Два письма Сталину, или «Еврейский вопрос» в микробиологии

Мечников против антисемитов

Внук известного еврейского публициста и просветителя Льва Неваховича, великий русский микробиолог и физиолог Илья Мечников, потеряв первую жену, умершую от туберкулеза, решил всю дальнейшую жизнь посвятить борьбе с инфекционными заболеваниями. Когда вторая жена Мечникова заразилась брюшным тифом, ученый сам ввел себе раствор тифозных бактерий. К счастью, и Мечников, и его жена, ставшая впоследствии помощницей ученого, выжили и продолжили работу.

Мечников работал в Новороссийском университете в Одессе, но вскоре вышел в отставку в знак протеста против антисемитизма и реакционной политики царского правительства в области просвещения. После этого Мечников организовал в Одессе частную лабораторию, а затем совместно с другим знаменитым микробиологом Николаем Гамалеей организовал вторую в мире и первую русскую бактериологическую станцию для борьбы с инфекционными заболеваниями.

Илья Мечников 1910-1915 годы

В 1887 Мечников покинул Россию и перебрался жить и работать в Париж, где ему была предоставлена лаборатория в созданном Луи Пастером институте. Связей с Россией Мечников никогда не порывал, и его лаборатория всегда была открыта для русских ученых, однако, несмотря на многочисленные предложения вернуться на родину, ученый отвечал неизменным отказом. Вот проясняющий позицию Мечникова фрагмент из одного из писем ученого.

«Начать с того, что /в России/ я не был бы, как здесь, свободен в выборе моих товарищей и учеников. Между тем я не могу рассчитывать на то, чтобы, например, докторам Безредка и Вольману были предоставлены места в институте, так как д-р Безредка и д-р Вольман – евреи. Оба они даровитые ученые, пользующиеся известностью вследствие своих работ, своих несомненных заслуг, но они – евреи, и потому двери института были бы для них закрыты, как оказались они закрытыми для другого моего ученика, д-ра Бардаха, тоже еврея. Рекомендация моя успеха не имела, и наука потеряла даровитого работника, принужденного заниматься частной медицинской практикой, вместо того, чтобы следовать своему призванию. С меня довольно и этого опыта».

Многочисленные работы Мечникова по бактериологии посвящены вопросам эпидемиологии холеры, брюшного тифа, туберкулеза, сифилиса и других инфекционных заболеваний. В 1908 году ученый был удостоен Нобелевской премии в области физиологии и медицины (совместно с Паулем Эрлихом).
Мечников умер 15 июля 1916 года в возрасте 71 года, завещав свое тело на медицинские исследования с последующей кремацией и захоронением на территории Пастеровского института. Его завещание было исполнено.

Письмо Сталину, оставшееся без ответа

Николай Гамалея в молодости

Ученик и соратник Мечникова, знаменитый русский-советский врач, микробиолог и эпидемиолог Николай Гамалея, основавший вместе со своим учителем первую в Российской империи бактериологическую станции в Одессе (ныне – НИИ им. Мечникова), внес огромный вклад в российскую и мировую науку об эпидемиях, а точнее, о том, как их предотвращать. Гамалея тоже писал письма по поводу насаждаемого сверху антисемитизма, причем писал самому грозному Сталину.

В разгар борьбы с космополитизмом, а по сути истерической антисемитской кампании, развернутой в СССР после войны, 90-летний профессор, лауреат Сталинской премии, вступивший в ВКП(б) во исполнение данного когда-то Ленину обещания, писал Сталину:

«Для меня, как и для многих моих друзей и знакомых, является совершенно непонятным и удивительным факт возрождения такого позорного явления, как антисемитизм, который вновь появился в нашей стране несколько лет тому назад и который, как это ни странно, начинает вновь распускаться пышным цветом, принимая многообразные виды и формы. <...> Судя по совершенно бесспорным и очевидным признакам, вновь появившийся антисемитизм идет не снизу, от народных масс, среди которых нет никакой вражды к еврейскому народу, а он направляется сверху чьей-то невидимой рукой. Антисемитизм исходит сейчас от каких-то высоких лиц, засевших в руководящих партийных органах, ведающих делом подбора и расстановки кадров. <...> Особенно печальным является тот факт, что не дают хода талантливой еврейской молодежи. Мне приводят факты, что за последние 2—3 года почти ни один еврей не был оставлен в аспирантуре многочисленных медицинских вузов нашей страны, несмотря на настойчивые рекомендации выдающихся ученых».

