Русский монархизм.

                                                  Русский монархизм

 Обязательно ли нужен монархизм для создания монархии?

Если бы в 1917 году русский монархизм существовал, смог бы он конкурировать с русским анархизмом и русским космизмом? Учение Льва Тихомирова о государстве и власти называют монархическим разве что условно. Он оставался в уме революционером. Выводить монархию из энергии Гиббса – это и есть революция, то есть история, не имеющая непосредственного отношения к реальности. К монархической реальности имеет отношение народный идеал о создании реально действующего в обществе суда, в котором все люди будут равны перед законом.

Русский «монархизм» потому и оказался в тисках между анархизмом и космизмом, что имел общее с ними основание, основание единого естественного порядка.

Анархисты считали и считают порядок мироздания и общества постоянно возникающим из хаоса и постоянно исчезающим. Анархия - мать порядка, то есть порядок из хаоса, от Кропоткина до Пригожина. Например, теория конкуренции, которая постоянно  создаёт и разрушает экономический порядок цен, и при этом как-то обеспечивает рост качества продукции – типичное анархическое учение.

Космисты считали и считают, что естественный порядок общества и мироздания создают люди, так как они одни обладают личной творческой энергией – гениальностью и соответственной общественной силой - наукой. Познание, с их точки зрения, является не описанием, а овладением сутью и освоением природы, без которого природа не существует. В человеческом познании природа мира и человека как бы и самоосуществляются (экзистируют по-французски?). Например, человек существует как человек, только стремясь воскресить своих мёртвых предков, овладеть всеми силами мироздания, творя в этом общем деле самого себя как человечество и природу как дом, а не кладбище. Так у Фёдорова, потом и у его бесчисленных учеников, у всех русских чудаков-изобретателей, и у Циолковского, который занимался ракетами для того, чтобы дать общечеловеческому делу средство для размещения в космосе всех воскрешённых умерших, и дать вечному, бессмертному человечеству способ заселить всею вселенную.

А монархисты ничего не считали. Они знали, что монархия изначально существует, и этого им было достаточно для жизни в ней. Монархизм монархистам был не нужен. В таком невостребованном виде его и зажало на рубеже 19 и 20 веков между прагматичным русским анархизмом и поэтичным русским космизмом. И связь с реальностью оборвалась. Ведь чтобы непрерывный монархический процесс не только людей собирал, но и порождал для них  соответствующие условия жизни,то есть монархии, надо  людям иметь соответственные представления о том, что реально происходит.

А происходит вот что: удвоение сущности. Не зря анархист Поппер именно в Платоне увидел основателя тоталитаризма. Молодого Платона поразила мысль его учителя Сократа о двойственности законов. Эту мысль Платон и пытался выразить, и придумал мир идей, отображением которого является мир вещей. «Двойственность». Но если бы не образ жизни Сократа – идеи Платона ничего бы не стоили, так как они существовали бы также как и вещи. Но жизнь и смерть Сократа поставила парадоксальный вопрос о природе существования закона. Для Сократа закон существует как бы дважды, причём двойственность не может быть преодолена мыслью, поэтому знать и соблюдать закон нужно, но без рассуждения, как бы и невозможно. В этом его этика, спор с демагогами и софистами, то есть с семантиками, и причина его казни. Отсюда непрерывность и бесконечность сократовского диалога. Непрерывность рассуждения и присутствия ума. Всё существует дважды.

Если бы не удвоение сущности в православном учении о Святой Троице, то сократизм утонул и выродился бы окончательно в стоицизм или цинизм, как без дела прозябает теперь на востоке подобный ему даосизм. Но не зря Василий Великий и Григорий Богослов учились именно в Афинах. Там их и встревожило. А утешение они нашли только во Христе. Сократ, невольно конечно, способствовал грекам в принятии Апостольской проповеди, Священного Писания и формулировке догмата о Троице. Именно догмат о Троице является основанием монархизма, как учения о возможности и необходимости суда – дела Божьего. В первую очередь - Страшного Суда, и суда царского.