территорию украинского конфликта со стороны Польши или Румынии. Не с целью раздела Украины… Хотя де-факто это будет именно раздел страны, но де-юре — некие миротворческие силы, которые возьмут под свою защиту уцелевшие украинские территории и войска и таким образом законсервируют конфликт на годы вперед.

Подчеркну: без многократного усиления нашей группировки минимум на 300 тысяч бойцов выиграть это противостояние возможностей не представляется. Это мое мнение. Требуется частичная мобилизация — причем ее надо было проводить еще с самых первых дней, а она не проводится даже сейчас. Чем дольше мы не станем принимать мер в этом направлении, тем больше будет потерь и тем на дольше затянется спецоперация.

— Ну что ж, даже после 1945 года ликвидация бандеровских «лесных братьев» растянулась на 10 с лишним лет. Что не помешало выкорчевать бандеровцев на пару будущих поколений. Можем ли мы хотя бы в отдаленной перспективе получить прежнюю, спокойную, братскую Украину?

— Нет, братскую Украину мы не получим никогда, если позволим ей остаться в нынешнем качестве. Украину следовало бы разделить в первую очередь на те земли, где можно быстро добиться лояльности большей части населения, а это Новороссия — условно говоря, от Харькова до Одессы. При правильной пропаганде и верных подходах со стороны Кремля работа со здешним населения может занять год-полтора. Во вторую очередь это территории, где придется работать дольше и сложнее, а это центральная и северо-восточная части Украины (Черниговщина, Киевская область и так далее). В-третьих, это Западенщина, где не обойтись без длительной кампании на многие годы по подавлению и уничтожению вражеских элементов. Так что нам придется держать на Украине довольно внушительную группировку из солдат и полицейских — причем в постоянном режиме и на неопределенную перспективу. А если учесть, что Украина в 30 раз больше, чем Чечня, и рельеф там, мягко говоря, очень разный и далеко не везде благоприятствует контрпартизанским мероприятиям, нам предстоит очень трудная задача.

Не забудем и о том оружии, которое украинские власти раздали в случайные руки (по официальной информации МВД Украины, среди «желающих» распространили 25 тысяч автоматов, 10 миллионов патронов, РПГ и гранат — прим. ред.). Даже если примерно две трети розданного объема уйдет в схроны, а часть будет взята на вооружение криминалом и различными бандами, которые займутся мародерством и ограблением ювелирных и прочих магазинов, то все равно едва ли не каждый пятый ствол выстрелит в сторону российских солдат. На это и делается расчет. К тому же оружие будет способствовать общей атмосфере хаоса, это как бензин в костер, который, как они полагают, должен вспыхнуть по всей стране. Что при этом будет с самой Украиной, их, разумеется, не волнует — они действуют, исходя из тактики выжженной земли.

— Буквально вчера Владимир Путин одобрил инициативу отправить в Донбасс 16 тысяч добровольцев с Ближнего Востока. Это может укрепить нашу группировку на Украине?

— Конечно, любой солдат лишним не бывает, но, как мне кажется, толку от них будет на рубль, а расходов — на тысячу. И не только в материальном отношении. «Моджахеды» с Ближнего Востока (преимущественно из Сирии) одним своим видом могут отпугивать мирных граждан Украины, а это способно только увеличить ожесточенность сопротивления на местах. Почему бы не дать возможность сформировать в России собственное ополчение? Тем более что потенциально оно может измеряться десятками тысяч добровольцев. Пока же мы видим, как операция теряет темпы, а при таком сценарии мы, дай бог, к концу марта сможем очистить только Левобережье Украины.