Николай Гамалея, конец 40-х годов

Ответа на это письмо Гамалея не получил. И в феврале 1949 года, в свой 90-й день рождения, он написал Сталину второе письмо, не менее отчаянное:

«Пользуясь случаем, хочу обратиться к Вам с одной просьбой, не имеющей личного характера, но имеющей большое общественное значение. <...> От пришедших поздравить меня лиц я узнал, что арестованы мои близкие (еврейские) друзья <...> Эти аресты, как мне думается, являются проявлением одной из форм того антисемитизма, который, как это ни странно, пышным цветом расцвел в последнее время в нашей стране. <...> Я просил бы Вас лично не допустить произвола и осуждения невиновных лиц, которые могут стать жертвами антисемитизма со стороны отдельных сотрудников Министерства внутренних дел, творящих иногда такие дела, за которые приходится краснеть и переносить тяжелые моральные переживания преданным своей Родине гражданам нашей страны».

29 марта 1949 года Николай Гамалея скончался, так и не дождавшись ответа от Сталина на свои письма. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Наверно, к счастью, что Гамалея не дожил до позорного дела врачей.

Могила микробиолога и эпидемиолога, академика АМН СССР Николая Гамалеи на Новодевичьем кладбище в Москве

Охотник на вирусы

Была в нашем советском детстве замечательная книжка Михаила Инина «Некто или нечто». О вирусах и вирусологии и о том, как русские-советские ученые совершили прорыв в этой области. И конечно в этой книжке упоминался советский иммунолог и вирусолог, создатель отечественной школы медицинской вирусологии, лауреат Сталинской премии Лев Зильбер, родной брат Вениамина Каверина, автора «Двух капитанов» и «Открытой книги».

Своего брата Каверин сделал прототипом героя «Открытой книги» Андрея Львова, а первая жена Зильбера – советский ученый-микробиолог и эпидемиолог, создатель отечественного пенициллина Зинаида Ермольева стала прообразом главной героини трилогии Татьяны Власенковой.

Судьба обоих мужей Ермольевой сложилась трагически – оба были репрессированы. Впрочем, Льву Зильберу удалось не только выжить, но и вернуться к научной работе, удостоиться Сталинской премии и даже, согласно легенде, услышать от Сталина личные извинения (последнее, видимо, все-таки скорее из области домыслов).

Зильбер родился в 1894 году в многодетной высокообразованной семье капельмейстера 96-го пехотного Омского полка Абеля Зильбера и владелицы музыкальных магазинов Ханы Дессон. Всего в семье было шестеро детей, все они получили блестящее образование и стали известными людьми. Лев Зильбер связал свою жизнь с микробиологией, эпидемиологией и только-только зарождающейся вирусологией. Ученый руководил подавлением вспышки чумы в Нагорном Карабахе в 1930 году, после чего был сначала награжден орденом Красного знамени, а затем арестован по обвинению в том, что именно он якобы и заразил чумой карабахское население. Тогда Зинаида Ермольевой отстояла мужа в первый раз, и Зильбера освободили.

После освобождения он работал в Москве, где возглавлял несколько микробиологических кафедр. В 1934 году его усилиями была создана Центральная вирусная лаборатория при Наркомздраве РСФСР и открыт отдел вирусологии в Институте микробиологии АН СССР.

Лев Зильбер, 50-е годы

В 1937 году Зильбер возглавил дальневосточную экспедицию Наркомздрава СССР по изучению неизвестного инфекционного заболевания центральной нервной системы. Оказалось, это был смертельно опасный вирусный энцефалит, который косил людей, оказавшихся в тех местах не только по своей воле, но и по приговору суда.

