Десятый день изгнания бесов

Если брать в глобальном плане, то кардинальных изменений, на первый взгляд, не произошло.

При своем мнении остались как те, кто воспринимал вхождение русских войск на украинскую землю как освобождение, так и те, кто по-прежнему продолжают считают это «оккупацией».

С той лишь разницей, что пророссийски настроенные украинцы вынуждены быть крайне осмотрительны и осторожны в своих суждениях и действиях.


Для них всё просто и понятно: есть «наши» и есть «враги».

Но что же сейчас происходит с основной массой украинцев, которые оказались между двумя этими полюсами?

Начиная с 2014 года, эти люди упорно пытались прятать голову в песок, не замечая ни гражданской войны в стране, ни языковых притеснений, ни резко изменившейся политики украинских властей, взявших курс на поголовную и безальтернативную дерусификацию и бандеризацию всего населения страны.

Они не сильно радовались военному налогу, сокращавшему их доходы, но при этом не утруждали себя рассуждениями о том, для чего он введен, и на что идут эти средства.

Замена в школах русского языка на немецкий, польский или французский им тоже не нравилась, но и не воспринималась в качестве репрессий против русскоговорящего населения Украины.

«Напрягало» то, что это влекло за собой дополнительные финансовые расходы на репетиторов для собственных чад.

Факельные шествия под нацистскими флагами многим казались лишь яркой картинкой в телевизоре.

Как будто происходит всё не в Киеве, а где-то очень далеко от него.

Но шествия проходили под окнами, необандеровские митинги с унижением ветеранов - в центре столицы.

Во главе угла стояло прежде всего благополучие их дома, их семьи.

Они научились отменно мимикрировать и обходить «острые углы», в зависимости от необходимости молниеносно переходить с русского языка на украинский, и обратно.

Представители именно этой прослойки составили костяк того миллиона с лишним украинцев, оказавшихся в первые дни войны за рубежом.

И вот теперь все эти люди встали перед непростым нравственным выбором.

Непростым не потому, что он требует сложных умозаключений, а потому, что последние годы они отвыкли думать и принимать решения.

Часть из них, особенно находящиеся в отдалении от ставшей вдруг опасной Родины, продолжают позиционировать себя как ярые патриоты, скандируя лозунги «Слава Украине» и пачкая стены и заборы в желто-голубые цвета «национальной гордости».

Ведь это так удобно, а главное безопасно – быть «патриотом в изгнании».

Отмечу, что здесь немаловажную роль сыграла та пропаганда, которую украинские власти все эти восемь лет неустанно втискивали в головы своих сограждан.

Некоторые до сих пор не могут растраться с мыслью о том, какие они исключительные, и что весь мир им что-то должен.

Та же часть населения, которая по той или иной причине не покинула страну, находится в крайне плачевном моральном состоянии.

Большая часть украинцев откровенно не понимает ни задач, ни целей российского руководства, вдруг решившегося «напасть на ни в чем неповинную Украину».

Восемь лет отрицания объективной реальности и происходящего в стране сегодня сыграло с этими людьми очень гадкую и жестокую шутку.

Майдан 2014 года был для них чем-то далеким, а войны на Донбассе для них вообще не существовало, равно как и беженцев оттуда с их рассказами о преступлениях нацбатов и ВСУ.

Наиболее часто задаваемый вопрос, который можно услышать на улицах украинских городов это:

«А нас то за что?!!»

Даже те, кто не поддерживали войну на Донбассе, свято считают, что там воевал кто-то другой, а не они, при этом не понимая, что расплату за это несет все общество.

Есть достаточно много людей, которые под влиянием украинской пропаганды содрогаются при мысли о вхождении русских войск в их города.

Ведь новостные ленты соцсетей, и тех нескольких телевизионных каналов, работу которых властям удалось восстановить, неустанно пестрят сообщениями, в которых ключевыми словами являются «уничтожат», «убьют», «расстреляют» и тому подобные.

При этом на действия российских солдат списываются ракетные удары по мирному населению собственных ВСУ и деятельность опять-таки своих же, созданных украинскими властями, банд мародеров.

Но многие люди, увы, верят во всю эту чушь. Верят еще и потому, что большинстве случаев другой информацией они не располагают.

Эта неопределенность порождает все большую напряженность в обществе.

Первые дни дали людям колоссальный вброс адреналина.

Те, кто был настроен антироссийски, ломанулись в военкоматы.

Кто-то побежал в тероборону, кто-то начал флагами махать и строить баррикады.

Другие люди прониклись моментально вспыхнувшей яркой надеждой на то, что наконец-то русские пришли и этот бардак закончится, начали интенсивно отслеживать любые упоминания о создании партизанских отрядов, и организации сопротивления.

И для тех, и для других жизнь приобрела абсолютно новый смысл.

Однако по истечении первых десяти дней военной операции на Украине становится ясно, что быстро ничего не закончится, что всё это будет гораздо сложнее и намного дольше, чем ожидалось с обеих сторон.

Людям начинает казаться, что время застыло и ожидание будет длится вечно.

При этом идеологический окрас ситуации ни в коем случае не снимает множества сугубо бытовых проблем как-то: нехватка продуктов, лекарств и прочее, которые только усиливают градус напряженности, что в скором времени может вылиться массовыми погромами.

Люди, первоначально воспринявшие все происходящее как экстремальную ситуацию, пусть опасную, но кратковременную, мучительно пытаются перестроиться в режим постоянного нахождения «на грани», которое может продлиться неизвестно сколько.

В ком-то это порождает стремление к взаимопомощи и поддержке других.

Кого-то медленно, но верно озлобляет, обостряя все самые худшие стороны человеческой сущности.

Боевые действия недаром считают самой надежной проверкой для каждого человека. Сегодня эту проверку проходит вся Украина.