Во время экспедиции Зильберу и его группе удалось не только выяснить природу клещевого энцефалита, но и разработать методы борьбы с ним.

И – удивительное совпадение – сразу по возвращении он был вновь арестован за то, что якобы хотел заразить Москву энцефалитом, вылив вирусную культуру в водопровод (отметим, что такой путь заражения энцефалитом в принципе невозможен).

Находясь в заключении в Печерском лагере, Зильбер не забывал, что он ученый, и для спасения заключенных от косившей их пеллагры разработал способ получения витаминного препарата из ягеля, чем спас тысячи жизней.

В 1939 году Зильбер был освобожден и стал заведующим отделом вирусологии в Центральном Институте эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава СССР, однако менее чем через год его снова арестовали, предположительно, за категорический отказ участвовать в разработке бактериологического оружия. Попав в химическую «шарашку», Зильбер начал изучать природу рака, используя для этого мышей и крыс, «купленных» у зэков за махорку. Именно Зильбер впервые обнаружил, что некоторые раковые опухоли имеют вирусную природу.

В марте 1944 года, накануне своего 50-летия, Зильбера наконец окончательно освободили, по-видимому, благодаря бешеным усилиям все той же Зинаиды Ермольевой, которая организовала коллективное письмо в защиту ученого, подписанное ведущими советскими врачами и братом Зильбера писателем Вениамином Кавериным.

Летом 1945 года Лев Зильбер разыскал угнанных в Германию жену и детей, где те провели три с половиной года. В том же году ученый был удостоен Сталинской премии, избран действительным членом Академии медицинских наук и возглавил Институт эпидемиологии, микробиологии и инфекционных болезней АМН СССР, где и проработал до конца жизни.

Лев Зильбер в своей лаборатории в Институте эпидемиологии и микробиологии, 50-е годы

Победа над полиомиелитом

Джонас Солк

Это страшное заболевание, делавшее детей инвалидами на всю жизнь и ставшее настоящим бичом развитых стран, удалось победить двум американским врачам – сыновьям еврейских эмигрантов из бывшей Российской империи Джонасу Солку и Альберту Сэбину.

В 1947 году Джонас Солк, работавший в лаборатории по изучению вирусов в Питсбурге, занялся разработкой вакцины против полиомиелита. К 1952 году ученому удалось объединить три типа полиовирусов, выращенных на культурах почек обезьян, и создать из них так называемую «убитую» вакцину, вирус в которой был инактивирован при помощи формальдегида. В 1954 году в США начали прививать этой вакциной детей, однако, не всегда удачно – после вакцинации было зафиксировано много случаев заболеваний полиомиелитом, в том числе со смертельным исходом.

Ученому потребовалось несколько лет для «реабилитации» своего детища, и к 1959 году вакцина Солка использовалась уже более чем в ста странах.

Альберт Сэйбин

А к 1957 году сотрудник, а затем конкурент Солка – Альберт Сэйбин разработал живую оральную (то есть, принимаемую внутрь, а не в виде инъекции) вакцину против полиомиелита. Сэйбин считал, что живая вакцина лучше предохраняет от заболевания, а ее массовое применение является более надежным средством для предотвращения эпидемий.

Ученому пришлось пожертвовать тысячами обезьян для экспериментов, прежде чем он выделил редкий тип вируса полиомиелита, который размножается только в желудочно-кишечном тракте, не затрагивая нервную систему. В Америке, где уже вовсю использовали вакцину Солка, разработке Сэйбина ходу не давали, и он перенес клинические испытания в другие страны, в том числе в Советский Союз, где препарат был существенно доработан.

В 1958 году вакцину Сэйбина стали использовать и в США, а с 1963 года живая оральная вакцина против полиомиелита на кусочках сахара стала общедоступной и постепенно вытеснила вакцину Солка.

В настоящее время живая вакцина Сэйбина используется в большинстве стран, в том числе и в России.